США сдаваться не намерены, но переломить ситуацию пока не могут
Bконце лета 2018, заканчивая редактуру книги «AI Superpowers: China, Silicon Valley, and the New World Order» (ставшей сегодня самой цитируемой книгой о мировой ИИ гонке), Кай Фу-Ли остановился на следующей формулировке одной из ключевых мыслей книги:
“China will soon match or even overtake the United States in developing and deploying artificial intelligence.” (Китай скоро догонит или даже перегонит США в разработке и внедрении ИИ)
После выхода книги осенью 2018 эта формулировка многим показалась провокационным преувеличением. Большинство экспертов, хоть и признавая факт, что Китай уже дышит в затылок США в ИИ гонке, все же склонялись ко мнению, что США не позволит себя догнать и уйдет в отрыв от Китая
Спустя полгода можно констатировать:
Кай Фу-Ли оказался прав, и более того,
Китай уже не только догнал, но и перегнал США.
И теперь США нужно экстренно что-то делать, чтобы сломать ход этой гонки (ведь они не просто теряют положение мирового технологического лидера, но и сливают Китаю право устанавливать новый мировой порядок).
Китай выходит вперёд!
Можно бесконечно спорить, по каким показателям лидером в мировой ИИ-гонке остается США, а по каким лидером уже является Китай. Желающих анализировать это в цифрах, отправляю к 37 отчетам, приложенным в качестве источников моей октябрьской статьи «Впереди ИИ-национализм и ИИ-национализация. Анализ влияния технологий ИИ на геополитику».
Здесь же я предпочту говорить по гамбургскому счету, опираясь на самую свежую статистику последних недель.
Меня интересует «сухой остаток» — кто сейчас впереди, согласно простому, понятному и объективному критерию:
в новых фундаментальных исследованиях ИИ, закладывающих теоретическую базу прогресса в этой области;
в прикладных разработках, на основе которых будут строиться новые продукты, сервисы и платформы ИИ.
В качестве 1го критерия можно взять число научных публикаций, представляемых на крупнейшие академические конференции по ИИ.
Оценка по 2му критерию вполне возможна на основе сравнения числа патентов, регистрируемых для ИИ технологических изобретений.
Итоги международной конференции AAAI-2019
33я конференция Association for the Advancement of Artificial Intelligence (AAAI-2019) — одна из крупнейших и авторитетнейших академических конференций мира в этой области — проходила 27 января — 1 февраля 2019.
На конференцию было представлено 7745 работ (для сравнения, на предыдущей 32ой конференции — 3800, а на 31й — 2590). Рост в 2+ раза в этом году говорит о взрывной популярности темы.
По результатам проведенного ревю были отобраны 1500 работ (на 32ой конференции — 933, а на 31й — 638)
Из них:
Китай предоставил 382 работы,
США — 264 работы,
все остальные страны — участники представлены на конференции максимум несколькими десятками работ.
Вышеназванные цифры однозначно свидетельствуют о следующем:
В новых фундаментальных исследованиях ИИ мировых лидера только два, — и это уже ставшая привычной характеристика мировой ИИ гонки;
Количественно Китай уже перегнал США (хотя качественно еще впереди США: процент акцептованных работ на конференции у Китая — 16%, а у США 21%) — и это принципиально новое состояние ИИ-гонки.
Выводы отчета WIPO Technology Trends 2019: Artifcial Intelligence
31 января был опубликован 156-страничный отчет Всемирной организации интеллектуальной собственности WIPO о состоянии трендов в области ИИ. Это 1й такой отчет, проанализировавший
не субъективные мнения и оценки экспертов,
и не спекулятивные финансовые показатели (якобы, характеризующие «Рынок ИИ», а на самом деле, надерганные из десятков вертикальных и горизонтальных рынков и сгруппированные по воле аналитиков).
Впервые проанализирована динамика 340 тыс. запатентованных изобретений в области ИИ и сопровождающих их 1,6 млн. публикаций.
Число семейств патентов-аналогов в каждом из разрезов патентной классификации и на их пересечениях.
