Россия, как виновник торжества, не могла не обсуждать 100-летний юбилей Октября. Но не обсуждала. Размышления элит свелись к известной формуле «с неба звездочка упала прямо милому в штаны, ничего, что всё пропало, лишь бы не было»... революции.
Подходит к концу год 100-летнего юбилея Великой Октябрьской социалистической революции. А значит — настает время подвести итоги: кто и как сейчас, в эпоху победившего капитализма и «западных ценностей», соотносится с событиями вековой давности, оценивает их.
Пока весь мир обсуждал значение Октября, проводил параллели с современностью, искал в русской истории актуальные уроки — в России происходило нечто странное. Российский официоз закрыл глаза и заткнул уши, явно желая тихо переждать неприятную для него годовщину, что отметили даже иностранные СМИ, выдавшие порцию язвительных комментариев. Характерно, что именно к международным мероприятиям было адресовано пожелание Президента России Владимира Путина о «глубоком и всестороннем осмыслении той эпохи».
На родине же социалистической революции этим, очевидно, решили не заниматься. Обсуждение голого зада Николая II и его влияния на судьбы России (т.е. «Матильды») оказалось несравнимо более горячим и широким, чем размышления по поводу всего «революционного года». Страсти резко прекратились только в момент выхода фильма: лента оказалась настолько блеклой и тоскливой, что «пиарить» ее дальше было только себе в ущерб. Правда, столетний юбилей и это не спасло…
Государственная позиция
Пик официозных странностей пришелся на 7 ноября. Парад на Красной площади, который после перестройки традиционно завязывали на Великую Отечественную и только, в этом году превратился в окончательный балаган. Поскольку связь с революцией в юбилей напрашивалась особо, организаторы, очевидно, решили погрузить мероприятие в пучины хаоса: на площадь не вышли разве что цыгане или древние греки. Мысль (собрать защитников Москвы всех эпох) прослеживалась плохо, сам парад был малочисленный. Объяснить происходящее мог разве что психоанализ: вероятно, власти, подобно психически больному человеку, пытались вытеснить травмирующие их упоминания революции потоком бреда.
В регионах торжества проходили со скрипом. Где-то массовые мероприятия разрешали, но сопровождали провокациями: так, в Ярославле явно избыточно перекрыли движение, после чего мэр публично обвинил в транспортном коллапсе желающих устроить праздничное шествие. Где-то собрания переносили в закрытые помещения («с глаз долой, из сердца вон»). Где-то, правда, населению пошли на встречу — так, в Ростове-на-Дону столетие встретили с относительным размахом.
Стратегически все празднования пытались сместить на день народного единства, 4 ноября. Но безуспешно: с каждым годом новоявленный праздник, похоже, встречает все меньше энтузиазма у россиян. В регионах (например, в Челябинске) до сих пор раздаются просьбы граждан сделать 7 ноября выходным днем и устраивать основные празднества в годовщину Октября.
Это стремление людей тем удивительнее, что реальных знаний о революции у них с каждым годом становится все меньше. Проведенные различными конторами опросы на темы юбилея Октября выявили не столько смешанное (примерно поровну «за» и «против») отношение к революции, сколько полное забвение истории: если Николая II и Ленина как-то еще помнят, то про Александра Керенского, Павла Милюкова и, в особенности, Лавра Корнилова (а значит, и про корниловщину) не в курсе 50−80% опрошенных. Молодые люди знают о событиях тех лет ожидаемо меньше, чем их родители. Это лишний раз подтверждает то наблюдение, что после периода исступленного очернения всего советского наша власть взяла курс на умолчание и забвение «красного» периода.
В этом ряду — попытки (не без поддержки Минкультуры) соединить Февраль и Октябрь в единую революцию. В и без того невнятную ситуацию оно вносит окончательную путаницу. При этом сторонники единой «Русской революции» сами любят выделять Великий Октябрь, говорить о его «случайности», противопоставлять всему на свете и т.д.
Михаил Герасимов. Скобелевская площадь в дни Февральской революции. 1917
Официальная позиция стоящих у власти элит по вопросу революции кое-как была озвучена на Всемирном русском соборе: патриарх Кирилл призвал народ и элиты к «взаимодополнению», председатель Госдумы Вячеслав Володин объявил устойчивое развитие и примирение, потребовал «оберегать существующее жизнеустройство». В общем, «только бы не Октябрь».
