"Синдром Гудвина и Эрнеста": Нештатные дроноводы бесполезно гибнут в штурмах. А можно воевать, не умножая трагедий?

Вадим Егоров

С фронта передают: командирам не хватает штурмовиков для взятия новых городов и сёл. Но решение этой проблемы найдено неоднозначное. В штурмовики теперь массово переводят бойцов вспомогательных подразделений: БПЛАшников, связистов, эвакуаторов, снабженцев. Будет ли толк от этих людей в условиях жёстких боёв, тот ещё вопрос. А то, что без грамотных БПЛАшников наши потери могут резко возрасти, эксперты прогнозируют уже сейчас.

Синдром "Гудвина" и "Эрнеста" в нашей армии, к сожалению, набирает обороты. И если в случае с двумя погибшими БПЛАшниками Дмитрием Лысаковским и Сергеем Грицаем предполагаются личные мотивы их командира Пузика, то, как выясняется, устойчивая системная тенденция наметилась и без этих мотивов.

Тревогу забил военный публицист Владислав Шурыгин. Он сообщил в своём телеграм-канале, что в составе пехотных полков и батальонов в приказном порядке ликвидируются внештатные подразделения. Речь идёт в первую очередь о группах операторов БПЛА, пунктов управления, нештатной связи. Об этом рассказал ему хороший знакомый в штабе одного из направлений СВО.

"Нештаток" наплодили столько, что скоро воевать некому будет! По штату пехотный батальон, а на штурм идти некому. Эти — "БПЛАшники", те — "связь", те — "эвакуаторы". В итоге в наличии в роте 90 человек, а на штурм идут в лучшем случае 20. Остальные во всяком нештатном обеспечении. Надо задачи решать, а получается, что некому!

— процитировал своего приятеля Шурыгин.

На первый взгляд в этом рассказе всё логично: нехватка личного состава, наша армия берёт один населённый пункт Донбасса за другим, задач становится больше, а людей нет. А тут какие-то очкарики под рукой непонятно чем занимаются, каждому по автомату — и вперёд!

Тут в полках десятки, а то и сотни бойцов, числящихся стрелками, гранатомётчиками, пулемётчиками, снайперами, сидят в блиндажах и подвалах и воюют дронами, ведут разведку и наблюдение, а на штурм идут куцые группы. Не дело! Решение найдено! Нужны специально сформированные отряды (батальоны) БПЛА, которые и возьмут на себя роль зачистки с воздуха, разведки и наблюдения, а пехота пусть занимается своим делом — штурмует!

— комментирует ситуацию Шурыгин, смотря на неё глазами своего штабного товарища, но потом сам же и критикует сформированную новую установку. По его мнению, такое "простое" решение "хромает непродуманностью и волюнтаризмом".

Шурыгин подозревает, что при его принятии руководствовались опытом врага: в составе ВСУ действуют специальные батальоны БПЛА, которые, словно пожарные команды, перебрасываются с направления на направление.

Во-первых, есть большая разница в использовании тех же БПЛА в наступлении и обороне. В обороне — БПЛА это фактически средство разведки, наблюдения и артиллерия прикрытия… Принимает на себя только то, что не смогли "размотать" по пути артиллеристы, операторы БПЛА, минные поля. Взаимодействие тут, безусловно, важно, но скорее в виде целеуказания. И совсем другое дело — наступление, штурм,

— пишет Шурыгин.

А штурм — это взаимодействие операторов БПЛА с артиллеристами и всеми другими подразделениями, обеспечивающими действия штурмовиков, дроноводы ведут их, осуществляют разведку, прикрывают и расчищают им путь, поддерживают огнём, вовремя доставляют боеприпасы… И всё это, как заметил Шурыгин, не через вышестоящие штабы, а напрямую, на уровне ротного и комбата, ведущих штурм:

У которых под рукой должны быть и артиллерия, и БПЛА, и "глаза" над полем боя, и связь, и транспорт всех видов, где каждая минута на вес золота.

Эксперт обращает внимание на то, что наше Минобороны до сего дня не смогло наладить массового выпуска цифровых защищённых широкополосных радиостанций для уровней от отделения до батальона. Поэтому комбаты и комполка выкручиваются как могут с помощью спонсоров и китайской радиопромышленности, у них нет собственного военного интернета, командные пункты сплошь и рядом работают на американских "Старлинках".

То ли дело ВСУ, где что элитные, что самые рядовые подразделения "на прекрасной единой натовской системе связи". Учитывая эти моменты, на ум приходит вопрос: сколько времени уйдёт на то, чтобы кое-как отладить взаимодействие этих "штатных" отрядов БПЛА с воюющими пехотными полками и батальонами?

И сколько за это время погибнет пехоты из-за отсутствия качественной поддержки и прикрытия с воздуха? Как долго эти батальоны будут действовать на том или ином направлении? И что делать, когда уйдут?.. "Простое" решение ликвидировать все эти "нештатные" группы в реале обернётся огромными потерями и срывами задач! А ведь сегодня в десятках полков и бригад именно такие "нештатные" подразделения и дают результат, прикрывая пехоту, расчищая ей путь, являясь её "глазами"!

— возмущается Владислав Шурыгин.

