Несколько дней в сети и СМИ активно стали обсуждать новые спутниковые снимки ливийских баз, где фиксируются активность российской транспортной авиации и некие погрузочно-разгрузочные работы. Можно ли теперь сказать: «Ну вот и Ливия, снова здравствуйте»?
Видимо, да. А вот что дальше, тут уже можно процитировать слова одного из персонажей фильма «Фонтан» времен поздней перестройки: «Хорошо ли это? Не знаю. Плохо ли это? Не уверен».
В любом случае вывезти быстро объемное военное и бытовое хозяйство из Сирии в Россию в нынешних условиях невозможно. Ливийские базы тут действительно являются неплохим выходом в плане переброски части имущества по воздуху, хотя нельзя сказать, что и этот маршрут близкий. От Хмеймима до ливийских баз расстояние 1800–2000 км.
Лидер в восточной части Ливии — Х. Хафтар для России не союзник, вроде бывшего президента Сирии Б. Асада (впрочем, теперь выясняется, что он был кем-то иным), а попутчик. С определенной точки зрения в этом можно найти даже некий гипотетический плюс, поскольку отношения между политическими попутчиками всегда более формализованы (пусть и не публично).
Актуальные новости из Ливии в сегменте масс-медиа не проходили давно, поэтому пришло время посмотреть на состояние дел в этой непростой части мировой географии. Попутчик у нас в Ливии будет (если всё окончательно пойдет к тому) весьма своеобразный, а работать России там будет на порядок сложнее, чем в Сирии.
Запад, Восток и нефтяная инфраструктура
Ливия де-факто по-прежнему разделена на две части — западную (Триполитания, столица г. Триполи) и восточную (Киренаика, фактическая столица г. Бенгази), вернее, вторую часть правильнее, хоть и не очень нормально, было бы называть «восточно-южная Ливия».
Формально признанное «мировым сообществом» правительство Ливии заседает в столице г. Триполи, но фактически в стране уже ставшее традиционным двоевластие, которое только отчасти ретушируется через функционирующие выборные органы власти — вроде Палаты Представителей, хотя она по сути представляет именно Бенгази.
Политическая борьба за премьерское кресло и финансы жесткая и постоянная, переходящая в вооруженные столкновения, но, как ни странно, ни идеологически, ни даже с учетом позиций внешних спонсоров-партнеров «запад» и «восток» совсем уж непримиримыми не являются. Это теперь уже своего рода динамический баланс.
Как-то эта конструкция держится, и этой скрепой, хоть и совершенно бездуховной, является нефть. Ливия, в отличие от Ирака, за время активных фаз войны серьезно не потеряла в инфраструктуре, но распределилась она довольно специфически.
С 2022 г. в среднем добыча черного золота в Ливии характеризовалась показателями 1,1-1,2 млн бар. в сутки.
В активе у «коллективного Триполи» находятся месторождения «Эль-Шараа», «Эль-Филь» и шельфовое «Бури», что дает около 400 тыс. бар. в сутки или 35% от общего. В активе у «коллективного Бенгази» с лидерством Х. Хафтара месторождения «Сиртского полумесяца», с основными «Серир», «Ваха» и «Зельтен». Только три последних дают 590 тыс. бар. в сутки или 51% от общего. С учетом всего кластера у Бенгази почти 60% ливийской добычи. Формально тут «сборная Киренаики» выигрывает.
Нефть мало добыть, ее надо еще транспортировать и отгрузить. С трубами, как ни странно, в Ливии все более-менее нормально, вопрос с наливными терминалами. 70% от текущих возможностей по отгрузке Ливии в целом (750 тыс. бар. в сутки) приходится на порты Рас-Лануф, Эс-Сидр, Марса-Брега, Харига и Зуветин, и они снова оказываются в зоне влияния Бенгази.
У Триполи с его двумя портами (вроде Мелита) на западе мощности по хранению и отгрузке в 2,5 раза слабее. Отстроить новые терминалы в таких условиях нереально.
Инфраструктура такая, какая досталась от «страшного диктатора и тирана» М. Каддафи, и, естественно, не была рассчитана на подобный военный сценарий. Получается, что и тут «сборная Киренаики» в плюсе.
Казалось бы, нефть своя (и ее больше, чем на западе), трубы и насосы свои есть, хранение есть, порты имеются, тогда чего не хватает для благоденствия и простого отделения восточной части Ливии от западной?
