ОЛЬГА АНТОНОВА
Штурмовик с позывным "Забар" воевал в Чечне, Югославии и Донбассе. В марте прошлого года, когда страна выбирала президента, ВСУ рвались на Белгородчину. Трое суток Забар отражал яростные атаки врага. Его личный счет — 50 раненых и "двухсотых". Бойца представили к званию Героя России, но Золотую звезду он не получил.
Сержант Владимир Терешкин с позывным "Забар" — военнослужащий контрактной службы. За его плечами семь военных кампаний. Участвовал в освобождении Грозного в 1999 году. Когда часть вывели из Чечни, перевелся в разведку, воевал в 2000 году на Кавказе. Через год уехал в Косово. Принимал участие в боевых действиях в Донбассе в 2014 году в составе разведывательно-диверсионного подразделения "Викинг".
Мы ждали, когда снова всё начнётся. И в феврале 2022-го началось. Меня не брали ни в "Ахмат", ни в "Вагнер". Тогда ограничение по возрасту было — 49 лет. А мне 53 стукнуло. Через знакомых попал в "Барс -16". С Минобороны подписал контракт в 2023 году, когда возрастные ограничения сняли,
— рассказал "Забар" Царьграду.
Дроны роились, как пчёлы
В марте прошлого года киевскому режиму была нужна крупная провокация: Россия выбирала президента. Вражеские танки, пехота, артиллерия двинулись на Белгородскую область. Для отражения атак на границу в Белгородчине вместе с боевыми товарищами перекинули "Забара" — командира отделения подразделения "Шторм" 153-го полка.
Нас забросили под Сподарюшино Белгородской области, на пограничную заставу. Плотность огня противника была такой, что из 23 человек до заставы дошли лишь 11 бойцов. Из них в живых остались пятеро. Трое суток на нас пёрли танки, пехота, боевики нацбатальона "Кракен"* и РДК*, наёмники иностранные шли. Дроны роились, как пчёлы.
Вместе с пограничниками мы отражали наступление. Но фронт был не только перед нами: и слева, и справа был враг. У пограничников были дроны — это наши "глазки": уничтожение противника мы снимали. Погранцы записали мои данные: фамилию, номер жетона. Спрашиваю: зачем? Представим, говорят, тебя к награде.
"Патроны собирали с земли, в песке"
— Как шёл бой?
"Забар": Артиллерийской поддержки у нас не было. Минометной и танковой — не было. Только стрелковое оружие, гранатомёты и огнемёты. Этим мы останавливали волны атак противника. Пограничники принесли мне гранаты, я их и кидал.
Было у меня шесть ящиков гранат Ф-1, и ещё мне собрали со всего состава четыре ящика разного типа гранат. Командир заставы и его зам с помощью дрона передавали мне направление — кто где засел. Голову поднять было невозможно, но я вставал в полный рост и кидал гранаты. Вэсэушники к нам вплотную подходили — 25, 20 метров; бывало, подпускали их на расстояние до пяти метров. Мы с ними матом переговаривались.
Я кидал гранаты, и командиры говорили: "Есть двухсотый". Или "трехсотый". Я первые дни их считал, потом перестал. Остановился, помню, на таком счёте: 20 с лишним — "двухсотые", тридцать с лишним — "трёхсотые". Но ночью я им давал возможность эвакуировать раненых.
— Удалось хоть недолго отдохнуть, поспать?
— Отдохнуть было невозможно, не было там сна. Глаза если закроешь — всё равно все слышишь. Я молился беспрестанно. Прикорну — и просыпаюсь от того, что молитвы читаю. Иисусова молитва, молитва Богородице, как реки, текли сутками. Одни наши погибали, привозили других бойцов — так всё было. У меня только ранения осколочные. Но к концу третьих суток раны воспалились, рука плетью повисла.
— Поесть-попить удавалось?
— Ничего не было. Вода закончилась в первые сутки — кто-то успел взять с собой по бутылке. А после не было ни воды, ни еды. Патроны собирали с земли, в песке. У погибших брали.