В том же духе выдержаны высказывания отдельных чиновников. Даже губернатор калужской области Анатолий Артамонов, начавший было с того, что строительство социализма являлось для его коллег «временем честной и самозабвенной работы во имя Родины», быстро пришел к выводу, что лучше бы это время не повторялось. Ибо революция «ни в одной стране… не принесла счастья».
Отличился губернатор Ленобласти Александр Дрозденко. Он выложил в интернет ролик, в котором повторил маршрут Ленина накануне октября. Правда, в нем же Дрозденко оговорил, что большевики сделали страшную ошибку: решили провести передел имущества, чем обидели многие классы и вызвали кровопролитие.
В целом стремление одновременно клеветать на революцию, искажать и подменять факты, умалчивать и забывать ее контекст, ее деятелей, целые ее периоды, превозносить и монархистов, и белых, и рядом стоящих — весь этот безумный коктейль достигает одной цели: шизофрении. Революцию устали осуждать (особенно когда весь мир относится к ней подчеркнуто «взвешенно»), теперь ее просто погружают в безумие. Целый ряд примеров этого мы увидим далее.
Телевидение
Кузьма Петров-Водкин. Портрет В. И. Ленина. 1934
На телевизионных ток-шоу участники вспоминали и развивали старые мифы о революции, сразу же сетовали на то, что никто о ней ничего не знает, занимали точки зрения от «греха» до «страшной неизбежности», но в целом приходили к мысли, что сейчас нужна не она, а сильная власть.
Политики
Парламентские партии внесли в обсуждение Октября мало нового.
Негативно, но куце и почти без свойственного ему эпатажа высказался Владимир Жириновский: мол, со времен СССР «все архивы закрыты» — наверное, кому-то стыдно (кому? — в антисоветской-то элите) за содеянное. Впрочем, самому политику, как обычно, доступ к архивам оказался не нужен, чтобы обвинить советы в обобществлении (поясняется: изнасиловании) женщин, «зверствах и издевательствах». Поэтому предложение Жириновского звучит ожидаемо: не праздновать революцию, а дать ей объективную оценку. На ток-шоу 7 ноября политик так и вообще доказывал (очевидно, демонстрируя объективность), что в имперской России «средний житель» жил в роскошных палатах, ходил по театрам и кино, объедался хлебом. А причина революции — заговор внешних сил, почему-то оказавшийся для столь сильной России Жириновского фатальным.
Двусмысленно проявили себя «социал-демократы» из «Справедливой России». Партия 7 ноября провела как бы праздничные мероприятия в Петербурге, Сергей Миронов на ТВ критиковал Февраль и назвал Октябрь великим, хоть и не социалистическим. Однако глава петербургского отделения партии на вопрос журналиста, не поддерживают ли справедливороссы революцию, назвала Октябрь «кровавым переворотом» и заметила, что считаться его сторонником никому не составит «никакой славы». Мероприятия же 7 ноября, по ее словам, были не праздничными, а просто исторически-дискуссионными.
«Единая Россия» в лице и.о. секретаря Президиума Генерального Совета партии Андрея Турчака повторила чиновничью позицию: революция ведет к хаосу и гибели людей, а Владимиру Путину нужна «сильная, стабильная… Россия без потрясений».
КПРФ при каждом случае (а таковых было относительно немного) заступалась за революцию как за великое достижение, спасителя России от распада и фундамент победы в Великой Отечественной. Геннадий Зюганов советовал «власти» познакомиться с октябрьским опытом в части «контроля над финансами, исполнительной властью и создания Советов, которые контролировали буржуев». Правда, после «исчерпанного» для России «лимита на революции» КПРФ тоже избегает прямых аналогий с октябрьским восстанием и переводит тему на необходимость пополнения бюджета.
С другой стороны, Зюганов стал одним из героев единственного (пусть и маленького) скандала, выросшего из обещания Ксении Собчак вынести тело Ленина из Мавзолея. Рамзан Кадыров (заявивший, что «довольно глазеть на труп Ленина») и лидер компартии обменялись любезностями (вроде «старческого слабоумия»), но КПРФ спустила конфликт на тормозах.
Исаак Бродский. У мавзолея Ленина. 1924
Из ярких высказываний других политиков можно вспомнить только заявление депутата Натальи Поклонской, сделанное на пике обсуждения «Матильды» и за несколько дней до 7 ноября, что Ленин и Гитлер — это «изверги ХХ столетия».