И в этом с ним согласны многие военблогеры и военкоры. Например, Роман Алёхин сравнивает подобное решение по переводу военных "технарей" в штурмы с гипотетической ситуацией, когда всех инженеров и архитекторов переводят в каменщиков — может, дом и получится построить быстрее, да только вопрос, как долго он простоит. Да и с таким принципом дом построить можно только один. Он отмечает, что такая ситуация невозможна там, где командиры руководят подразделением, как будто это их собственное дело. При таком отношении они не выслуживаются перед начальством, а работают на дело, на результат, подбирают команду по принципу профессионализма, собирают её из людей, которым они смогут полностью доверять.

Такое я видел в "Ахмате". Командиры там и доверяют друг другу, и боятся друг друга подставить. В таких коллективах, когда командир связи приходит к своему командиру и говорит, что ему надо расширить штатку, то ему её расширяют. И в таком коллективе командир не заберёт у БПЛАшников и связистов подчинённых в штурмы или в другое подразделение просто так,

— отмечает Алёхин.

Но это, по его словам, в нашей армии скорее исключение, чем правило. Он обращает внимание на то, что во времена Великой Отечественной инициативных командиров повышали и давали им большие возможности, а сейчас это почти невозможно, потому что нет представителей Ставки Верховного в войсках.

При этом "генералитет не терпит выскочек и скорее найдёт возможность их заткнуть, чем даст возможность повышения". Тем не менее "в зависимости от задач БПЛАшник нужен и во взводе, и в роте, и группа в батальоне, как и отдельные подразделения БПЛА, которые будут летать по фронту и кошмарить врага".

В свою очередь, политолог и волонтёр Алексей Живов предлагает при рекрутинге добровольцев на СВО предлагать штурмовикам оплату вдвое больше, чем другим идущим на контракт, и тогда от желающих, как он полагает, отбоя не будет. При этом при грамотно выстроенной работе БПЛА внутри существующих подразделений не будет необходимости и в большом количестве штурмовиков. В подтверждение своих слов он ссылается на опыт легендарных и эффективных боевых единиц русской армии, таких как "Эспаньола", штурмовой отряд Белого и группа "Аида" (спецназ "Ахмат").

Часто там, где штурмовая рота истекает кровью, можно было бы решить вопрос почти без потерь, за счёт работы "дрон — РЭБ — РЭР". На бригаду нужна мощная FPV-рота со своей полевой мастерской и 200 дронов на день штурмовой работы. Плюс хорошая РЭБ и цифровая система управления боем, за которой стоят 120-мм миномёты и 152-й калибр. Вот этого хватит, чтобы в штурм ходило 10 человек с роты. Больше не надо!

— утверждает Живов.

По его словам, многократно установлено, что вместо "лобовых" штурмов можно справиться хорошо отстроенной связкой беспилотников с артиллерией. И обойтись либо вообще без потерь, либо санитарными потерями. Тогда "200 дронов заменят 50 потерянных бойцов даже на самых сложных участках фронта".

Министр обороны Андрей Белоусов уже легализовал создание дрон-войск как отдельного вида общевойсковой работы, а возможно, как отдельного рода войск. Не пора ли поспешить военным бюрократам, которые должны переписать штатки и устав? Три годы уже как бы прошло,

— задаётся вопросом эксперт.

При этом военкор Роман Сапоньков откликнулся на сообщение Шурыгина, напомнив, что давно уже пишет о переводе дроноводов в штурмовики. И что среди них "уже много погибших и раненых, в том числе комиссованных по состоянию здоровья".

Он обращает внимание на то, что практически каждый оператор БПЛА часто и много снабжался силами волонтёров или частными спонсорами, поэтому его "утилизация в штурме — это удар по многолетней работе огромного числа людей в тылу". По его мнению, русская армия прошла "большой путь по формированию технического скелета армии XXI века, который теперь убивают в штурмах".

То есть те, кто уже не первый год занимается оснащением нашей армии, плотно вникает в её проблемы, анализирует её состояние, все как один говорят о том, что сложившаяся ситуация неправильна, чревата да и просто предельно цинична. Что в очередной раз возвращает нас к вопросу об отсутствии ответственности высших командных чинов за гибель личного состава.

Что с того?

Мой одноклассник добровольно пошёл на фронт. Он был хорошим специалистом по связи, ездил по России с мастер-классами, учил людей на местах налаживать связь. И был уверен, что его способности пригодятся нашей воюющей стране.

Но наверху решили иначе и записали его — не служившего срочку, никогда не державшего в руках автомат, пережившего инсульт — помощником гранатомётчика. На войне он прожил всего два месяца и погиб под Авдеевкой в одном из штурмов. Похоронили как героя. Но трагедия отдельно взятой семьи останется трагедией.

Мне кажется, если бы он занимался на войне связью, то у него было бы намного больше шансов выжить. И сделал он бы гораздо больше для нашей Победы в разы. Перепишите штатки, господа хорошие в погонах. Подумайте об особенностях войны XXI века. О том, что нам позарез необходимо победить. И что будет с нами, если мы проиграем. Пусть всё будет по-умному. И поменьше трагедий.

https://tsargrad.tv/articles/s...