Владлен Чертинов
Министерство обороны на днях заявило о создании мобильных врачебных комиссий. Они будут осматривать раненых не в отдельно взятых тыловых госпиталях, как происходит сейчас, а прямо на фронте — в подразделениях и частях. Заявлено, что такая система сократит сроки предоставления военнослужащим необходимой медицинской помощи и снимет нагрузку с военно-врачебных комиссий в тылу. А вот фронтовики в эффективности такой меры сомневаются. Считают, что это будет очередным "сливом денег", и предлагают свой вариант решения проблемы. И в целом за время СВО у них накопилось много вопросов к работе так называемых ВВК.
"Калечные полки"
Царьград поговорил с двумя военнослужащими — командиром эвакуационной группы Игорем Смирновым, воюющим в районе Волчанска, и штурмовиком Максимом Лобановым из-под Часова Яра (фамилии изменены).
ЦАРЬГРАД: Почему вы считаете, что мобильные врачебные комиссии могут превратиться в "слив денег"?
ИГОРЬ СМИРНОВ: Потому что их нужно обеспечить транспортом, компьютерами, платить нехилые командировочные, кормить, разворачивать в частях и подразделениях их приёмные. Каждая вылазка такой мобильной комиссии на фронт будет стоить не один миллион рублей. Смысла в этом нет никакого. Лучше бы на эти деньги закупить для боевых подразделений то, чего им не хватает.
— А что же тогда делать, чтобы разгрузить военно-врачебные комиссии?
— Самое лучшее решение — создать свою ВВК в каждом госпитале, а не в отдельно взятых, как сейчас. Сделать это не трудно — в комиссию входит не так много специалистов. И лучше бы, чтобы они были не от Минобороны. Пускай под присмотром военной прокуратуры в комиссии работают профессиональные врачи, не зависящие от приказа свыше. Которые могли бы объективно и трезво оценивать состояние раненых по схеме: комиссия выносит решение, пишет свои доводы, после этого прокуратура выборочно некоторые из этих решений проверяет. Тогда всё будет честно и чисто. Если у раненого сломана кость и перебит нерв — значит, он получает инвалидность. А не так, как происходит обычно сейчас:
Нам надо набить эшелон выздоровевшими — с вас 20 человек и по фигу каких. Потом самых негодных, недолеченных всё равно отправят обратно.
— О каких эшелонах речь?
— Так называемые "калечные полки" (а официально полки выздоравливающих) должны комплектовать из прошедших лечение раненых пополнение для фронта. И каждый такой полк отправляет в эшелон определённое количество людей. Допустим, один полк должен дать 20 выздоровевших, а у них имеется только 10. И они запихивают ещё 10 недолеченных — тех, у кого полегче ранения.
— Чтобы выполнить норму заполнения эшелона?
— Да. Я вообще большой противник ВВК и считаю, что это одна из самых необъективных структур. Потому что они возвращают на фронт людей с такими последствиями военных травм, с которыми на гражданке сразу дают инвалидность. А на ВВК им пишут "годен", да ещё ставят в военный билет категорию А ("абсолютно здоров", может проходить службу в элитных воинских частях и спецподразделениях. — Ред.) Трудно найти человека, который сказал бы про ВВК что-то хорошее. Хуже только комиссии на сборных пунктах военкоматов.
Эпилептики и шизофреники — тоже в строю
— И примеры можете привести?
— Парня с перебитым берцовым нервом, вместо того чтобы отправить на комиссию на инвалидность, прислали на позиции. Потому что не было бумажки, что перебит нерв. Врач ВВК не удосужился парня обследовать, а просто посадил в эшелон.
Другого выписали обратно с эпилепсией, потому что эвакуационная группа неправильно написала рапорт! То есть вместо того, чтобы понаблюдать за человеком, у которого случаются приступы дважды в неделю, и задокументировать их, врачу ВВК проще выписать его с серьёзным заболеванием на фронт. Из-за неправильно заполненной формы рапорта! В котором всё четко про этого солдата и про его эпилепсию расписано, но не по форме.
