Сергей Анатольевич Литвин – человек, стоявший у истоков создания ЛНР, занимавший должности Министра сельского хозяйства и продовольствия, заместителя председателя Совета министров ЛНР и советника Главы Республики, скоропостижно скончался 27 декабря 2016 года.
О Русской весне в Луганске, становлении движения сопротивления, государственности и духовной силе народа, референдуме и начале войны против Донбасса -- в интервью от 20 марта 2016 года.
Сдавленная пружина
– Вы были одним из активных участников событий Русской весны в Донбассе. Что подтолкнуло вас к участию в этом протестном движении?
– Я – этнически русский, и у меня было убеждение, что славяне должны быть вместе. Лишь единство русского, украинского и белорусского народов может способствовать и экономическому благополучию, и отстаиванию общих интересов. Ведь почему так легко вторжение монгольской орды одолело Русь? Потому, что все были порознь. И сейчас – кому-то выгодно, что народы восточных славян отдельно друг от друга, разделены. Но нам, народам, это не выгодно.
– Что, на ваш взгляд, стало причиной Русской весны?
– Нас долго «сжимали» как пружину, все годы независимости Украины. Не просто искажали официальную историю, подменяли народную память. Вытравливали даже мысль о языковом и культурном равноправии – всем, кто не принадлежал к «титульной» нации, отводилась роль второсортных граждан. Говоря в общем, Украину возвращали в феодализм, сдобренный расистским душком. В каждом регионе сформировались свои элиты, которые заправляли всем. Экономически активное население было вынуждено либо встраиваться в коррупционные схемы, либо уходить из предпринимательства. А последней каплей стал переворот в Киеве, когда Донбасс окончательно осознал: с его народом считаться не будут вообще. Вот из-за этого пружина и «выстрелила», протесты охватили юго-восток.
Духовный фундамент
– Очень многие и в лагере наших сторонников, и противники пишут о Русском мире. Как вы считаете, что такое Русский мир и есть ли он вообще?
– Есть. В моём понимании, Русский мир – это, прежде всего, государственность. Его историческими формами, разными, но сохранявшими общее начало – единство народного духа, были и Российская империя, и Советский Союз. В такой государственности сохраняется баланс между личностным и общественным, сохраняется свобода всех наций, этнокультурные ценности. Под ними я подразумеваю традиционные религии (для русских – прежде всего православие).
«На Руси испокон уживались Иисус с Магометом, Не мешали бы те, кто слуга «золотому тельцу!», – поётся в песне Игоря Сивака. Религиозная рознь всегда навязывается извне. В нашей культуре особая роль принадлежит и семейным ценностям. Их тоже старательно разрушают извне, пропагандой гомосексуализма разрушая фундамент кровной и духовной связи поколений. А когда естественное в человеческих отношениях заменяется неестественным, то дальше следует полный разрыв общественных, духовных связей людей.
В русском обществе всегда были развиты «социальные лифты». Они важны для единения разных слоёв, развития тех потенциалов, которые есть у разных слоёв общества. Лучшими примерами тому являются гениальный учёный Михаил Ломоносов и государственный деятель Кирилл Разумовский.
Когда из народа высасывают государственную идею, естественные семейные ценности, духовность, он превращается в легко управляемое, бессмысленное стадо. Что мы и увидели на «майдане», что видим сейчас на Украине. Но если в Европе все это делается под либеральными лозунгами, то на Украине использовалось самое радикальное средство – фашизм.
Цветение сакуры
– С чего началось ваше участие в протестных движениях Русской весны?
– С поиска единомышленников. Это, понятное дело, было ещё до самой Русской весны. Определился круг лиц – патриотов и единомышленников, которые осознавали необходимость перемен. Я входил в группу вместе с Игорем Корнетом, который был командиром, а я – комиссаром. Когда обострилась ситуация в Киеве, мы поняли, что путём исключительно мирных протестов остановить надвигающуюся с «майдана» угрозу фашизма будет невозможно.