Среди ключевых выводов отчета, следующий —
университеты вносят значительный вклад в патентование ИИ, причем доминирует здесь Китай.
В цифрах это выглядит так.
Китайские организации составляют
17 из Топ-20 академических организаций в дате патентования AI,
а также 10 из Топ-20 лучших научных публикаторов в области ИИ.
Китайские научные центры особенно сильны в глубоком обучении. Ведущей гражданской научно-исследовательской организацией является Китайская академия наук с более чем 2500 семейств патентов-аналогов и более 20 000 научных статей по комплексу тематик ИИ. Кроме того, Китайская академия наук имеет самый большой патентный портфель по глубокому обучению (235 семей патентов-аналогов). Китайские патенты за последние 5 лет ежегодно растут на 20%, превосходя темпы всех прочих стран, включая США.
Лидеры по патентам среди университетов и общественных исследовательских организаций (по количеству патентных семейств)
География университетов и общественных исследовательских организаций в топ-500 заявителей (по количеству организаций)
Резюмировать эти цифры можно так.
· По показателю числа патентов, регистрируемых в области технологий ИИ от университетов и общественных исследовательских организаций, однозначный лидер — Китай.
· Среди ТОР 30 лидеров среди коммерческих компаний, США все еще впереди (в основном, за счет IBM и Microsoft). Третья по числу патентов среди американских компаний — Alphabet — лишь на 10 месте среди TOP30 мировых лидеров по патентам в ИИ.
Таким образом, на основании самых свежих данных, мы видим, что Китай вышел на 1е место:
- как в общем объеме научных работ по ИИ;
- так и в патентах по ИИ.
Нужно отметить, что для самого Китая это уже не новость. Вот примеры из брифинга на Всемирном форуме мира Господина Сюэ Ланя из Университета Цинхуа, основанные на данных нового отчета этого университета, посвященного сравнительному анализу состояния дел по ИИ в Китае и мире — China AI Development Report 2018.
Страны — держатели патентов на ИИ технологии (Китай, США и Япония владеют в сумме 74% всех опубликованных патентов в области ИИ)
Таким образом, и по китайским данным Китай уже обогнал США по 2м из 4х ключевых показателей в развитии ИИ.
По двум же другим показателям — численность ИИ специалистов (AI Talents) и число компаний, работающих в области ИИ — Китай все еще фиксирует отставание от США (см. диаграммы ниже).
Текущее распределение мирового пула из 204575 ИИ специалистов по странам мира (США — 28536, Китай — 18232 и т.д.). Цветом показано распределение ИИ специалистов по пяти крупнейшим городам каждой из стран.
Число компаний, работающих в области ИИ
В завершение этого раздела нужно отметить, что помимо 4х ключевых показателей развития ИИ, по которым счет между Китаем и США 2:2 (Китай №1 по числу научных публикаций и патентов, а США — по числу специалистов и компаний), есть 4 дополнительных показателя, по которым Китай пока что серьезно отстает от США:
По мнению одних специалистов, отставание по этим 4м показателям критично для Китая, тогда как другие считают их не столь важными (подробней см. только что опубликованный анализ CNAS «Understanding China’s AI Strategy. Clues to Chinese Strategic Thinking on Artificial Intelligence and National Security».
Переломить ситуацию США пока не могут
Итак, как было сказано выше, Китай уже обогнал США по 2м из 4х ключевых показателей развития ИИ.
Теперь разберемся, что должно произойти, чтобы США переломили ситуацию, перестали сдавать Китаю первенство по разным показателям развития ИИ, снова ушли в отрыв и восстановили свое мировое лидерство в этой области?
Хотя мой бывший коллега Кай Фу-Ли, считает иначе, и я во многом разделяю его мысли, изложенные в «AI Superpowers: China, Silicon Valley, and the New World Order», но в части неизбежности мирового лидерства Китая, позволю себе с ним не согласиться.
Предопределенности лидерства Китая в мировом развитии ИИ нет.