Наука и общество
В течение года по теме революций собирались конференции и круглые столы, но на этом информация о большинстве из них заканчивается. Что-то содержательное дошло до СМИ только о нескольких наиболее статусных мероприятиях вроде заседания президиума РАН и Российского исторического общества «Столетие Великой российской революции 1917 года: научные итоги».
Отечественное научное сообщество сильно продвинулось в понимании революции. Ректор МГИМО Анатолий Торкунов, например, отметил таинственную связь между революциями и войнами: в Англии и России восстали «на фоне» войны, во Франции и США — война началась после победы восстания. Совпадение? Ректор МГИМО так не думает. Лежащий на поверхности факт, что против буржуазной революции объединялись все соседние и не очень монархии (при участии свергнутой аристократии), а против пролетарской — все монархии и буржуазные страны (при участии свергнутой аристократии и буржуазии), вероятно, для академика РАН всё еще «до конца не описан и не изучен». Равно как и наличие страданий народа от бессмысленных для него войн, начатых элитой (вроде Первой мировой), вызывающее восстания. Воистину трудна жизнь ученого, вынужденного избегать даже тени «социалистической» науки.
Тем не менее собравшиеся заявили, что революцию нельзя считать абсолютным злом. Тот же ректор МГИМО упомянул, что она «умерила аппетиты мировой политики, содействуя ее общей демократизации в 60-е, 70-е годы», что с советской дипломатии началась деколонизация и практика мирных разрешений конфликтов. Сергей Нарышкин рассказал, что революция дала России много союзников среди зарубежной интеллигенции, помогавших нашей разведке.
Отреагировали ученые и на новую волну мифов про Парвуса, объяснив, что масштаб таких личностей в принципе не позволяет считать их «мотором революции».
Однако и вывод о необходимости «сохранять единство нации» также не раз звучал на заседании.
Совершенно иной взгляд высказывался, например, 8 ноября на круглом столе в Общественной палате России. Ее секретарь, Валерий Фадеев, долго объяснял собравшимся, что важна не революция, а миф о ней (то есть как она запомнилась народу; это направление под названием «историческая память» сейчас активно продвигается на Западе). Задача поэтому — преодолеть «историческую травму» революционных жестокостей за счет «создания мифа», в частности, о единстве Февраля и Октября. Возражений эта идея среди собравшихся ученых почти не встретила.
Иван Владимиров. Революционные акварели. 1918
Прямо противоположным, то есть борьбой с мифами, занимались коммунисты из общественно-политического движения «Суть Времени», устроившие ряд исторических конференций по всей стране и объявившие о начале выхода «Исторических тетрадей» с разоблачением популярных мифов. Но эти мероприятия, как и неопределенное количество подобных инициатив общественных организаций, не получили широкого освещения в СМИ.
Интернет-проекты
Наконец, в интернете велось и рекламировалось немало проектов по революционному году. «Яндекс» предлагает поиграть в мини-игры вроде «не пусти Ленина в Россию», пройти тесты и вообще развлечь себя на революционную тематику. Каждый день — новая подборка материалов, в основном про то, как великие и не очень люди кушают, гуляют, ведут быт, с небольшой подборкой высказываний «на злобу дня» (тогдашнего). Какую-то картину дают видео (сильно завязанные на «интернет-мемы»), но, как видно по ролику с «самым важным… к ноябрю 1916», все сводится к любовным романам и посылу, что жизнь высших классов до революции была хороша: поездки за границу, театры, светские скандалы… Из проговоренных причин революции — суровая зима и борьба за власть буржуазии. Но от прямых мифов ресурс отказывается.
РИА, дающее по революции развернутые статьи, в своем проекте пыталось усидеть на двух стульях: создать видимость объективности, следования первоисточникам — и… сохранить антисоветские мифы. Поэтому здесь общая картина получается шизофренической: царская империя загнивала, но рабочие жили прекрасно и не имели оснований протестовать; революция объективна, но ее искусственно разжигал Парвус; октябрь — неотъемлемая часть общего движения, но он же — вымученная безосновательная авантюра; Корнилов — гений и тонкий политик, но все проиграл и т.д. и т.п.
Главный прием подобных «исследований» — выбрасывание за борт огромных кусков истории, удаление всего контекста. Впрочем, чтобы выставить 7 ноября как нечто, совершавшееся маленькой группкой большевиков на ровном месте, недостаточно умолчать обо всём (всём!), происходящем в предшествующие дни и месяцы (фактическом переходе власти во многих регионах России в руки Советов и запоздалых репрессивных мерах Временного Правительства, не желавшего признать и оформить свое поражение). Ситуацию нужно сильно и целенаправленно исказить. Что и делается с нарушением всякой, даже внутренней, логики.