Выбора не было – нужно сопротивляться. Мы искали единомышленников, проверяли почву. Спрашивали: «Что ты будешь делать, если придут фашисты?» Уроки «Молодой гвардии» не прошли даром… (улыбается).
Так сложилось, что в феврале-марте 2014 года я главным образом был в Донецкой области и принимал участие в Русской весне в Славянске. Был очевидцем того, как занимали общественные здания в Краматорске. В Луганск приехал утром шестого апреля. Пятого апреля я от своих товарищей получил условный сигнал: «Сакура зацвела». Это значило, что нужно было приехать.
Ожидалось важное событие. Шестого апреля вместе с женой был на митинге. Но в штурме здания СБУ не принимал участия, хотя и контактировал с теми, кто это делал.В апреле нашей группе было поручено собирать информацию о перемещениях ВСУ по территории Луганской области, а также наблюдать за действиями милиции. Именно этим я и занимался.
В апреле начали формироваться боевые дружины. В одну из них я входил. Должен сказать, что на словах многие хотели помогать, а на деле – не хватало ни мужества, ни опыта. К тому же на определённом периоде многие поняли, что закончился «Counter-strike». У каждого – одна жизнь, а не сорок, и тебя могут просто убить. Это были не шутки.
Размежевание
– Как повлияли события в Одессе 2 мая?
– Одесса ещё больше укрепила нас в необходимости создания боевых подразделений. Хунта показала, что пойдёт на любые человеческие жертвы ради власти. Это было преступление против народа. Мы были в шоке после Куликова поля. Но ещё больше – после того, как Оробец, нормальная внешне баба, написала: «Сожгли колорадов». Этого я до сих пор не могу понять. Она – полное отражение состояния «национальной» украинской псевдоинтеллигенции. Нормальный человек не может радоваться смерти других людей.
Ещё шокировало: выставка в Киеве «Осторожно, москаль» – в клетке сидели «русские». Как моим дочерям жить в такой стране?
– Семья знала о том, что вы участник боевой дружины?
– Нет. Даже жена ничего не знала. Родные узнали потом, в мае и летом 2014 года.
– Как восприняли события в Мариуполе?
– У Игоря Корнета были контакты с Мариуполем. Да ведь и в наших рядах были сотрудники милиции. После Мариуполя многие милиционеры «упали на мороз», но не стали предателями. Они осознали, что хунта будет давить всех. Но и размежевание состоялось: одни стали ярыми «свидомитами», другие – стойкими патриотами своей земли.Должен сказать, что если бы нами не были заняты здания СБУ и ОГА, этих двух форпостов, то в Луганске бы повторились и Одесса, и Мариуполь. Если бы не было поддержки – порою только моральной – со стороны России, то здесь была бы Югославия.
– Были ли вооруженные группировки противника, кроме ВСУ, в Луганской области?
– Да, это «Серпы» в Луганске (братья Серпокрыловы) и Юра «Аптекарь» (в Краснодоне). Серпокрыловым чуть было не удалась провокация с погромом палаточного городка. Но милиция была с народом. У них ничего не получилось.
Праздник перед боем
– Как проходил референдум?
– Царёв (Олег Царев, в то время народный депутат Украины – «Луганск-1») пообещал обеспечить бюллетенями, но у него почему-то не вышло. Поэтому бюллетени печатали в Луганске в сверхсрочном порядке за четыре дня. Один патриот предоставил типографию, и за 4 дня было отпечатано 1 млн. 200 тыс. штук бюллетеней. Они печатались в обстановке секретности. Наша группа отвечала за это дело.
Людей для охраны типографии предоставил батальон «Заря», за что хочу сказать отдельное спасибо Игорю Венедиктовичу Плотницкому. От типографии бюллетени отправляли в ОГА, а оттуда – на участки.
Единицы знали, что бюллетени печатаются в Луганске. Боялись провокаций и того, что укры сорвут процесс. Мы специально распространяли слух, что бюллетени будут отпечатаны в России, а потом привезены в Луганск.