А Кай Фу-Ли, на мой взгляд, не учитывает главного — потенциала США, бывших единоличным лидером мирового развития ИИ в течение десятилетий и имеющих сегодня все основания вернуть status quo.
Чтобы переломить ход мировой ИИ гонки, США требуется сделать примерно то же, что они уже не раз делали в прошлом, осознав свое технологическое отставание в стратегической для национальной безопасности сфере.
Так было с Манхеттенским проектом в 1942–1946, когда США решили во что бы то не стало выиграть гонку по созданию атомной бомбы, несмотря на то, что немцы, начав свой проект на 3 года раньше, значительно ушли вперед. Похожим образом складывалась история программы «Аполлон» — первой в мире пилотируемой высадки на Луну в 1960–1973, — целью которой было догнать и перегнать ушедший вперед в своей космической программе СССР.
Масштаб стоящей сегодня перед США задачи вполне сопоставим с двумя вышеназванными. И потому крайне важно понять условия, выполнение которых должно способствовать новому технологическому рывку национального масштаба.
Инновационный треугольник Вэнивара Буша
Две недели назад Институтом Аспена был опубликован сборник «Technology and National Security: Maintaining America’s Edge» (Технология и национальная безопасность: сохранение американского преимущества). Это сборник документов, подготовленных для Аспенской стратегической группы — двухпартийного совещания экспертов по национальной безопасности, ученых, лидеров частного сектора и ведущих технологических экспертов США — предлагает практические рекомендации сохранения достигнутого, но постепенно теряемого американского технологического преимущества в стратегически важных областях, от которых зависит национальная безопасность страны.
Один из документов сборника, автором которого является проф. Уолтер Айзексон, так и называется «Как Америка рискует потерять свои инновационные преимущества» (этот текст, опубликованный также и в TIME, можно прочесть здесь). В нем анализируется история предыдущих технологических вызовов, с которыми США уже сталкивались в прошлом. На примере Манхеттенского проекта, Айзексон выделяет два ключевых фактора, без которых технологический скачек был бы попросту невозможен:
A. Многократный быстрый (в считанные годы) рост федеральных расходов на НИОКР конкретной программы или проекта.
B. Формирование т.н. инновационного треугольника — особого трехстороннего союза правительства, научных кругов и частного бизнеса, ориентированного на достижение единой цели.
Двуединство названных факторов составляло суть концепции национального технологического скачка, придуманной методологом и организатором научных исследований и научного сообщества, профессором Вэниваром Бушем — звездной фигурой среди элит всех 3х сторон «инновационного треугольника»: декан Инженерной школы Массачусетского технологического института, основатель компании по производству электроники Raytheon и советник по науке президента США Франклина Делано Рузвельта.
Профессор Вэнивар Буш — автор и организатор претворения в жизнь концепции инновационного треугольника правительства, промышленности и научных кругов.
Обеспокоенный тем, что американские вооруженные силы отстают в технологиях, Буш убедил президента Рузвельта сформировать Комитет по исследованиям в области национальной обороны, а затем и Военное управление научных исследований и разработок. Став руководителем этих ведомств и тем самым превратившись в главного администратора военной науки Америки во время Второй мировой войны, Буш руководил Манхэттенским проектом по созданию атомной бомбы, а также проектами по созданию радиолокационных и противовоздушных систем США. Каждый из этих проектов был национальным технологическим скачком. И все вместе они обеспечили США стратегическое военное преимущество, в итоге превратившее США в мировую сверхдержаву.
Не будет преувеличением сказать, что создание «инновационного треугольника», как особой формы трехсторонних отношений правительства, промышленности и науки, — было, само по себе, важнейшей из инноваций, способствовавших технологической революции второй половины 20-го века.
Наиболее значительным нововведением для США стало то, что вместо создания крупных государственных лабораторий стали заключаться контракты с университетами и частными подрядчикам.
Министерство обороны вскоре стало главным спонсором большинства фундаментальных исследований Америки. К 1965 году 23% средств федерального правительства на университетскую науку поступало из Пентагона — почти в два раза больше, чем из Национального научного фонда (к слову, также созданного по инициативе Буша).