Для благоденствия не хватает малости — денег, поскольку нефтью торговать может только официально «NOC» — национальный ливийский оператор, который отправляет выручку в центральный банк.
Центробанков в Ливии, как и властей, было два, «NOC» тоже два, но вот «NOC» Бенгази официально продавать нефть не может — только через «NOC», совместный с Триполи, получать внешние деньги может тоже только официальный ЦБ. В итоге «NOC» и ЦБ пришлось-таки объединить.
За прошедшие несколько лет попытки отгружать самостоятельно и получать деньги каким-то образом у Бенгази были. ЕС и США грозили по этому поводу ОАЭ, которые в этом деле помогали и даже одно время активно.
Это оказалось очень неудобно технически, в условиях угрозы санкций, и тут ни Бенгази, ни их спонсоры рисковать не решились. Но и каких-то особых методов принуждения не было уже и у Триполи.
Разведкой, добычей и эксплуатацией инфраструктуры, а также концессии на продажу в Ливии у французской Total с некоторым участием Conoco (США) и итальянской ENI.
Так-то Триполи предлагает участвовать всем: и России, и Китаю, и Индии, но основные эксплуатанты и инвесторы — это все-таки Франция и Италия. Понятно, что они не сотрудничают напрямую с Бенгази, а работают через официальные структуры в Триполи и признанную «NOC» с дочерними структурами.
В итоге у одних есть возможность обеспечивать рыночные расчеты и статус, чтобы не подпадать под санкции, возможность привлечения добывающих компаний на концессии, у других есть объемы и терминалы.
Это, собственно, и есть та «скрепа», которая держит ливийский запад и восток в общем пространстве. В финансовом выражении скрепа не столь уж и легковесна — Ливия получает от концессий 13,3–13,5 млрд долл. в год (это 2022–2024 гг.) или 33–34% от нефтяной выручки.
За вычетом расходов по эксплуатации и необходимой амортизации это как раз честная половина от рыночной цены ливийской нефти, которая имеет высокие качественные характеристики. Нельзя сказать, что жадный европейский капиталист не делится с Ливией.
Делится, но ведь 13 млрд долл. мало еще «честно» поделить между западом и востоком, надо еще внутри запада и внутри востока установить и согласовать доли авторитетных и незаменимых игроков. А они у каждого крыла свои, и интересы там не только ливийские, но и сторонние.
Военно-политическое деление и силы
Личности, которые представляли (представляют) ливийский запад и восток, в России в целом неплохо известны через прессу: в первом случае это бывший премьер-министр Правительства национального единства (ПНЕ) в Триполи Фаиз Сарадж, в случае втором — глава Ливийской национальной армии (ЛНА) маршал Халифа Хафтар. Ф. Сараджа уже успели сменить, Х. Хафтар пока продолжает работать в роли патриарха ливийского востока.
Силы, которые подчинены Триполи и Бенгази, это не нечто единое и сплоченное по племенному или какому иному принципу. Это в каждом случае сборная из разных военных бригад. Тем не менее привязка к местности там есть, и религиозно-идейные расхождения также наличествуют.
Разделение сил проходило в четыре этапа, два из которых представляли собой борьбу за центральное побережье — г. Сирт и г. Мисурата. Первый — это этап после свержения М. Каддафи. Второй — борьба за г. Сирт с ИГИЛ (запрещено в РФ), тогда город и окрестности остались за ПНЕ.
Третий этап — борьба Х. Хафтара за Триполи. г. Мисурата открывал путь на Триполи, г. Сирт был ключом к нефтяным запасам и портам отгрузки. Сирт силам Х. Хафтара взять удалось, а окрестности и другой центр нефтетранзита (Адждабию) зачистить. Там на стороне Х. Хафтара принимали участие и одну из главных ролей сыграли силы российской группы «W».
Мисурата и Триполи маршалу не поддались по причине прямого вмешательства Турции, выступившей на стороне ПНЕ. Нелояльные Хафтару отряды переместились на западную половину, ИГИЛ (запрещено в РФ), которое там обосновалось по свойственной тактике брать торговые узлы, выдавлено в пустыню и до времени растворилось. Четвертый этап — нынешний и больше политический.
