«Патриотизм как национальная идея России» — такую тему обсуждали на этой неделе в пресс-центре МИА «Россия сегодня». Для начала замерили глубину этого самого патриотизма: исследование провел ВЦИОМ. Уровень патриотизма в России за последние 8 лет вырос — с 80% в 2016 году до 94% в 2024-м. Телефонный опрос охватил 1600 респондентов старше 18 лет из 80 регионов.
«Тех, кто себя таковыми не считает, было ранее 18 процентов, а сегодня только 3», — добавил гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров. Хотя, если человек называет себя патриотом, это вовсе не значит, что он таковым является: человек может называть себя патриотом «по каким-то другим соображениям», уточнил Федоров. «Важно понятие социальной нормы. Если люди, даже не ощущающие себя патриотами, отвечая на вопрос социологов, говорят „да, я патриот“ — это значит, что они улавливают текущую актуальную социальную норму. Значит, по их мнению, сегодня правильно быть патриотом», — объяснил он...
«Поскольку общество патриотичное и патриархальное, то оно считывает то, чего хочет отец»
Эта статистика «очень показательна, релевантна и реалистична», считает философ и директор Высшей политической школы им. Ивана Ильича при РГГУ Александр Дугин. По его мнению, эти результаты отражают не столько изменения в общественном сознании, сколько установки власти, воспринятые населением. «Поскольку общество патриотичное и патриархальное, то оно считывает то, что хочет отец. И отец, наш отец общий, изменил общий паттерн, изменил градусов на 20 свой курс, и это считано народом», — пояснил спикер.
Он добавил, что власть благодаря СВО, обострению отношений с Западом стала больше уделять внимание реальному суверенитету. Поощрение космополитических тенденций — в прошлом. Дугин считает, что 20% респондентов не просто сами по себе изменили свою точку зрения, а просто «считали установку власти, которая существенно добавила патриотической, непротиворечивой ориентации в свой курс». Он напомнил, что в 1990-е годы народ был патриотичен, а власть и элита — либеральны. Однако за «путинские годы» (очень медленно) и за время СВО (очень быстро) эти векторы изменились.
Философ отметил, что в ситуации, когда теряем близких людей, когда необходимо собраться, чтобы победить — думать о себе, с точки зрения русской этики, это «предательство, грех, моральное преступление, а дальше уже и политическое».
Общество сейчас готово принять «идеологию патриотизма», которая должна быть общей для всех партий и движений. Дугин уверен, что все общество в состоянии принципиального консенсуса, хотя могут быть варианты: кто-то считает, что недорабатываем, другие готовы ограничиться минимальной победой, иные согласны только на полную, а кто-то, «как Караганов, готовы бомбить Вашингтон». «Многие слушают и думают: ничего себе, вот это эволюция. Если уж [бывший прозападник] Караганов готов бомбить, то, наверное, надо это принять», — добавил Дугин.
Сейчас, когда патриотизм достиг потолка, признаться в непатриотизме, по мнению Дугина, равно расписаться в предательстве и признать себя иноагентом. «Грань между своими или чужими обострилась очень четко. Патриотизм приобрел контрастное значение», — отметил философ. Он уверен, что далее уровень патриотизма некуда поднимать и не нужно, потому что он достиг насыщения.
Далее патриотизм от эмоционального и стихийного будет двигаться в сторону научного и системного. «Наступает эпоха некого глубинного патриотизма, перехода от патриотизма эмоционального, настроенческого в научный, концептуальный, основанный на традиционализме, консерватизме», — считает философ. Теперь предстоит ответить на вопросы, как не подражать Западу, из чего черпать ресурсы для суверенитета России и какие аспекты культуры и общества могут сделать страну по-настоящему состоятельной. Но последние 30 лет никто не ставил эти вопросы о фундаментальном содержании политики, общества, нашего пути в историю, глубокого метафизического патриотизма.
«Война приобретает духовный характер, эпистемологический. И здесь, конечно, конь не валялся, потому что у нас все представления о себе почерпнуты с Запада, из советского, а потом либерального подхода. Это совершенно негодный инструментарий для описания и формулировки патриотической идеи», — считает Дугин. По его мнению, именно сейчас страна стоит перед вызовами, когда патриотизм меняет свою природу — от прямолинейного переходит к глубинному. ©
Вместо комментария:
Оценил 1 человек
1 кармы