Ольга Антонова
Семья из Кёльна переехала в Россию, чтобы выразить поддержку нашей стране. Но эмиграция стала тяжёлым испытанием на прочность: предательство, равнодушие госмашины, несправедливость. Об этом читайте в материале Царьграда.
Гюнтеру Шпору 57 лет. Больше половины жизни он отдал службе в администрации немецкого города Кёльна. Был в элите управления, приносил присягу служить государству. Его ждала солидная пенсия. Его жена Оксана — гражданка России, ей 50 лет, в Германию переехала в начале двухтысячных. Работала менеджером в крупной фирме, отвечала за международные контракты. В браке родился сын, ему уже 21 год.
Десять лет назад, когда начались бои за русский Донбасс, семья решила уезжать. Идеологом эмиграции был Гюнтер. Жить в стране было всё труднее: в детском саду — пропаганда содомии, на ТВ — экологическая истерия Греты Тунберг. С началом СВО противоречия между семьёй и немецким государством усилились.
На русскоязычных граждан давили, вычисляя по акценту, рассказала Царьграду Оксана. Например, отказывались обслуживать в поликлиниках. На двери салонов красоты вывешивали объявления: "Русских не принимаем". Соседи перестали с ними разговаривать, хотя жили рядом 20 лет — и отношения были хорошими. На работе Оксану обвинили в проблемах фирмы.
Сын директора в пандемию заключил провальную сделку по поставке антисептика в Египет. Я предупреждала о рисках. Сохранилась переписка с руководством, она меня спасла в суде. Выведя сына из-под удара, руководитель решил истребовать с меня 700 тыс. евро. Но суд встал на мою сторону. Мне ещё и компенсацию выплатили в 15 тыс. евро.
— Когда вы оказались в России?
— Мама Гюнтера тяжело болела, мы были с ней до её последнего вздоха. А в октябре 2022 года мы купили минивэн, прицеп и отправились в путь. Никому ничего не говорили. Я уволилась. Муж ушёл в неоплачиваемый отпуск. Сын учился в колледже на айтишника, оставил учёбу. Мы называем себя политическими беженцами.
Наш дом, взятый в ипотеку, сдали за копейки в аренду. Продать его невозможно. После прекращения поставок дешёвого газа из России всех заставили менять систему отопления, это убыточная схема. Рынок жилья рухнул.
— Как семья Гюнтера отреагировала на ваше решение?
— Изредка мы звоним только одной родственнице. Все прочие отвернулись. Администрация Кёльна пытается выдавить Гюнтера из привилегированного чиновничьего класса, судится с нами. Наши интересы отстаивает адвокат. Цель бывших коллег мужа — лишить его пенсии, заработанной честным служением.
— Где вы поселились?
— До эмиграции я жила в Краснодарском крае. Купили сначала дачу, потом квартиру в черновой отделке. Делаем ремонт. Живём на сбережения, скопленные в Германии. Я работаю удалённо. Муж пока не работает, так как ещё не выучил русский язык, он живет с видом на жительство, а с этим статусом на работу берут неохотно.
Сын учится в колледже при Кубанском госуниверситете по направлению "Туризм и гостеприимство". Супруг тоже сел за парту этого же университета, мечтает через пять лет стать преподавателем немецкого и английского. Нам повезло с квотой для переселенцев, мои мужчины учатся на бюджете.
— Кажется, всё складывается хорошо…
— Мы отправились в военкомат ставить сына на воинский учёт. И тут муж выдаёт: "Хочу пойти на СВО". Он сказал, что хочет исправить ошибки деда, который в Великую Отечественную воевал в Краснодарском крае. Заключил контракт. Определили водителем медавтомобиля.
В назначенный день стоим у ворот сборного пункта. Гюнтер — в камуфляже, с рюкзаком. А его не берут. Почему? Никто не отвечал. Сжалился мальчик из караула и выяснил специально для нас: оказалось, что супругу запрещено въезжать на территорию России, он оказался на карандаше у ФСБ. Это был удар.
— И за что вашего мужа взяли на карандаш?
— Когда мы готовились к отъезду, много общались по теме в чатах. Познакомились с немцем, он имеет двойное гражданство, предложил помощь. Мы ему доверились и попросили оставить прицеп у него на подворье в Краснодарском крае до процедуры растаможки. Но в назначенный срок он отказался его возвращать. Из-за нарушения закона мужу поставили запрет на въезд. В миграционной службе нам заявили: ВНЖ мужа аннулируют, его ждёт депортация.
Более того, Гюнтера внесли в реестр контролируемых лиц. Это страшная штука: банковские счета блокируют, ничего нельзя, только дышать можно. Включённые в него обязаны покинуть территорию России. Муж — не террорист, не экстремист. Это чудовищно.
— И что теперь делать?
— Я не знаю. В четвёртый раз пытаюсь через суд истребовать своё имущество, так как прицеп находится на временном ввозе. Но полиция мои заявления игнорирует, а прокуратура перебрасывает из района в район. Я обратилась к министру МВД Колокольцеву. Подробно расписала несправедливое к нам отношение. Но он ответил только по реестру контролируемых лиц — Гюнтера убрали из чёрного списка.
— А что с прицепом?
— Этот русский немец, у которого мы оставили прицеп, хвалился, что дружит с большими чиновниками. И вот у меня такое страшное подозрение, что оно так и есть. За прицеп мы заплатили 100 тысяч штрафа. Я год переписывалась с таможней, объясняла, что мы физически не можем привезти прицеп. Суть ответа была: "Вы должны были позаботиться, чтобы выполнить требования закона".
Но как, если полиция и прокуратура не могут защитить нас от мошенников! И если бы я не заплатила штраф, мужа бы депортировали. Прямо в ручки федеральной разведывательной службы Германии. Его ждёт там тюрьма, потому что он чиновник и уехал жить в Россию — а это уголовно наказуемое преступление.
Положение очень тяжёлое. Суд назначен на 18 марта, мы вновь попытаемся потребовать вернуть наше имущество. К такому тяжёлому испытанию на Родине мы были не готовы.
Что с того?
Адвоката семьи Александра Шакуро возмущает бездушие госмашины: история тянется с осени 2023 года, но ничего не предпринимается. Признаки мошенничества налицо, но органы внутренних дел отказывают в возбуждении уголовного дела. Словно расписываясь в бессилии, сотрудники полиции заявляют, что не могут человека найти, хотя место его жительства известно.
Органы власти срабатывают, как автоматы, не вникая в обстоятельства. Даже из реестра контролируемых лиц данные Гюнтера Шпора исключили не из-за того, что государство прониклось создавшимся положением, а потому что семья ни за что заплатила огромный штраф.
Неужели всем добропорядочным людям грозит участь пожалеть о своём решении переехать в Россию? Поверив в силу Указа президента о переселении соотечественников, разделяющих духовно-нравственные ценности, они столкнулись с огромной и бездушной бюрократической машиной.
Оценили 5 человек
5 кармы