В итоге, помимо отрядов Тобрука и Бенгази, у Х. Хафтара осталась «боевая гвардия», которая состоит из остатков сил специального назначения, набранных еще при Каддафи, довольно лояльных к нему отрядов из самого Сирта, «боевых салафитов» из сил сторонников проповедника Р. аль-Мадхали («мадхалиты»). По большому счету, сиртские силы и «мадхалиты» — это по бригадам одно и тоже. Костяк этого воинства — 9 тысяч «штыков», с возможностью набора 8–9 тыс. «юнитов» из ополчений подконтрольных территорий.
Важным попутчиком на его непростом военно-политическом пути для Х. Хафтара являются племенные и территориальные ополчения, контролирующие оазисы Эль-Куфр и границы с Чадом, южным Египтом и северо-западом Судана.
Это также салафиты-радикалисты, ориентированные, как и мадхалиты, на Саудовскую Аравию, которые находятся в весьма злачном месте с точки зрения караванной торговли, при этом зажали там на корню местный извод ислама (тоже, по нынешним меркам, салафитского толка) — сенуситов.
Потомком основателя этого религиозного ордена был первый и единственный король Ливии (Идрис I), свергнутый Джамахирией. Сенусситы активны, их много в западной части Ливии, семья ас-Сенусси формально реабилитирована и имеет отношение к ливийской политике.
С западной стороны мы можем наблюдать такой же конгломерат из отрядов Триполи и Мисураты, где влияние имеют бригады, связанные с такими территориями, как Зинтан (бригады Зинтана), Гадамес, Завия, а также огромный юго-западный район Фиццан с городами Сабха и Мазрук. За ПНЕ и Триполи в целом выступают силы, связанные с движением «Братья-мусульмане» (запрещено в РФ).
Если в Турции есть партия Р. Эрдогана «Партия справедливости и развития», то в Ливии есть «Партия справедливости и строительства». ПНЕ (коллективный Триполи) несколько раз входили в конфронтацию с бригадами Зинтана, которые то склонялись к Х. Хафтару, но отклонялись обратно. Аналогично и племенные бригады Феццана (конгломерат племен «тубу») то поддерживали Триполи, то Бенгази, в итоге на фоне происходивших в Эль Куфре чисток против еретиков они встали за Триполи. Силы сторон по численности примерно равны, но устойчивости к проблемам несколько больше у сил Х. Хафтара.
Калейдоскоп на 2024 г.
Ф. Сарадж не вытянул в итоге тяготы и лишения политики, сдав пост откровенно протурецкому политику А. Дбейбе. Но и ставленник Х. Хафтара — Ф. Башага в кресле общего премьера не задержался. Пост премьер-министра за три года оспаривался дважды и в итоге борьбы вполне логично был, так же как и всё остальное, поделен между Х. Хафтаром в лице бывшего министра финансов Усамы Хаммада и А. Дбейбой.
Весь этот калейдоскоп по-прежнему зависит от того, кто и как распределит нефтяные деньги. С 2022 г. борьба больше идет в политическом поле и именно потому, что работают нефтяные «качалки». Именно то, что они работают, а не стоят, делает ситуацию хоть и динамически, но сбалансированной. Тем более, что теперь Ливия — это часть нефтяного рынка с его объемами, ливийский экспорт учитывается в расчетах цен и планах ОПЕК+.
В сухом остатке имеется ПНЕ с премьер-министром А. Дбейбой, Палата Представителей в Тобруке с отдельным премьер-министром У. Хаммадом. У первого в активе Турция и Катар в военном и идейно-религиозном плане, Италия и Франция как проводники нефтяных сделок и границы с Алжиром и Нигером с весьма относительным контролем.
Силы у Триполи очень разнородны и чувствительны к денежным колебаниям. У второго игрока имеется нефть, трубы и порты с восточной границей, более однородные силы, чуть менее (но и только) чувствительные к денежным колебаниям, а также поддержка Саудовской Аравии, ОАЭ и отчасти Египта.
Весь этот пустынный военно-политический водевиль намного сложнее того, что происходило в Сирии. С одной стороны, в Ливии есть почти непримиримые сторонники катарско-турецких «Братьев-мусульман» и саудовских «салафитов». Однако в массе своей мы видим, что местные салафиты есть с обеих сторон, бригады переходят туда-сюда, ополчения юга, что на юго-востоке, что на юго-западе, также могут брать сторону как западную, так и восточную.
