В Казахстане Россию многие не любят и к россиянам, в частности русским, относятся пренебрежительно. Это выражается во многих явлениях, среди которых можно вспомнить т. н. «языковые патрули», прокатившиеся по Казахстану в 2021 году, когда националисты в весьма агрессивной форме требовали говорить только по-казахски. Подобные акции осудил президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев на XXXI сессии Ассамблеи народа Казахстана в конце апреля 2022 года. Один из многих таких примеров. Но мы сейчас не о самих фактах негативного и нередко агрессивного отношения казахских националистов к России, а о причинах этого.
По моим наблюдениям, есть сильные затруднения в том, чтобы назвать причину такого отношения, в том числе и у казахских националистов. Они иногда ссылаются на то, что им нужно построить казахское национальное государство. Но если подумать, то их враждебность к России совершенно алогична, поскольку никто не сделал больше для казахов, их национального развития и создания их национального государства, чем Россия.
Таким образом, противоречие. Казахи всегда пользовались помощью, поддержкой и даже прямым участием России, но относятся к ней негативно и даже враждебно.
Так обобщённо потому, что по моим наблюдениям, почти все казахи разделяют идею, что их национальное развитие должно быть без России, вне России, в обход России, и на этой почве произрастает радикальное крыло в лице казахских националистов, проповедующих враждебность почти открыто.
У этого противоречия должна быть причина. И очень веская, даже, можно сказать, очевидная. Для нас это имеет большое значение, поскольку дальнейшее развитие этой идеи угрожает превратить Казахстан в враждебное нам государство, что может, при определённых условиях, привести к силовому разрешению конфликта. Казахстан, конечно, не выстоит. Но пока до этого не дошло, надо попробовать разрешить проблемы на словах.
Моя формулировка причины такова. Казахи не в силах признать свою настоящую историю, сочиняют о ней разные, предельно идеализированные и приукрашенные небылицы, верят в них как в истину, и потом у них выходит, что русские разрушили их идеальный мир, своего рода «кочевой Эдем», в который они надеются как-нибудь вернуться. Вот отсюда и растёт корень враждебности.
Ну а теперь пояснения.
Бесконечное кружение по степи и отсталость
Краеугольный камень этого казахского мировоззрения состоит в мифе о том, что кочевье — это свобода. На деле свободой тут и не пахло.
Во-первых, в степи нужна лошадь. Пеший уйдёт недалеко, пройти всю степь ему не хватит сил и носимого запаса еды и воды, особенно воды. Но и на лошади надо знать, где проехать, потому что лошади нужна трава и чистый, пресный водопой. Все перемещения по степи строго привязаны к источникам воды: реки, ручьи, ключи, колодцы.
Во-вторых, кочевник со скотом тоже привязан к источникам воды, потому что скот надо поить, и к пастбищам, потому что скот надо пасти. Так вот, водопои и пастбища не бесхозны, они кому-то принадлежат и вообще были распределены между племенами, родами и подродами казахов. Каждый род или подрод двигались не куда хотели, а через принадлежащие им водопои и пастбища: от зимовки на летовку, от летовки на зимовку. Это были кольцевые, восьмёркообразные или петлеобразные маршруты. Вся казахская степь была как бы расчерчена этими кольцами и петлями, по которым двигались роды и подроды со своим хозяйством и скотом. Они устанавливались надолго, на десятилетия, и менялись редко. Эта система была настолько устойчива, что знатоки её могли точно сказать, в каком месте в определённое время находится тот или иной род, стоит ли он в урочище или идёт на следующее пастбище.
Жизнь кочевых казахов была не свободным брожением по степи, а была бесконечным кружением по одним и тем же маршрутам, которые могли не меняться десятилетиями и, вероятно, веками. Из года в год, всю жизнь от рождения до смерти, из поколения в поколение.
