ИСТОРИЯ 6
Иван-дурак и Чудище-юдище
Долго ли ехали Иван с Василисою, коротко ли — никто не узнает. Только очутились они в дремучем лесу перед избушкой на курьих ножках. Имела избушка вид эдакого крутого теремка типа коттеджа со всеми соответствующими причиндалами в форме гаража, сауны с бассейном, антенн разных и прочего. Дальше дороги не было. Вышли они из джипа, тот сразу развернулся и был таков.
Делать нечего. Вошла пара ненаглядная в избу, а там… люстры, мебель, посуда, видео-, орг-, сантехника и т.д., и т. п., и др., и пр… — ни в сказке сказать, ни в протоколе описать, ни в деньгах посчитать. Кот, и тот персидских кровей, брежневских бровей. Всего три вещи русские: печка, водка да кадка с огурцами.
Не по себе стало Ивану. За что, откуда и почему свалилось на него такое несметное богатство? Не иначе, как подвох в чем-то имеется. А Василиса, будто у себя дома (может, и действительно у себя?), поднесла Ивану джин с тоником и заворковала:
— Выпей, Ванечка, расслабься да поделись, что не весел, что головушку повесил?
Иван, конечно, выпил, расчувствовался, разоткровенничался да и выложил Василисе все как на духу про свое житье-бытье в стране Советов. И про 5% проболтался.
Василиса слушала Ивана со вниманием, местами даже с сочувствием, а потом закатила ему скандал. Я, мол, дура, думала, что ты сам с усам, а у тебя по усам текло, а в рот не попадало. Осерчала Василиса, ножкой топнула и ушла принимать ванну-джакузи, как какая-нибудь цаца из Америки или Австралии.
Иван плюхнулся в кресло и крепко призадумался. Да и задремал нечаянно. И услыхал он сквозь сон, что подошел к нему некто и по голове погладил. Приоткрыл Иван глаза и обомлел, увидав перед собой Чудище-юдище. Одето оно было в полувоенное рубище. Бородища такая, что сам господин Маркс позавидовал бы. Бровищи, что у Брежнева. Пенсне с круглыми бериевскими стеклами. На голове — кепочка. За плечами мешок с кукурузой. На груди иконкой болтался манифест компартии на цепи толщиной в руку. И была та цепь из чистого партийного золота. Это Иван всем нутром советского человека почувствовал. Дальше он и разглядывать ничего не стал. Заметил только, что в одной руке чудище держало серп, в другой — молот, которым и гладило Ивана по голове. Чудище разинуло рот и заговорило вполне человеческим голосом с до боли знакомыми интонациями.
— Ты, Иван, не пугайся. Мы с виду да на деле такие страшные. А в сути мы — самые святые на свете. Добрее нас на всем белом свете не сыскать. Мы — чистейшей воды идеалисты. Мы в чем-то даже утописты. Про Муму слыхал? Хочешь, и тебя утопим? Ха-ха-ха. Не боись, Иван. Нам самим не сладко, когда не туда идем, не то делаем. Тут недавно один ляпнул: хотим как лучше, получается как всегда. Вот-вот. Лучше не скажешь. Странно, как мы сами не додумались? Ясно и четко. Сзади напирают. Вперед некуда. И ничего изменить нельзя. Поздно, батенька, пить боржом, когда полжелудка нету. Вот и приходится изображать движение души и тела. А некоторые не понимают. Прут напролом. Или пытаются вильнуть в сторону, а то и назад податься. Таких мы останавливаем или отлавливаем и вправляем, не сказать вышибаем, им мозги. Поэтому другой раз кровь и льется. А что? Они сами виноваты. Сидели бы смирно. Не роптали. Глядишь, — старость, и — в ящик. Все одно всем туда. Чего рыпаться? Зачем на рожон лезть? Где тебя ждут? Кто? Все места давно куплены. Свободно только в заднем проходе и то — не всегда. Эй, Иван! А ты чего расселся? А? Отвечай! Давай-ка, дружок, изложи нам свою позицию. Если нам понравится, не тронем. Если не понравится, не обессудь. Это будет означать, что ты пошел. Неважно куда. Но двинулся или тронулся. Все равно. И на тебя будет объявлена охота. Понял? Впрочем, в конце века мы уже не те… старость не в радость. Подобрели. А ну, сука, живо выкладывай! Кто таков, с какой целью и с кем связан, падло?!
И стало чудище серпом, как Чапай шашкой, размахивать и лозунги во все стороны разбрасывать, как мать Власа листовки из-за пазухи. Выоравшись, чудище замолкло и выжидающе уперлось плутоватым взглядом в Ивана.
Смекнул Иванушка, что ситуация не ахти, встал он под взглядом чудища с мягкого уютного кресла и поскреб по сусекам своих дурацких мозгов. Ничего не наскреб, но, стараясь не глядеть на чуду-юду, переминаясь от волнения с ноги на ногу и загребая руками воздух, заговорил бархатным голосом:
— Вот что, товарищи. Все не так уж и страшно. И не надо нас пугать. Мы на это не пойдем. Народ свое слово сказал. И никто не смеет идти против воли народа. Наши люди сами разберутся. Ху, оно и есть ху. И мы никому не дадим трогать свое ху. Иначе люди нас не поймут. И это правильно, товарищи. Сложные процессы идут в обществе, на улицах, в головах, бродят по коридорам, заходят в кабинеты… Мы это отвергаем и остаемся на принципиальных позициях.
Чудище довольно хохотнуло.
— Так, так. Кто не с нами, тот — враг, — оно то ли спросило, то ли утвердило. — Ну, ну. Продолжай, голубчик.
Оценили 5 человек
7 кармы