Неприкасаемость элит

Арест заместителя министра обороны Тимура Иванова взбудоражил экспертное сообщество. Оно снова поднимает вопрос об ответственности «неприкасаемых» элит. Сеть заполнена прогнозами о «полной перезагрузке военного ведомства» и других министерств, советами по изменению работы властной вертикали и другими фантастическими выкладками. Однако эта шумиха похожа на холостой выстрел.

Ничего экстраординарного в уголовном деле против чиновника, курировавшего строительные проекты военного ведомства, нет. Иванову предъявлено обвинение в получении взятки в особо крупном размере – по самой ходовой статье в отношении высших должностных лиц (часть 6 статьи 290 УК РФ). В 2016 году по ней посадили главу Минэкономразвития Алексея Улюкаева. В 2023 году за взятки было осуждено свыше 1,9 тысячи чиновников, что на 13,6 процента больше, чем в предыдущем.

В истории военного ведомства случались и более громкие скандалы. В ходе расследования злоупотреблений в «Оборонсервисе» фигурантом уголовного дела стал министр обороны Анатолий Сердюков. Его обвинили в халатности, повлёкшей причинение крупного ущерба (часть 1 статьи 293 УК РФ). На таком фоне дело Иванова – повод поговорить о неприкасаемых, но не более того.

Неприкасаемость как синоним безответственности

Проблема неприкасаемости была обозначена в России ещё в 1990-х годах, когда приватизационные и иные махинации крупного бизнеса покрывались чиновниками и не квалифицировались как преступления. Народ недоумевал: почему укравший кошелёк с парой тысяч рублей отправляется в тюрьму, а присвоивший миллиарды живёт в своём особняке?

Борис Ельцин был скор на отставки. За полтора года – с февраля 1988-го по август 1999-го – в стране сменилось шесть премьеров, а отставки министров случались ещё чаще. Но об уголовном преследовании высших должностных лиц за правонарушения, которых в те годы было немало, речь не шла. Даже если противоречия между элитными группами принимали острый и публичный характер, напряжение снималось отставками, которые не мешали отставникам спокойно жить дальше.

Самой громкой историей такого сорта была стычка между силовиками и либералами накануне второго тура президентских выборов 1996 года, известная как скандал с «коробкой из-под ксерокса». В изъятой силовиками коробке оказался «чёрный нал», связанный с руководством избирательного штаба Бориса Ельцина. Скандал завершился через несколько часов отставками начальника охраны президента Александра Коржакова, директора ФСБ Михаила Барсукова и первого вице-премьера Олега Сосковца.

Александр Коржаков и Борис Ельцин в июне 1996 года. Фото: архив ТАСС

Так работает пирамида неприкасаемости: чем ближе к вершине, тем больше можно себе позволить и тем меньше шансов угодить под жернова закона. Словом, там, где государственная система устойчива, мера ответственности субъекта власти обратно пропорциональна степени неприкасаемости, зависящей от его места в социальной вертикали общества. Но при революционных изменениях первыми летят головы тех, кто выше.

На Западе именно это неписаное правило является основой стабильности, которую обеспечивают не пресловутые институты, а договороспособность элитных кланов. Если же подковёрные баталии сильных мира сего переходят в публичную или, что ещё хуже, в юридическую сферу, страна может начать ходить ходуном. Так происходит сегодня в США, где правящая демократическая верхушка, нарушая традицию неприкосновенности бывших президентов, пытается отправить за решётку Дональда Трампа.

Как осыпалась пирамида неприкасаемости в России

Принцип неприкасаемости высших должностных лиц начал размываться с приходом в Кремль Владимира Путина. В первой половине 2000-х под каток правосудия попали первый вице-премьер и министр путей сообщения Николай Аксёненко, бывший руководитель Минатома Евгений Адамов и глава ЮКОСа Михаил Ходорковский (внесён в реестр иностранных агентов). Но серьёзное наказание понёс только последний – руководитель не государственного, а частного холдинга.

На этом фоне в среде либеральной оппозиции сформировался миф о неприкасаемости «друзей Путина», к которым сначала причисляли членов дачного кооператива «Озеро», а потом – часть высшего руководства страны. В дальнейшем эти клише подпитывались компроматом на ближайшее окружение президента, распространяемым Алексеем Навальным (внесён в список физических лиц, причастных к экстремистской деятельности и терроризму) и другими лицами, получившими сегодня статус иноагентов.

Эти бури в стакане воды практически не влияли на работу выстроенной Путиным системы, которая, несмотря на точечные посадки, отличалась изрядным гуманизмом.

Элиты долго не опасались значительных последствий в случае коррупционных дел. Максимум, что им грозило, – потеря должности или выгодных контрактов.

После попытки цветной революции 2012 года (протесты на Болотной площади) ситуация стала меняться. Зачистка элит началась с регионов. На первом этапе фигурантами уголовных дел стали главы Новосибирской, Сахалинской и Кировской областей и Республики Коми, а также ряд бывших глав регионов, региональные министры и мэры.