Конечно, я несколько утрирую, поскольку Казахстан большой и в ряде районов были более благоприятные условия. Но в целом, и это касалось большей части казахов, природные условия заставляли казаха-кочевника двигаться, потому что остановка угрожала истощением кормов и водопоя, падежом скота и гибелью.
Из этого вытекали важные последствия. Казахи ничего, кроме скота, не накапливали, поскольку грузоподъёмность лошадей и верблюдов в хозяйстве всегда была ограниченной.
И это резко ограничивало их культурное развитие, поскольку они были, в частности, лишены возможности накапливать знания. Библиотеку с собой не повозишь. Ненужные вещи при любом хозяйственном катаклизме, которые случались периодически, например, при джуте, выбрасывались в первую очередь. По этой же причине вплоть до 1930-х годов казахи были народом, в подавляющей массе неграмотным, ибо в их хозяйстве не было ни возможности, ни сферы применения грамотности. Неграмотный народ, не накапливающий своих культурных достижений, в любом случае будет отсталым, какие бы природные таланты у него ни имелись бы. Это определялось географическим детерминизмом в его концентрированной форме.
Почему предки казахов выбрали степь при всех недостатках и тяготах кочевания? На мой взгляд, по причине безопасности. За хорошие места надо было постоянно воевать, а на степи особых претендентов не было, потому что жизнь в степи требовала специфических умений. Пешей армии в степи делать нечего, да и конная армия должна знать, как пройти по степи. При появлении врага, степи не знающего, можно не воевать, а на словах подчиниться, или же просто на время убежать в труднодоступные районы. По этой причине самыми страшными врагами казахов были джунгары, которые сами были кочевниками.
Грязь и холод
Ко всему этому быт кочевников был очень тяжёлым и нездоровым, гораздо тяжелее русского крестьянского быта. Это сейчас городские шала-казахи рисуют картинки чистеньких юрт под белыми кошмами, стоящих посреди пасторального рая с высокой травой и парочкой лошадей в отдалении.
На деле же скот быстро съедал траву на пастбище, особенно вокруг аула, где содержался молодняк, вытаптывал землю. В сухое и жаркое время — вездесущая пыль. Как пройдёт дождь — пыль превращалась в липкую грязь. В дополнение к этому навоз и помёт, которые смешивались с грязью и пылью. Ранней весной, когда снег в основном стаивал, а травы ещё не было, степь превращалась на время в царство густой, жирной грязи. Природно-географические условия такие.
Ситуацию усугубляла невозможность помыться и постирать одежду. Если русский крестьянин почти никогда не уходил далеко от воды, реки или, по крайней мере, ручья, то казахам часто приходилось уходить от рек и жить в маловодных местах, где почти вся вода расходовалась на поение скота. Вторая причина отсутствия мытья — крайний недостаток топлива. Кое-что было, вроде камыша или саксаула, но немного и не везде, потому часто пользовались кизяком или сушёным помётом. Этого едва хватало на готовку и минимальный обогрев.
К тому же почти постоянно было холодно. Даже летом вполне возможны холодные ночи, особенно в полупустынных районах. Во все остальные времена года холод был постоянным спутником казахов. Комфорт сильно зависел от качества покрытия юрты.
Тёплые юрты были лишь у богачей, которые зимой покрывали её второй кошмой, а также обставляли по бокам специально заготовленными камышовыми циновками. Народу победнее, у которых юрта была хуже, с прохудившейся кошмой, приходилось мёрзнуть. Холод в сочетании с дефицитом топлива и плохим обогревом заставлял постоянно носить тёплую одежду, которая занашивалась до невероятного состояния. Пыль, грязь, пот немытого тела, навоз и помёт, и в довершение всего жирная еда — так и возникал узнаваемый облик казаха-кочевника, с его антисанитарными привычками, которого можно было почуять за версту.
Замечу, что это далеко не все «прелести» традиционного казахского кочевого быта. Нынешние городские казахи, даже самые рьяные националисты, не смогли бы и не захотели бы жить в подобных условиях. И ещё раз подчеркну, что такой быт — это не показатель испорченности народа, а жёсткое и необоримое следствие тех природно-климатических условий, в которых казахи жили веками и даже тысячелетиями, с того времени, когда они вообще научились жить в степи. Поговаривают, что это было примерно 6 тысяч лет назад.