— Как удалось выжить?
— Когда сил не осталось, две гранаты для себя оставил, на всякий случай. Понимал, что не могу сражаться. Ночью вытащил меня товарищ, пробрался к заставе на квадроцикле. Командир отряда Дмитрий Князев обнял меня, сказал: "Все, "Забар", орден тебе обеспечен!".
Увезли меня в гайворонскую больницу. Но и там покоя не было. В районе сели два вражеских вертолёта, высадили десант. Хорошо, гайворонский госпиталь эвакуировали. В здании оставалось несколько врачей. Они были в касках, в бронежилетах, с оружием. Мне тоже выдали оружие, посадили у окна и сказали: "Будешь здесь атаку отражать". На подоконнике — патроны россыпью.
— То есть вы защищали больницу?
— Мы ждали нападения. Враг разбрёлся по округе и начал кошмарить людей. С ранеными военнослужащими в госпиталь начали прибывать раненые гражданские, и меня с ними увезли в Белгород. Далее эвакуировали в госпиталь в Нижний Новгород.
И во время боя на границе, и до того, и после я всегда знал, за что воюю. Это наша земля. В Белгороде мы должны были лечь, но не пустить врага...
"Журналистов ко мне не пустили"
— В больницу Белгорода приезжала съемочная группа одного из каналов, но в палату ко мне журналистов не пустили. Какая-то сволочь сказала, что я был несколько раз судим. У нас были уголовники в отряде, но я ни разу не был осуждён, никогда не сидел в тюрьме.
В госпиталях Нижнего Новгорода пролежал два месяца. Начальник отдела кадров моей воинской части капитан Куликов начал оформлять на меня документы. Я спрашиваю, в чём дело-то? Он говорит: "У вас очень серьёзная награда, вас представили к званию Герой России". Он пообещал, что процесс оформления документов займёт два-три месяца. Но прошёл год и два месяца — награды нет.
Вероятно, человек, который командиру дивизии документы о моём награждении представлял, счёл, что Золотая звезда для меня слишком круто. За месяц до событий на белгородской границе мне вручили медаль "За отвагу" за январские бои 2024 года. Выходит, посчитали, что мне и этого хватит.
— А командование про звезду Героя молчит?
— Есть у нас заместитель командира полка — подполковник с позывным "Колдун". В феврале 2025 года он пригласил съёмочную группу, меня вызвали с передовой, снимали сюжет о моей трёхдневной битве на границе. Многие каналы его транслировали. Прошли репортажи — и тишина. Командира нашего штурмового отряда, который представил меня к высокому званию, перевели в мотострелковый батальон. Что мне обо всём этом думать? Где моя награда?
— Когда вас представляли к званию Героя России, слова эти чем-то подкрепили? Есть документы у вас на руках?
— Конечно. Есть справка из воинской части о том, как и куда отправлены документы для награждения. Есть ТВ-сюжеты.
Я передал в приёмную президента России обращение с просьбой помочь мне в решении этой проблемы. Копию отправил на имя Никиты Михалкова — вроде ему вручили. Обратился в Минобороны и в военный комиссариат. Надеюсь, мне помогут побороть несправедливость.
Что с того?
После каждой военной кампании "Забар" в монастырях залечивает душевные раны. Молитва, постная пища помогают прийти в себя. Трое детей его пели в церковном хоре. Жена работает в монастыре экскурсоводом. В 2014 году на военный поход бойца благословила супруга.
Мы — верующая семья. И смерть не страшна. Я верю, что после смерти есть другая жизнь, лучше. Но есть желание внуков воспитать.
И есть желание справедливости добиться. Чтобы награда нашла героя, а не сверкала на чьём-то чистеньком штабном кителе.
*запрещённые на территории России организации
https://tsargrad.tv/articles/zolotaja-zvezda-poterjalas-v-shtabah-geroj-trehdnevnoj-bitvy-na-russkoj-granice-prosit-pomoshhi-u-putina-i-mihalkova_1296610
Оценили 28 человек
31 кармы