Другие проекты (например, у ТАСС) были чем-то средним: в них обычно дается сводка основных событий революции, по дням или месяцам, без дальних выводов и особого упора на мифы. Пожалуй, здесь даже можно говорить о какой-то объективности: в условиях всего вышеописанного, от современных интерпретаций и рассуждений на тему исторических событий сложно ожидать что-либо хорошее.
Проект «Революционный год» идет и у ИА REGNUM : подробная ежедневная хроника событий, охватывающая и столицы, и регионы, и фронт. Заседания правительств, Советов и комитетов; споры и расколы внутри партий и актуальной элиты; политические статьи и памфлеты современников, написанные в разгар событий и по горячим следам.
Михаил Авилов. Красногвардейцы. 1941
Всё это кажущееся разнообразие, если проследить его день ото дня, складывается в четкие линии: обман широких масс Временным Правительством, постепенный переход силы к Советам, колебания народа и его лидеров перед необходимостью взять власть в свои руки и трудное осознание безальтернативности этого шага. Не заговор разведок, а идущая день ото дня жизнь и политическая борьба порождают Милюковых, Корниловых, Калединых, а затем — затем сводят их на нет. Самостоятельно проследить за логикой событий читатель получает возможность в хронике ИА REGNUM.
Итоги
Итак, в освещении революции в целом можно выделить несколько явных тенденций.
Первая — забвение. О революции стараются не говорить вообще, если говорить — то очень скупо и поверхностно. Предполагается, очевидно, что столь болезненные для правящего класса темы лучше не обсуждать, а просто забыть. Эта идея, к сожалению, оказывается крайне действенной.
Вторая — историческая шизофрения. Поскольку люди находятся не в курсе большинства перипетий революционной истории, да и истории вообще, то с их представлениями можно легко и широко работать. Можно утверждать, например, что Ленин свергал царя — ведь пространство между Февралем и Октябрем, все эти Керенские, Корниловы и пр., уже никому не известны. Можно высказывать любые, даже внутренне противоречивые, наборы мифов, поскольку люди не слишком представляют себе, как функционирует политика, кто в ней тогда участвовал и зачем, и т.д.
Третья — «лишь бы не было войны». Даже более-менее защищающие значение Октябрьской революции согласны: сейчас «дестабилизации» допускать нельзя. Классовая борьба — в прошлом, ее место должна занять райская идиллия, где лев (крупный бизнес) будет помогать ягненку (малому бизнесу, наемным работникам, «лишним людям»)… Или наоборот? Для этого угнетаемый народ должен перестать протестовать; власть… тоже что-то должна сделать. Кто будет принуждать к миру правящий класс — остается за скобками.
Кто против Советов. Плакат времен революции
Четвертая — согласие правящего класса вокруг неприятия Октября. Такие разные люди, как Собчак, Кадыров, Поклонская, находящиеся на разных сторонах элитных конфликтов и выражающие разные идеологии, сошлись в одном: в ненависти к Ленину. При этом критика в адрес своей стороны (Николая Кровавого, чеченского беспредела и пр.) ими пресекается крайне резко. «Своим — всё, чужим — закон».
***
Не правда ли, очень боязливые тенденции по отношению к событию, произошедшему 100 лет назад?
Великий Октябрь был очередным этапом давней борьбы простого народа с угнетающим его правящим классом. К 2017 году никуда не делись ни капитализм, ни правящий класс, ни угнетение. С каждым годом ситуация и внутри страны, и на международной арене только накаляется. В этих условиях стремление правящего класса как можно сильнее затемнить вопрос о логике и методах революции, альтернативе капитализму, причинах противоречий и кризисов и т.д. — абсолютно естественно. Не мытьем, так катаньем наш истеблишмент старается увести людей от протестных идей и привести их к идее примирения с элитой, крупным капиталом и т.д. То есть, как метко выразился В. Володин, к сохранению «существующего жизнеустройства».
К сожалению, капитал довольно долго может «выезжать» на подобном лукавстве. К счастью, никто еще не мог делать этого вечно.
Борис Кустодиев. Праздник в честь открытия II конгресса Коминтерна 19 июля 1920 года. Демонстрация на площади Урицкого. 1921
Оценили 9 человек
13 кармы