Таран – последний довод или смелый манёвр?

Японские камикадзе стали настоящей легендой Второй мировой войны. Летающие бомбы, управляемые живыми пилотами в первые месяцы войны наводили ужас как на американских лётчиков, так и на моряков – несколько дешёвых самолётов были способны уничтожить дорогостоящие линкоры и авианосцы, при этом сбить их было непросто, так как пилоты умело уклонялись от зенитного огня.

Эффективность «Божественного ветра» японским командованием не оспаривалась – 81 потопленный корабль, ещё 195 судов серьёзно повреждены. Самолёты камикадзе не были предназначены для боя, чаще всего для них подготавливали уже устаревшие машины, а сами пилоты проходили весьма урезанную лётную подготовку. В рядах союзников угрозу камикадзе воспринимали всерьёз.

Подобные опасения высказывали и немецкие лётчики, после того как несколько их соратников были сбиты советскими лётчиками посредством тарана. 

Советской властью популяризировались подвиги таких героев, как Гастелло и Гречишкин, которые уже на подбитых самолётах старались нанести врагу как можно больший урон. Именно такой смертельный таран немецкой техники и станет наиболее известен, однако же по статистике не более 37% самолётов, на которых был совершён таран, получали непоправимые повреждения. Ещё меньше процент пилотов, погибших при столкновении.

Во время Великой Отечественной войны советский летчик Виктор Талалихин произвел более 60 боевых вылетов. Именно ему 7 августа 1941 года удалось совершить первый в истории авиации ночной таран вражеского самолета. Во время ночного воздушного боя около Москвы на своем И-16 он произвёл таран немецкого бомбардировщика Не-111. Сбив вражеский самолет сам раненный летчик в последнюю минуту смог выбраться из падающей машины и на парашюте приземлился на землю, а немецкий экипаж разбился вместе со своим самолетом.

Только ближе к 1943 году немецкие пилоты поймут, что советские лётчики на своих «Ишаках», уступавших «Мессершмиттам» в скорости, не столько шли на столкновение, сколько брали врага «на слабо». Угроза столкновения вынуждала немцев совершать резкие виражи, что приводило к резкой потере скорости и завязывался виражный бой, где советские устаревшие истребители имели явное преимущество.

Командование люфтваффе быстро сообразит, что «варварская» хитрость слишком дорого обходится Германии, и будет издан приказ, по которому немецким лётчикам предписывалось немедленно выходить из боя, если появлялась угроза тарана.

Советский таран вовсе не был героическим суицидом, но являлся довольно сложным приёмом. Пилот вовсе не пытался угробить свою машину, но старался повредить самолёт врага. Нередко пилоты совершали за бой по два тарана, после чего сажали свои самолёты на аэродроме.

Так, Герой Советского Союза Борис Иванович Ковзан за время войны сбил 28 самолётов противника, из них один в группе, а 4 самолёта сбил тараном. В трёх случаях Ковзан на своём самолёте МиГ-3 возвращался на аэродром. 13 августа 1942 года на самолёте Ла-5 капитан Ковзан обнаружил группу бомбардировщиков и истребителей противника. В бою с ними он был подбит, получил ранение глаза, и тогда Ковзан направил свой самолёт на вражеский бомбардировщик. От удара Ковзана выкинуло из кабины и с высоты 6000 метров с не полностью раскрывшимся парашютом он упал в болото, сломав ногу и несколько рёбер. Из болота его вытащили подоспевшие партизаны и переправили через линию фронта.

Не столь популярным был танковый таран, хотя ему нередко обучали даже в танковых школах. Как и в случае с самолётами большинство танковых таранов советские танкисты совершили в первые месяцы войны, когда в машинах заканчивались боеприпасы. Однако и на земле «варварский» приём использовался в тактических целях.

Так, 6 октября 1941 года под Брянском танки Т-34 и КВ-1Э наткнулись на крупную колонну немецкой техники, направлявшуюся к месту боя. В колонне было достаточно много зенитных и противотанковых пушек, которые немцы могли бы развернуть в боевое положение после первых же выстрелов из танков. В связи с этим командиры танков приняли решение просто давить врага, чтобы не терять драгоценное время. И хотя танкистам не удалось справиться со всей колонной, однако они успели полностью уничтожить восемь автомобилей с немецкими солдатами, одну гаубицу и одно зенитное орудие, множество техники было повреждено а продвижение подкрепления остановлено на несколько драгоценных часов.

