Насилие слабых – как предотвратить массовые расстрелы в российских школах?

Феномен массовых расстрелов в учебных заведениях стал актуален и в нашей стране. Попробуем разобраться в его корнях и способах эффективной борьбы с ним.

На прошедшей неделе в Новосибирске пятиклассник с ножницами напал на своего одноклассника, а затем и на учителя, пытавшегося его остановить. Ребенок ранее неоднократно нарушал дисциплину и, скорее всего, его поведение было на контроле у школьного психолога, но предотвратить нападение это не помогло. Сейчас с этим инцидентом разбираются правоохранительные органы.

Насилие в учебных заведениях в настоящий момент безусловно есть, однако характер его стал другим. С одной стороны, его стало меньше по сравнению с лихими 90-ми и первой половиной двухтысячных годов. Тогда общество существовало еще только на заре интернет-эпохи, камер видеонаблюдения было мало не только в школах, но и в целом на улицах, что давало возможность для безнаказанного насилия.

Сейчас же практически любая конфликтная ситуация может с высокой вероятностью получить огласку, и это, с одной стороны, снижает количество нарушений. Но с другой стороны, любой, порой даже маленький инцидент, СМИ могут раздуть совершенно не пропорционально его серьезности. Из-за этого может сложиться ложное впечатление о ежедневном зашкаливающем насилии в молодежной среде.

Несколько лет назад в Новосибирских СМИ широко освещался сюжет о том, как группа хулиганов на улице отрезала подростку окрашенную челку. Он не получил физических травм, не было даже драки, и по меркам дворовых поколений 90х этот эпизод вообще бы не заслуживал внимания. Для нас он интересен именно раскруткой в СМИ.

Оценивать это внимание можно по разному, с одной стороны, общество вроде бы встает на защиту слабых и не допускает унижений, так распространенных в детской среде. Но с другой стороны, проблемы взросления, отстаивания себя в мужских коллективах должны решаться путем получения навыков самозащиты, в результате чего молодой парень должен становиться защитником и опорой близким. Как бы то ни было это было неким маркером того, что времена поменялись, и в информационном обществе все происходит именно так.

Однако такая гиперопека молодежи, как показывает практика, не приводит к уменьшению насилия, а скорее трансформирует его. Как нам кажется, этот тренд довольно точно отобразил (а вероятно и сформировал) фильм Джокер, где показан новый тип асоциального молодого человека. Современное насилие можно охарактеризовать как "истеричное насилие", "насилие слабых".

Если в 90-х символом молодежного криминала были гопники, в 2000-е – футбольные хулиганы, то сейчас их стал дополнять именно такой слабый, инфантильный, но при этом не избывший в себе агрессию молодой человек. Он, как правило, не сможет напасть на сверстников с голыми кулаками, "по-честному", но зато способен подло расстрелять несколько десятков беззащитных одноклассников.

Многие склонны списывать такие случаи на то, что нравственные принципы до последнего времени сохранялись в обществе с советских времен, но теперь они окончательно утеряны. Однако дело обстоит несколько сложнее. Речь идет скорее о развитии конкретной субкультуры школьных расстрелов и даже о ее намеренном продвижении. В современном мире сложилась определенная социально-технологическая ситуация, которая и приводит к распространению этого вида преступлений. Говоря языком марксизма, базис оказывает ключевое влияние на надстройку.

Докажем наш тезис на примере такой субкультуры как футбольный хулиганизм, который невероятно удачно лег на структуру западного общества 70-80-х годов XX века. В стране-родоначальнице футбольных беспорядков – Великобритании – правящим кругам ни в коем случае нельзя было допустить политизации рабочего класса, его увлечения левыми идеями, нужно было что-то противостоять влиянию тогда еще привлекательного для масс СССР. И футбольное насилие идеально для этого подходило. Как говорится, если бы его не было, то его нужно было придумать.

С одной стороны молодые люди в самом активном возрасте были надолго втянуты в разборки между футбольными группировками, с другой – как-то так сложилось, что ведущей идеологией футбольных ультрас за редким исключением стали крайне правые взгляды. Не хотим ударяться в теорию заговора, но даже если изначально эта субкультура складывалась стихийно, то очевидно, что длительное время это положение дел вполне устраивало британское правительство. Как говорится, "разделяй и властвуй". А вот после развала СССР гайки быстро и эффективно закрутили, и современная Англия уже давно не является лидером в среде футбольных хулиганов. Этому также серьезно поспособствовало и техническое развитие средств видеонаблюдения, ведь раньше отслеживать фанатов таким образом было просто невозможно.