Охраной участков для голосования на референдуме также занимались военнослужащие батальона «Заря». Помню, меня тогда поразило, что в батальоне называли друг друга не по позывным, а по имени и отчеству.
После трёх суток на ногах я объехал утром город, посмотрел, как открылись участки. Потом поехал домой, завернул в плед автомат и завалился спать. Проголосовал в 16 часов по месту жительства. После поехал с женой в центр города – праздновать. Это был всенародный праздник. Люди ещё не понимали, что хунта скоро ударит по нам. Ведь 9 или 10 мая в Луганскую область вошли ВСУ.
Я даже попрощался с семьей. Сложнее всего референдум проходил в северных районах. В Сватово и Старобельске уже была украинская армия.
Мы не хотели войны
– Что происходило после провозглашения 12 мая Луганской Народной Республики?
– Наша группа готовилась к вооруженному сопротивлению. Мы понимали, что хунта не остановится ни перед чем. Набирали людей, брали только опытных, обученных и, что самое главное, идейных. А события разворачивались своим чередом. Курировали блокпосты вместе с Лёшей Штурманом. Работы было много: выдача оружия, снабжение инструкциями, попытки ставить инженерные сооружения. Отсеивали ненадёжных, выделяли тех, кто умеет воевать. Тогда вокруг Луганска было 7 блокпостов.
14 мая я был отправлен на переговоры с представителем украинского спецподразделения «Омега» в Луганском аэропорту. Заговорил с ним на украинском, но тот сам попросил перейти на русский язык. Командир «Омеги» сказал, что они сомнут защитников и за полтора часа будут в ОГА. А я видел, что они могут и за 20 мин там быть. И спросил тогда: «Готов ли он и его ребята умереть за Турчинова и за олигархов, захвативших власть?» Он ответил вопросом: «А ты готов умереть за Болотова?» Я сказал: «Я воюю не за Болотова, а за свою родную землю».
Ночью «Омега» снялась с аэропорта и улетела. Нужно сказать, что в то время у нас средств противовоздушной обороны не было. Не было даже ПЗРК. Тогда мы лишь искали пути уничтожения вражеской авиации. К счастью, наш командир – Игорь Александрович Корнет – закончил десантное училище и обладал необходимыми знаниями, поэтому мы нашли нужный способ борьбы с вражескими самолетами.
А тем временем поступала информация с той стороны. Мы ожидали военных действий, готовились. Но была надежда на мир. Именно поэтому меня направили 23 мая на сессию Луганского областного совета. Там я выступил с призывом поддержать все мирные силы Луганщины. Мы не хотели войны. Нас поддержали.
Весна придет
– С этого момента закончилась моя незасвеченная работа в движении сопротивления. Я сразу поехал к родителям в Белое и сообщил, что переговорил с представителями ЛНР и буду теперь работать либо политологом, либо в пресс-службе республики. В следующий раз я увидел их, моих родных, лишь 3 сентября, после того, как наши части освободили Белое. В родительский дом было попадание, отец был контужен. Увидев меня в форме, он спросил: «Воевал, сын?» «Да, воевал». «А где?» «Где только ни воевал…»
Меня никто не готовил в спецшколах. Каждый патриот своей страны может внести свой вклад в борьбу с хунтой. Нужна убеждённость и продуманность действий.
– Возможна ли Русская весна в других областях Украины? Прежде всего, в Новороссии – Харьковской, Одесской и других областях?
- Я уверен, что возможна. Люди на Украине устали от хунты. Они видят, что у нас строится подлинно народная республика – без олигархов в экономике и власти, без неонацизма, но с возможностями для каждого активно создавать свою жизнь, свою государственность и культуру, свой Русский мир. Они, как говорится, горбом ощутили, что управляемый хаос, установленный на Украине, губителен для народа. +
Андрей ЧЕРНОВ, «Луганск-1»
Оценил 1 человек
1 кармы