Человек с открытой формой шизофрении, которую ему поставили ещё на гражданке, и у которого все документы об этом были на руках, по пьяни подписал контракт: его запугал участковый. На СВО болезнь у него быстро проявилась, и его во время приступа отвезли на ВВК. А оттуда вернули обратно в подразделение: шизофрения якобы не доказана. И такой вывод был сделан не в результате обследования, а по военкоматовским бумажкам.
Хочу уточнить, я говорю сейчас в основном про начмедов. Врачи-исполнители — например, хирурги, которые оперируют, как раз стараются: честно выполняют свою работу. Но они люди подневольные, всё решают те, кто ими руководит.
— То есть вопросы не к врачам, а к медицинским чиновникам?
— Ну, тут надо понимать систему. Начмед — тоже врач.
Из госпиталя — в штурмовики
— Какие ещё больные медицинские темы беспокоят бойцов на передовой?
— Некоторые, даже получив ранение, предпочитают не ехать в госпиталь, а остаться на позициях. Так как велика вероятность, что после лечения их направят в штурмовики.
— Почему? Есть и на этот счёт какая-то разнарядка?
— Нет. Но когда ты попадаешь в госпиталь, тебя как бы переводят в другую часть. И дальше подключаются комплектовальщики. Они закрывают выздоровевшими дыры там, где требуется. А всегда требуются пехотинцы. И подлечившихся раненых (не важно, кем они служили до этого — связистами, поварами или комендачами), распределяют в лагеря, где учат на штурмовиков. Это у нас называют "платой за лечение" — такой медицинский фронтовой чёрный юмор.
Есть и другая причина, по которой раненые предпочитают оставаться на позициях, а не ехать в госпиталь. Пока ты воюешь, получаешь полную зарплату со всеми выплатами — суточными и надбавками. Но если тебя ранило и ты попал в госпиталь, с тебя их снимают, и зарплата твоя становится 30 тысяч рублей. По идее, суточные должны сохраняться до 30 дней, но нередко их сразу же обрубают. Поэтому раненые, даже бойцы с осколками в теле, рискующие получить гангрену, порой не едут в госпиталь, а остаются на передовой, чтобы их семьям шли нормальные выплаты, а не эти копейки. Правда, насколько я знаю, это "обрубание суточных" не касается мобилизованных. Им всё выплачивают в полном объёме.
Сколько стоит раненый?
— Но ведь за ранение положены еще единовременные выплаты?
— Многие раненые жалуются, что им в госпиталях занижают тяжесть ранения. Могут повреждения, относящиеся к тяжёлым увечьям (ранениям, травмам, контузиям), провести по документам как лёгкие травмы, чтобы выплата была не 3 миллиона, а 100 тысяч рублей. Пример: штурмовик, а точнее, закреп (тот, кто удерживает захваченную штурмовиками позицию. — Ред.) получил в окопе обморожение ног. Его привозят в госпиталь. Ампутируют пальцы ног. Но есть нюанс: если отрезать их полностью, то он инвалид — и ему положена суммарная выплата 4 миллиона. Но ему оставляют на каждом пальце по одной фаланге, и переводят в категорию "средняя тяжесть". Выплата за это — только миллион.
— По идее, хорошо же, что хотя бы фаланги сохранили?
— Да, по бумажкам хорошо: оставили по сантиметру от пальцев на ноге! Только смысла в этом нет никакого. Зачем оставлять по одной фаланге? Это лишняя боль при ходьбе и хромота.
— Чтобы убрать боль и хромоту, эти оставленные фаланги потом всё равно удалять придется?
— Ну либо мучиться с ними.
— Это обычная практика, негласная установка или разовые случаи? Как вам кажется?
— Все хором жалуются на такие операции. Я сомневаюсь, что Минобороны даст подобную установку. А вот врачи разные бывают — что в армии, что на гражданке.
Оценили 8 человек
10 кармы