Советский период русской истории представляет собой определённую проблему для традиционалистского взгляда. С одной стороны, советский проект есть проект форсированной модернизации, связанный с террористическим подавлением традиционного уклада. Достаточно вспомнить гонения на церковь, уничтожение казачества, коллективизацию, марксистский дискурс, ориентированный на прогресс, глобализацию и интернационализм. С этой позиции СССР и Традиция вещи диаметрально противоположные и враждебные друг другу. Однако подобный взгляд подразумевает, что либо русский народ как организм совершил коллективное самоубийство, либо его уничтожила дьявольская армия большевиков и любая попытка возрождения русской традиции будет похожа на реанимацию умершего 100 лет назад трупа. Подобный взгляд неприемлем, он свидетельствует о неверии в силы и мудрость русского народа. Поэтому с позиции традиционализма антисоветизм – это аксиологическая ошибка.
Традиционализм немыслим без уважительного отношения к своему прошлому и без установки, что в истории свершается план Провидения. Однако уважительное отношение к советскому прошлому не означает принятия идей марксизма и коммунизма в настоящем и будущем. Мы должны понять, как традиция существовала в советский период и как марксистский дискурс мутировал на русском субстрате. Понять чем ленинизм отличается от марксизма и в чём специфика русского коммунизма. Русский философ Николай Бердяев как только обратился к изучению русского коммунизма тут же преодолел свой антибольшевизм и антисоветизм.
Классический марксизм существенно отличается от ленинского марксизма уже в геополитической перспективе. Уже в Манифесте Коммунистической партии 1848 года марксизм заявляет о своем европоцентризме. «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». Поэтому современный Евросоюз справедливо обвиняют в «культурном марксизме», ибо там отменяют или выхолащивают семьи, национальности и религии, сливая людей в гомогенную толерантную и политкорректную массу.
Первые русские марксисты ставили один очень актуальный вопрос: на каком языке будут говорить при коммунизме? И Александр Богданов (незаслуженно забытый идеолог большевизма) отвечал: конечно, на английском.
Если бы Россия влилась в состав всемирного англоязычного сообщества – это означало бы победу Британской империи. Однако эта логичная идея была отвергнута, и Маяковский заявил «я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин» (1927). Сталин переиграл знаменитую марксистскую фразу «у пролетариев нет отчества», заявив, что это было истинно только до Революции в России в 1917 года. После Революции Россия превращается в ось мирового развития. С профанных позиций этот тезис лишен смысла, так как Россия по ряду внешних показателей отставала от стран Запада. Пожалуй, только Победа Сталина в Великой Войне в 1945 году и Полет Гагарина в Космос в 1961 году проявили божественные энергии в России.
Русский коммунизм – это глобализация по-русски с центром в России. Ленин в своей работе «О праве наций на самоопределение» отмечал два фактора любой нации: территория и язык. Поэтому русский коммунизм – это не что иное как возрождение мессианской роли России как Третьего Рима. В произведениях советской фантастики (например, в «Госте из Бездны» Абрамова) Мавзолей Ленина превращается в сакральный центр будущего человечества.
Поэтому «русизм» — это первая особенность ленинизма. Марксизм без ленинизма – это антироссийский Евросоюз. Ленинизм без марксизма – это концепция Святой Руси, где за шелухой марксистских терминов можно обнаружить православную метафизику. «Бога нет», ибо он трансцендентен и неизречен. Поэтому атеизм оборачивается апофатическим богословием Дионисия Ареопагита. «Материя первична», ибо Матерь (Божья) или София имеет космическое измерение. В материализме проступают черты софиологии. Но при этом материя не хаотична, а подчиняется «объективным законам», т.е. Логосу. В земном плане история движется с помощью революций, которую можно перевести на сакральный русский язык как «преображение». Логос осуществляет революцию через революционеров – «сознательного меньшинства». Уже в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин порвал с научно-эмпирическим характером марксизма, ибо революционера делает идея и практика (дерзновение), а не опытное знание. Равно как он легализовал понятие «авторитета», ибо идейность неизбежно выстраивается в иерархию. В позднесоветский период культ революционеров практически полностью был вытеснен культом героев Великой Отечественной войны. Вторым аспектом ленинизма является опора на партию как «сознательное меньшинство», которая имеет прямые параллели с теорией элит в классическом традиционализме, причем критерий отбора является инициативным, что отсылает к концепции «инициации». И, наконец, третий аспект ленинизма – это возможность построения социализма в одной отдельно взятой стране, т.е. идея национально ориентированного государственного социализма. Если классические марксисты отстаивали идею отмирания государства, то ленинизм настаивал на укреплении советского государства в условиях враждебного окружения.
Таким образом, в процессе сложной и диалектической духовной борьбы Традиция в лице ленинизма «съела марксизм» и он приобрёл черты русизма, элитаризма и державности. Именно поэтому, на Украине в 2014 году памятники Ленина стали символом Русского Мира.
Доклад Алексея Иваненко на тему ЛЕНИНИЗМ В СВЕТЕ ТРАДИЦИИ в рамках мероприятия Солнца Севера, посвящённому Красному Катехону.
Оценили 11 человек
19 кармы