Что же касается темпов роста федеральных расходов при финансировании проектов национальных стратегических технологических инициатив, то вот как впечатляюще это выглядело, для трех подобных инициатив. И заметьте, — чем более значительной была роль проекта для национальной безопасности, тем стремительней взлетали объемы госфинансирования в течение буквально 2–4 лет.
Изменение объемов госфинансирования на реализацию 3х проектов государственной важности.
В итоге, применение «инновационного треугольника» Вэнивара Буша позволило успешно провести несколько национальных технологических скачков, догоняя и перегоняя ушедших вперед конкурентов и оьретая при этом устойчивые технологические преимущества. Как сказал президент Массачусетского технологического института Джером Виснер: «Ни один американец не имел большего влияния на рост науки и техники, чем Вэнивар Буш».
Теперь, когда мы вспомнили, как проводились национальные технологические скачки в США при Вэниваре Буше, осталось сравнить это с тем, что делается сегодня Китаем и США.
Партийно-корпоративный треугольник в стиле Fusion
Член КПК Джек Ма во время церемонии награждения в честь 40-летия политики реформ и открытости в Китае
Уолтер Айзексон — автор вышеупомянутого текста «Как Америка рискует потерять свои инновационные преимущества» — называет стратегию Китая в области ИИ «заряженная стероидами версия плана Вэнивара Буша».
Поставив дерзкую цель — сделать Китай мировым лидером в области ИИ к 2030 году, Коммунистическая партия Китая (КПК) объединяет государственные средства с корпоративными и академическими инициативами, строя экосистему, которая превзойдет даже самые смелые мечты Буша.
Корни такого потенциального превосходства кроятся в 2х принципиальных отличиях Китая от США.
Рыночная экономика в Китае столь специфична, что далеко не каждый из экспертов согласится считать ее рыночной.
Демократия в Китае еще более специфична, чем ее рыночная экономика.
Рынка нет
Первое заключение особо доказывать не нужно. Еще в 2017 г. Министерство торговли США утвердило Меморандум объемом около 200 страниц под названием «Статус Китая как нерыночной экономики» (согласно законам США, экономика страны считается нерыночной если «цены продажи товаров в такой стране не отражают справедливую стоимость товаров»).
В Китае так оно и есть. Но это далеко не все.
Правительство Китая сохраняет за собой и активно использует широкие полномочия по распределению ресурсов с целью достижения конкретных экономических результатов.
Институциональная структура Китая и контроль, который китайское правительство и КПК осуществляют через эту структуру, приводят к фундаментальным экономическим перекосам, так что в работе экономики Китая преобладают нерыночные условия.
Эти нерыночные условия основаны на глубоко укоренившихся институциональных и управленческих характеристиках партийного государства Китая и на юридическом мандате «поддерживать ведущую роль в государственном секторе».
Гиперконтроль, интервенционизм, валютные манипуляции, ограничения на деятельность иностранных компаний и иностранных инвесторов, ужесточение ограничений на вывод физлицами из Китая не более 100 тыс. юаней (около $15,5 тыс.) в год (до 2018 ограничение было до $50 тыс.), ограничения на репатриацию капитала иностранными фирмами и т.д. и т.п.,
— какая уж это рыночная экономика.
Но что еще хуже, Коммунистическая партия Китая (КПК) систематически проникает в расширяющийся частный сектор Китая и теперь работает в более чем половине всех негосударственных фирм. КПК может манипулировать и даже контролировать эти компании, среди которых большинство крупных, а также некоторые иностранные компании.
Все это однозначно говорит в пользу того, что современная китайская экономика является партийно-корпоративным конгломератом.
С демократией проблемы
Теперь о специфике демократии в Китае. Тут все совсем просто: демократия заканчивается там, где начинаются интересы партии. А её интересы не может игнорировать никто. И дело здесь вот в чем.
Начиная с 2001 года, каждая фирма частного сектора, в состав которой входят, как минимум, три члена КПК, должна иметь партийную ячейку, и сегодня среди частных компаний таких более 70%. Как и в партийных ячейках Китайской народной армии, от партийных ячеек в компаниях, согласно конституции Китая, ожидается, что они «будут твердо придерживаться линии, принципов и политики партии».