Проверить трудно, поскольку кочевники почти не оставляют после себя следов или археологических памятников.
Не признают казахи своих предков
Казахам, и в особенности идеологам казахского национализма, всё это прекрасно известно. Но согласимся, что это очень трудно признать, с этим трудно согласиться. В особенности в сравнении с русскими.
Русские степи покорили, но совсем другим способом. Они создавали в удобных местах небольшие крепости с запасами зерна, откуда могли действовать в определённом радиусе конные и даже пешие отряды. Крепости располагались в линии, отсекавшие части степей. Для того чтобы кочевникам можно было кочевать в этих, ограждёнными линиями районах, требовалось испрашивать разрешение русской администрации. Потом крепости переводились на самоснабжение посевами поблизости, затем возникали деревни в отдалении, с посевами, и так далее. Возникал обжитой район с постоянным населением. На степи как бы накидывалась сеть из таких районов, соединённых дорогами. Кочевники теперь оказывались внутри этой сети, причём с годами их стесняли всё больше. Уже в советские времена наступил великий перелом и всеобщий перевод кочевников на оседлость, причём в основном на базе хозяйства русского типа, с некоторыми вариациями.
Вот когда у вас на чаше весов собственные предки в лице вечно круживших по степи, неграмотных и немытых кочевников, и пришлые русские, которые за какой-то век создали в той же самой степи производящее хозяйство, способное всех прокормить, вот тут и возникает острая ненависть к… русским. На самом деле это неосмысленная и неизжитая обида за своих предков, которые оказались вот такими.
Это настолько болезненный для казахского мировосприятия вопрос, что его тщательно маскируют и приукрашивают многочисленными рассказами о грозных ханах, о мудрых биях, о героических батырах, об исконной степной справедливости и прочей кочевнической идиллии. Это, в сущности, былины, правды в которых не больше, чем в русских былинах. Но казахи в них верят как в истину и требуют такой же веры от других. Они определённо хотят уйти от своих не слишком хорошо пахнувших предков в эти красивые выдумки и очень остро и агрессивно воспринимают сомнения в правдивости этих легенд.
Баловаться былинами не запретишь. У нас тоже был период увлечения подобным народным фольклором. Но у тех казахов, которые поверили в эти свои былины, легенды, мифы целиком и безоговорочно, возникает обида другого рода. Получается, что русские пришли и... разрушили их степную, кочевническую идиллию. Вот это уже основа для вражды.
Могут сказать, что казахские националисты продались Западу. Да, совесть можно продать за доллары, однако и для этого должна быть какая-то основа. Казахский националист, берущий пакет с долларами в посольстве США, всё же должен считать, что он делает правильный выбор, иметь для этого аргументы и определённую логику. В сравнении с объективным положением дел, и аргументы, и логика его, конечно, неверны, но он сам не должен сомневаться в своей субъективной логике. Именно исходя из этого соображения и возникает проблема поиска того пункта, в котором казахские националисты сворачивают на неверную дорожку, которая, смотря по аналогичному опыту Украины, может окончиться огромным кладбищем.
Вот как раз, на мой взгляд, миф о кочевом рае и вообще всяческое приукрашивание своего исторического прошлого является этим самым пунктом поворота на погибельный путь. И вообще, как говорил президент Чехословакии Томаш Масарик:
«Великое не может быть ложным.»
Казахам придётся, в конце концов, согласиться с реальной картиной прошлого своего народа, какой бы неприглядной она ни была, понимая, что это следствие выбора, сделанного в очень давние, доисторические времена, и особого, очень неблагоприятного набора природно-климатических условий, из которых нельзя было вырваться без посторонней помощи.
Дмитрий Верхотуров
Оценили 10 человек
13 кармы