Точно так же практически исчез околофутбол и в России из-за относительной нормализации межнациональных отношений в 2000-х, развития средств видеонаблюдения, а также различных виртуальных форм времяпровождения для молодежи. Кроме того, после событий на Манежке и украинского майдана власть серьезно взялась за футбольных хулиганов, увидев в них угрозу. О текущем ухудшении ситуации в этой сфере мы писали ранее.

Теперь вернемся к массовым расстрелам в школах. В случае этой субкультуры состояние общества и технологий пока что, наоборот, способствует ее развитию. Во-первых, в социальных сетях стала возможна организация и самоорганизация сообществ маргиналов, восторгающихся школьными стрелками. Раньше настолько подробная информация о них до молодежи просто не доходила.

Как ни странно, российские школьники могли узнать и, что важно, увидеть своими глазами самый громкий расстрел в американской школе Колумбайн только по отечественному телевидению. И если про тех же футбольных хулиганов можно было снять несколько культовых фильмов, издавать на постоянной основе журналы, то школьные расстрелы настолько сильно отторгаются обществом, что героический фильм про это невозможны. Поэтому характер распространения информации в данном случае другой – через интернет и особенно социальные сети.

Также, как мы уже писали ранее, инфантильность нынешнего поколения приводит именно к таким формам выплеска насилия. Вдобавок через социальные сети стало возможно точечно и эффективно работать с подростками, чем стали пользоваться радикальные политические организации. И, наконец, последняя причина – деградация нравственных ориентиров в обществе, которую нельзя отрицать.

Как правило, при обсуждении данной проблемы говорится, что ее нельзя решить, не поменяв общественные отношения полностью. Позволим себе не согласиться с этим. Мы не случайно выделили технический фактор как один из основных при формировании данной субкультуры. Потому что молодежь, как известно, ругали, и часто справедливо, во все времена.

В разные исторические периоды насилие волнами то нарастало, то затихало. Во вторую очередь, это действительно проблема капиталистического отчужденного общества, которое выхолащивает все общественные институты ради максимизации прибыли. Вместо воспитания в школах – частные репетиторы и дистанционное обучение, вместо бесплатного здравоохранения – частные клиники. Но в-третьих, и главное – это именно технический фактор.

Изменять общественные отношения невероятно сложно, а проблема расстрелов есть, и решать ее нужно сейчас, а не в отдаленной перспективе. Тем более есть успешный пример в ограничении футбольных хулиганов.

Для решения проблемы школьных расстрелов можно предложить именно технические и организационные меры. Во-первых, усиление контроля и запрещения интернет-сообществ радикальной направленности. И не нужно говорить, что запрещающими мерами ничего не добиться. Как сказал по этому поводу известный общественный деятель Игорь Ашманов, мы же не даем дома нашим детям выбор: пить из крана с отравленной или с чистой водой. Мы просто не оставляем им альтернатив, это абсолютно нормально, и это работает.

Абсолютизировать цензуру, конечно, нельзя, однако глупо и вообще полностью от нее отказываться. Например, наши государственные пропагандисты постоянно жалуются, как им не дают работать в фейсбуке, но раз жалуются, значит запреты со стороны запада эффективны и действительно создают серьезные препятствия при распространении информации. Нужно применять работающий способ.

Во-вторых, психологическое тестирование при выдаче разрешений на оружие необходимо записывать на видео, а затем проводить дополнительную проверку в федеральной структуре, чтобы исключить халатность психиатров при прохождении медосмотров.

В-третьих, нужно поднять минимальный возраст владения оружием (в этом году его и так подняли за некоторыми исключениями до 21 года). С учетом позднего взросления современной молодежи, а также времени обучения в высших учебных заведениях, минимальный возраст можно сделать около 24-25 лет.

Это лишь часть возможных профилактических мер, уверены, профессионалы из силовых ведомств смогут предложить значительно более полный набор необходимых действий. Нужно лишь, чтобы их услышали те, кто принимает решения.

Только правильные профессиональные меры позволят справиться с проблемой, разобранной в статье. К сожалению, слишком многие коммерческие структуры заинтересованы в освоении госзаказов на установку бесполезных рамок и камер наблюдения в школах или бронированных дверей в университетских аудиториях. Пока наши социальные сети полны радикального контента, проблему не побороть.