С 2006 года этот механизм партийного контроля над бизнесом был перенесен на частные фирмы с иностранным капиталом. Принятая КПК стратегия привлечения в ряды партии т.н. новых социальных слоев ( 新興 社會 階層 ) привела в КПК тысячи руководителей, миллионы менеджеров и технических специалистов, работающих в частном бизнесе.
В первую очередь это относится к самым продвинутым технологическим компаниям. Да что тут говорить, — даже самый богатый бизнесмен Китая Джек Ма, председатель китайского гиганта электронной коммерции Alibaba Group Holdings Ltd., как и десятки других миллиардеров китайского хайтека, контролирующих активы в $6,5 трлн. — члены КПК, безоговорочно подчиняющиеся ее уставу. А в уставе записано четко, — члены Коммунистической партии Китая должны:
«беззаветно служить народу и всю жизнь отдавать борьбе за дело коммунизма, не останавливаясь ни перед какими личными жертвами»,
«проводить основную линию партии, ее курс и установки»,
«ставить превыше всего интересы партии и народа, подчинять им свои личные интересы».
Когда же возникает конфликт интересов, как в 2016 сформулировал глава Верховного суда Китая, —
«партийный характер» членов КПК должен всегда превосходить их человеческую природу» (黨性 高於 人性).
Иностранная фирма нанимает старшего китайского менеджера, предоставляя ему доступ к ее запатентованной технологии; он также является членом КПК и партийного подразделения фирмы. Однажды его партийный начальник приказывает ему передать коммерческую тайну от фирмы местному конкуренту. Во имя партии и страны он может только подчиниться.
Таким образом, проблема не только в том, что китайская экономика не является рыночной экономикой, поскольку правительство не позволит ей действовать достаточно свободно. Сама его структура, в том числе в частном секторе, была разработана — а потом усовершенствовалась — чтобы служить воле КПК и ее интересам: экономическим и политическим.
От интеграции к слиянию целей и интересов
Сочетание нерыночного характера экономики Китая с недемократическим (в западном понимании) партийным руководством экономикой, частным бизнесом, наукой и армией, подымает потенциал национальной ИИ стратегии Китая на новый уровень, который в Китае называют «военно-гражданская интеграция» (Military-Civil Integration). Оригинальный китайский термин 军民融合 многие эксперты предпочитают переводить иначе — «военно-гражданское слияние» (фьюжн), поскольку оно бесшовно объединяет возможности, производственные мощности и персонал всех ее участников в разработке технологий двойного назначения и организации производства продукции на базе этих технологий. При этом абсолютный контроль остается за центральным правительством Китая и КПК.
«Военно-гражданское слияние» идет дальше организации «инновационного треугольника» Вэнивара Буша. Проанализировав опыт США, ЕС, СССР и Японии, Китай нашел свой путь усиления «инновационного треугольника».
В его китайском варианте «военно-гражданского слияния» предусмотрен не только приоритет экономических и военных интересов Китая и интеграцию ресурсов государства, университетов и частных компаний. Помимо этого, предусмотрена рефокусировка стратегических целей бизнеса на получение государством экономических, геополитических и военных преимуществ на международной арене. Иными словами — интересы бизнеса подчиняются государственным интересам.
Понятно, что подобное «слияние до неразличимости» в условиях развитой демократии и рынка представить сложно. Вот и посмотрим, как оно выглядит в США.
Бюрократический треугольник без финансирования
Первыми забили тревогу о грядущей потере лидерства США в области ИИ бывший исполнительный директор Google Эрик Шмидт и бывший заместитель министра обороны Роберт Ворк. Еще в ноябре 2017, они заявили о необходимости осознания Америкой нового «Момента Спутника», в этот раз касающегося ИИ.