Следом начались задержания высокопоставленных чиновников федерального уровня. Самыми заметными фигурами в этом списке стали министр экономического развития Алексей Улюкаев, руководитель ФСИН Александр Реймер, экс-министр открытого правительства Михаил Абызов и бывший глава Минстроя Михаил Мень. Кроме того, под каток правосудия попали десятки заместителей министров и глав федеральных ведомств, а также членов региональных правительств.

Алексей Улюкаев был задержан в ноябре 2016 года. Фото: Евгений Разумный/Ведомости/ТАСС

К началу специальной военной операции элитные чистки достигли такого масштаба, что перечислять имена и должности стало бессмысленно. В феврале 2022 года «Октагон» публиковал анализ социологии и географии уголовных дел в отношении высокопоставленных чиновников, представителей бизнеса, руководителей вузов и других категорий должностных лиц. Все эти удары расшатали пирамиду неприкасаемости, но не обрушили её. В основном под раздачу попали средние и низшие этажи. А таких фигур, как Анатолий Чубайс, новые тенденции не коснулись. Несмотря на все его художества в «Роснано», ему дали возможность самостоятельно покинуть пост главы госкорпорации, назначили на новую должность и позволили уехать из страны после начала спецоперации.

Запрос на новую лояльность

Специальная военная операция обострила проблему ответственности (неприкасаемости) элит. Демонстративной лояльности, за которой может прятаться всё что угодно, уже недостаточно. Нужна настоящая лояльность, подразумевающая безусловную честность и работу на общее дело. В военное время воровство, взятки и коррупция – это не только некая статья Уголовного кодекса, но и действия, направленные на ослабление страны и, соответственно, совершаемые в интересах противника. То же самое можно сказать про любые формы саботажа и недобросовестной работы.

Это хорошо понимает активная часть общества и гораздо хуже – претендующая на неприкасаемость часть элиты, к которой накопилось много претензий. Общество так и не дождалось ответа на вопрос, кто виноват в просчётах первых месяцев спецоперации. Ответы стал озвучивать Евгений Пригожин, устроивший в разгар боевых действий «марш справедливости», а по сути своей военный мятеж. Этот эксцесс показал, как стремление замести проблемы под ковёр провоцирует гораздо более крупные риски.

Быстро завершившийся мятеж может стать прологом к настоящей дестабилизации

Мятеж ЧВК «Вагнер» – это ремейк 1990-х годов и прорыв гнойника бесконечных элитных «договорняков», частью которого был сам «виновник торжества». До большой смуты дело не дошло, потому что этого не хотел никто: ни народ, ни власть, ни армия, ни сбежавшие из Москвы пассажиры джетов. Теперь, когда всё обошлось малой кровью, в высоких кабинетах обсуждают кадровые ротации, а на публику обрушился поток информации о злокозненности Евгения Пригожина. Но главное – это не его личные качества или внезапно обнаруженные связи с Западом, а глубинные причины случившегося.

Перейти к материалу

Есть вопросы и к другим группам элит. В том числе к финансовому блоку, который допустил арест зарубежных российских активов и не смог (или не захотел) ограничить утечку капиталов за границу. К высокопоставленным чиновникам, дети которых продолжают жить в Европе или сбежали в Дубай. Но все они, похоже, по-прежнему числятся неприкасаемыми.

К сегодняшнему дню ситуацию на фронте удалось переломить. А оставшиеся без ответов вопросы начинают забываться – не потому, что потеряли актуальность, а из-за уверенности, что ответов не будет. Остался только тоскливый осадок, и Путин, судя по тому, что он говорил в послании Федеральному собранию о ротации элит и о «народном ВПК», за которым «не поспевает» Минобороны, – на съезде РСПП, – это прекрасно понимает.

Владимир Путин принял участие в съезде Российского союза промышленников и предпринимателей. Фото: Сергей Карпухин/ТАСС

Отдельный вопрос – готов ли президент скорректировать стилистику управления элитами и перейти от тактики согласования их интересов к более жёстким методам, подразумевающим задание чётких установок, строгий спрос, ответственность и отказ от развращающего властную вертикаль принципа неприкасаемости. Пока признаков таких перемен не видно.

Главный метод работы с провинившимися элитами остался неизменным: 

Путин вынуждает их исправлять свои ошибки. Это позволяет добиваться определённых результатов и одновременно воспроизводит сложившуюся ещё в 1990-х систему тотальной безответственности (неприкасаемости). В мирное время в таком режиме можно существовать десятилетиями и даже развиваться, что и происходило в России до начала спецоперации. Но руководствуясь принципом «живи (воруй) и давай жить (воровать) другим», не победить.

Вера Зелендинова

Источник: https://octagon.media/politika/neprikasaemost_elit_pod_voprosom.html