И запад Ливии, и восток Ливии вынуждены как-то договариваться о нефтяных деньгах, и если до 2020–2021 гг. еще можно было им поиграть в игру «кто-кого», то после, когда заработала нефтяная отрасль, это стало опасно для каждой из сторон. Везде могут перекрыть вентиль, в одном случае в деньгах, в другом случае в физическом сырье. Причем у Триполи это могут делать и недовольные племена — тубу и туареги. Т. е. это своего рода динамический баланс, нарушать по-серьезному который не захочет ни одна сторона.
Турция вполне логично под себя забрала порт Хомс, превратив его в военную базу. Так она прикрывает и Мисурату, и Триполи одновременно. Также уже понятно, что не только ливийские ресурсы нужны Турции, но установление контроля над границей с Нигером, Чадом и Суданом — так протягивается петля вокруг Египта на будущее, и для этого в Судане Анкара строит военную базу, а с Нигером и Чадом ведет военно-техническое сотрудничество, которое идет по нарастающей.
Конечно, всё происходящее — это лишь бледная тень «могучего французского плана» по разгрому М. Каддафи, где Франция и Катар в теории выходили полными бенефициарами в Северной Африке (ведь тогда началась и «рабская весна» в Тунисе, и в Египте пришло правительство М. Мурси). Сейчас Турция и Франция конфликтуют, ЕС в целом и Италия в частности усиление Турции в Ливии не приветствуют. Против и Саудовская Аравия с ОАЭ, которые поддерживают Х. Хафтара. Это баланс, который установился за несколько лет.
Для России
Теперь посмотрим на положение России, которой на самом деле пригодились бы базы подскока в Ливии вроде авиабазы Аль-Джуфра (это район г. Хун) и одного из портов. Когда в Ливии участвовала в боях группа «W», она представляла большой коммерческий проект, который в целом, хотя и не во всем, был синергичен с государственной политикой.
Логика работы государства и военной корпорации различны. Например, в Судане корпорация больше поддерживала силы М. Дагло (СБР), а Москва как внешнеполитический игрок другого плана в таких шагах ограничена. Также корпорация могла «работать» с Х. Хафтаром самыми различными способами, а Москва как официальный игрок в способах ограничена.
В Ливии Россия как государство приходит в сложившийся баланс сил, и в него надо будет встраиваться именно как часть официального баланса сил. Это значит работать и с Триполи, и с Бенгази. Но кто сидит на финансовом вентиле в Ливии? Франция и Италия.
Х. Хафтару против угрозы Турции очень нужно хорошее вооружение, ПВО и специалисты, и Москва может их прямо или опосредованно продать, но если Россия находится там как часть официальной политики (военные базы), то этот плюс вооружениях — уже нарушение баланса.
Франция и Италия через США могут вообще на полгода вызвать в Ливии финансовый кризис, а чем его купировать Москве? Как-то в связке с Саудовской Аравией и ОАЭ, но они и до этого не стремились делать параллельный рынок. А какой игрок стоит еще в стороне? США. А ведь они еще в Ливии даже не начинали делать политику. Несколько лет присматривались, отдав это Франции и аравийцам, в этом году им не до этого, но разве они в принципе упустят возможность влияния на таком важном участке, да еще зная, что могут повысить ценник для России?
Собственно, поэтому в преамбулу этого длинного материала и легла фраза из к/ф: «Хорошо ли это? Не знаю. Плохо ли это? Не уверен». То, что у нас есть сама по себе возможность отвести часть средств и сил из Сирии, это однозначно хорошо, но ведь есть и цена вопроса, которую нельзя будет решить по методу, доступному для военной корпорации.
Триполийский премьер-министр А. Дбейба уже отметился заявлениями о том, что усиление присутствия России — это ущемление суверенитета Ливии и вообще дело мрачное. Это понятно, иного и не ждали.
Но есть еще игрок — Турция, который может попросить что-то важное и для себя в политике полезное. Турция может «оказать услугу», как уже не раз, ведь Анкара — это наш партнер и сосед. Вроде как добрый. Вот в Сирии благородно оказывает услугу. Но если разобраться, то за все услуги имеется где-то счет.
В Сирии была большая война, но именно для государства ситуация была проще — наши базы были частью официальной политики и частью баланса сил, который также имел официальные рамки. В Ливии, чтобы создать такие условия, потребуется платить и Триполи, и Турции, а недалеко США и «дружественная» Франция.
Михаил Николаевский
Оценили 0 человек
0 кармы