Про новый «Момент Спутника» — осознание американским обществом жизненно важной необходимости для страны вложиться в развитие ИИ технологий так, как это делалось 60 лет назад под угрозой утери мирового технологического лидерства, — я уже подробно писал в постах «Новый «Момент спутника» подкрался незаметно» и «Впереди ИИ-национализм и ИИ-национализация».
Здесь же лишь резюмирую — призыв Эрика Шмидта и Роберта Ворка был услышан. Но реакция правительства США была чисто бюрократическая — новые комитеты, комиссии, приказы, отчеты … И никаких реальных действий.
В конце 2018 Эрик Шмидт был избран председателем новой комиссии по изучению того, как искусственный интеллект повлияет на национальную безопасность (National Security Commission on AI), а Роберт Ворк стал его заместителем. Комиссия имеет скромный бюджет в $10 млн., соответствующий также весьма скромной цели: подготовить отчет для президента и Конгресса с рекомендациями относительно «действий исполнительной власти и Конгресса, связанных с ИИ, машинным обучением и связанными с ними технологиями».
Тремя месяцами ранее агентство перспективных военных технологий DARPA объявило о выделении 2 миллиардов долларов на исследование технологий «ИИ третьей волны» (это не допфинансирование, а лишь перераспределение средств в рамках старого бюджета).
Пентагон еще летом учредил «Объединенный ИИ центр» (JAIC), который планирует «трансформировать ИИ в решения» с помощью серии так называемых «Инициатив Национальной Мисси» (National Mission Initiatives).
В январе 2019 году Исследовательский сервис конгресса США обновил до 4й версии свой документ «ИИ и национальная безопасность» (Artificial Intelligence and National Security)
Также в январе 2019 Национальная разведка США (National Intelligence) объявило собственную инициативу «Augmenting Intelligence using Machines Increasing insight
and knowledge through Artifcial Intelligence, Automation, and Augmentation» — сокращенно AIM INITIATIVE.
Ну и самое главное. 11 февраля 2019 президент Трамп, наконец, подписал «Распоряжение о поддержании американского лидерства в области ИИ», в котором впервые были сформулированы некие общие представления об ИИ стратегии правительства США.
Объявленные цели: Сформулированы шесть целей для государственных органов: продвигать инвестиции в НИОКР; улучшить доступ к государственным данным; уменьшить барьеры для инноваций; разработать соответствующие технические стандарты; обучать рабочую силу; и разработать план защиты преимуществ США в критических технологиях.
Финансирование: Агентствам рекомендуется рассматривать НИОКР ИИ в качестве приоритета в бюджетных предложениях на будущее и стремиться к сотрудничеству с промышленностью и другими заинтересованными сторонами. Нет никаких сведений об уровнях финансирования и неясно, будут ли вообще выделены какие-либо новые средства.
Короче, можно резюмировать:
1. Стратегия правительства США в ИИ гонке за мировое лидерство так пока и не сформулирована.
2. Все объявленные инициативы (вкл. распоряжение президента) — это не более, чем заявления о намерениях, и еще неизвестно, приведет ли вся эта бюрократическая активность к каким-либо продуктивным действиям.
3. Ситуация с федеральным финансированием развития ИИ больше всего напоминает «Денег нет, но вы держитесь».
Перспективы инновационных треугольников Китая и США
Вернемся к концепции национального технологического скачка, придуманной и реализованной на практике Вэниваром Бушем. Её суть в выполнении двух ключевых условий, без которых технологический скачек невозможен:
A. Многократный быстрый (в считанные годы) рост федеральных расходов на НИОКР конкретной программы или проекта.
B. Формирование инновационного треугольника — особого трехстороннего союза правительства, научных кругов и частного бизнеса, ориентированного на достижение единой цели.
С первым условием в США пока полный швах. Если в 1976 федеральные расходы на НИОКР составляли 1.2% ВВП, то в 2016 они уже были на треть меньше — 0.8%. Что же до тренда последних лет, то в 2017 и 2018 произошло новое снижение расходов на НИОКР на 13%. А в этом году администрацией Трампа запланировано продолжение снижения этой статьи расходов еще на 15%. Т.о. в несекретной части федерального бюджета на 2019 есть только $1.1 млрд на машинное обучение.