Всего за годы Великой Отечественной зафиксировано не более 160 танковых таранов, однако столь малое их число связано исключительно с тем, что на земле столкновение далеко не всегда приводило к уничтожению врага. Чаще всего фиксировались случаи тарана поездов, либо крупных скоплений врага, а таран танка или пушки считался делом вполне обыденным. 25 июня 1944 года в районе станции Черные Броды (Белоруссия) произошел первый в мире танковый таран бронепоезда. Танк Т-34 из состава 15 гвардейской танковой бригады под командованием гвардии лейтенанта Комарова Дмитрия Евлампиевича таранил немецкий бронепоезд. На месте тарана установлен памятный обелиск, рядом, около платформы Черные Броды на монументе установили танк Т-34.

Таран на море советские моряки также использовали довольно часто. Особенно популярен он был среди команд бронекатеров, которым зачастую просто не хватало огневой мощи для уничтожения врага. На воде этот приём также не был смертелен.

Своеобразный воздушный таран совершали британские лётчики – первые ракеты ФАУ были довольно медлительны и летели практически по прямой, поэтому среди британских пилотов было особым шиком сбивать их ударом крыла по стабилизатору. А уж корабельный таран англичане применялся весьма часто. Ещё во время Первой мировой британский лайнер «Олимпик» тараном потопил немецкую субмарину U-103.

8 декабря 1944 года на Северном флоте эсминец «Живучий» тараном потопил немецкую подлодку U-387.

Так об этом вспоминает участник события бывший военный моряк Георгий Александрович Алхимов: "Только я сменился в 22 часа с вахты – вел наблюдение за поверхностью моря радиолокатором – и собирался вздремнуть в теплом кубрике, как раздался сигнал боевой тревоги. Мое место по тревоге – на ходовом мостике на связи радиолокаторного поста с командиром корабля. Через мгновение я уже был на своем месте. Почти одновременно здесь появились все, кому положено быть на главном командном пункте корабля. Причина тревоги – сменивший меня на вахте у локатора радиометрист И. Любимкин обнаружил по курсу корабля цель. Спустя минуту, когда для уточнения цели по приказу командира эсминца капитан-лейтенанта Н. Рябченко носовое орудие выстрелило осветительным снарядом, сигнальщики успели разглядеть в трех кабельтовых (около 500 м) от нас силуэт вражеской подлодки. Успели рассмотреть и фосфоресцирующий при освещении след от торпеды. «Право руля! На таран! Всем одеть пояса (спасательные надувные жилеты)! Артиллеристам открыть огонь!» - скомандовал командир. Резкий крутой поворот спас корабль от гибели: с кормы доложили на мостик – две торпеды прошли рядом с бортом нашего эсминца. С первого выстрела артиллеристы поразили цель: снаряд попал в рубку лодки. Спустя 2-3 минуты корабль резко тряхнуло. Удар был настолько сильный, что никто на мостике не устоял на ногах. Я ухватился за леера ограждения мостика и повис на них. Немецкая подлодка была в надводном положении, и наш эсминец на полном ходу врезался в её корпус между рубкой и кормой. Мы потерял ход. В эти несколько мгновений пока корабль «сидел» на подлодке с её палубы слышались крики, удары по металлу, скрежет и скрип металла. Эсминец опасно кренился в сторону кормы лодки и, чтобы стоять на палубе корабля, надо было за что-то держаться. После команды командира «Полный назад!» корабль сполз с подлодки. Прижатая волной к нашему борту, она по инерции какое-то время двигалась вместе с нами, но потом резко рванулась вперед. Хотя и было темно, маневры подлодки были хорошо видны по фосфоресцирующему следу от её работающих винтов. Как только она вышла из «мертвой зоны», носовое орудие прямой наводкой опять открыло по ней огонь. По уходящей подлодке стреляло и кормовое орудие, чередуя фугасные снаряды с осветительными. Стреляли и «Эрликоны» – зенитные автоматы. На наших глазах лодка завалилась на левый борт и погрузилась под волны. Корабль прошел над местом погружения подбитой подлодки и сбросил серию глубинных бомб. На месте бомбометания образовалось огромное пятно солярки с какими-то всплывшими обломками. От удара об лодку на нашем эсминце вышли из строя радиолокационная станция и коротковолновые радиопередатчики. При осмотре корабля после возвращения на базу флота выяснилось, что кованный форштевень корабля погнут, местами разошлись стальные листы обшивки. Многие были награждены орденами и медалями, а всему личному составу была выплачена премия в размерах от 250 руб. рядовым участникам боя и до 10 000 – командиру корабля"

Вполне очевидно, что многие герои оказывались в безвыходных ситуациях и совершали смертельный таран, однако гораздо чаще он использовался вполне осознанно и безопасно.

по материалам источник