В Китае с первым условием ситуация в корне иная. И хотя полный объем запланированного госфинансирования ИИ официально не объявлен, но как ни оценивай, — ежегодные расходы получаются в объеме десятков миллиардов долларов ($150 млрд расходов госбюджета, запланированные на ближайшие 10 лет, плюс примерно столько же в региональных и муниципальных бюджетах — например, один только порт Тянцзинь запланировал расходы на ИИ в объеме $16 млрд.)
Что же до темпов роста федеральных расходов на НИОКР, то картинка еще более впечатляющая (если сравнивать не в безликих процентах, а в текущих ППС долларах).
Жаль, что официальные данные US National Science Board — Science & Engineering Indicators 2018 пока что исчерпываются лишь 2015 годом. Ведь по неофициальным данным, крутой взлет графика Китая уже в 2018 пересек зеленую линию США и устремился выше.
При таком разрыве в объемах госфинансирования США и Китая, Америке впору бить в набат (о чем уже открыто пишут в американских СМИ). Но это еще не самое плохое для США.
Демократия и рынок не позволяют США переломить ситуацию
Все вышесказанное вовсе не значит, что США проигрывает Китаю по всем фронтам. Конкурентные позиции частного бизнеса США по-прежнему сильнее Китайских компаний. Хотя и здесь китайские корпоративные гиганты начинают поджимать, но позиции крупнейших компаний США все еще первые.
Но это проблему инновационного треугольника не решает.
Вторым ключевое условие эффективной работы этого треугольника является особый трехсторонний союз правительства, научных кругов и частного бизнеса, ориентированный на достижение единой цели.
И вот этого «особого союза» в США просто нет.
Google, идя на поводу гуманных идеалов своих сотрудников, отказывается от кооперации с военными США в ИИ проектах последних.
Microsoft занял обтекаемую позицию «не нашим — не вашим», планируя обложить каждый совместный с военными проект кипой юридических ограничений с целью сохранить белые одежды компании перед демократической общественностью США.
А вот Amazon, в лице своего лидера, заявляет, что никаких этических страданий от внедрения своих ИИ решений в военные системы не испытывает и готов выполнить любые контракты с военными.
Ситуация противостояния Силиконовой долины и Пентагона приближается к точке кипения.
«Если эти наивные хиппи — разработчики из Кремниевой долины не понимают уровня угроз, то ЦРУ должно их заставить понять»
— считает советник НАТО Сандро Гайкен
Однако The Washington Post сомневается, что силовыми методами «Пентагон сможет построить мост взаимопонимания и кооперации между собой и для техническим сообществом США».
И похоже, что проблема здесь не в культурных разногласиях и поколенческих различиях, а в самой основе американского понимания демократии и бизнеса.
«Разрыв между силиконовой долиной и Пентагоном является экономическим, а не моральным»,
— считает Рейчел Олни и приводит весьма веские аргументы в пользу такой точки зрения.
Так ли это или США все же смогут остановить Китай, рвущийся к мировой гегемонии в области ИИ, и мир снова станет двуполярным, — точно сказать пока не может никто.
Пока же, по словам Венди Андерсон — экс-замначальника Генштаба США, а ныне гендиректора GM Defense & National Security:
«На сегодняшний день мы, в основном, участвуем в дебатах о запрете экспорта ИИ. В отсутствие значительных федеральных расходов на ИИ и отсутствия надежной национальной стратегии в области ИИ мы теперь еще и пытаемся ограничить способность наших частных компаний получать доступ к капиталу посредством международных продаж на крупнейшие мировые рынки…Мы проигрываем эту гонку».
Что же до перспектив, то, скорее всего, прав Юваль Ной Харари:
«ИИ может свести на нет многие практические преимущества демократии и подорвать идеалы свободы и равенства …, поскольку современные технологии способствуют тирании».
И в этом смысле, у Китая наилучшие перспективы превратиться в главную мировую ИИ сверхдержаву. Что Китай и делает.
Оценили 9 человек
21 кармы