Вернуться от модели грабежа к модели развития!

Mikhail DELYAGIN

При анализе причин гибели СССР обычно забывают одну из важнейших: хозяйственное перерождение. 

Превращение правящей элиты в буржуазную тусовку, живущую ради потребления, из-за чего в 1971 году, при банкротстве США, она не посмела и помыслить о мировом лидерстве: ей это было уже не нужно.

Это перерождение было во многом вызвано сменой экономической модели в конце 50-х годов. Уникальность сталинской экономики заключалась не только в централизованном планировании и разделении денежного оборота на наличный и безналичный, обслуживающие соответственно потребление населения и развитие экономики.

Сказочную эффективность обеспечила ориентация не на рост доходов (что неизбежно для рынка), а на снижение издержек. При условии выполнения плана производства в штуках снижение издержек было главной задачей и поощрялось с немецкой тщательностью.

Предприятие получало фиксированную часть экономии.     Ее половина делилась поровну между изобретателем и руководителем, под свою ответственность реализовавшим его предложение. Другая половина - между всеми работниками вне зависимости от их вклада в снижение издержек.

Заимствованная из опыта артелей, эта модель кровно заинтересовывала коллектив в поддержке «умников», которые воспринимались как курицы, несущие золотые яйца для всех. 

Это формировало не представимый ныне психологический климат, объединяющий работников и руководство в единую семью, нацеленную на рост эффективности.

Результаты шокируют.

Так, себестоимость знаменитой трехлинейки Мосина, массово выпускавшейся более полувека - с 1891 по 1943 годы, - за последние три года выпуска была снижена еще в 1,6 раза!

Эта модель была убита во второй половине 50-х НТР: усложнив производство, она сделала невозможным планирование резко выросшего числа значимых товаров «в штуках».

Натуральные показатели уступили место стоимостным, позволяющим обобщать разнородные товары. А опора на стоимостные показатели объективно переориентировала экономику со снижения издержек на рост дохода. 

Эта цель была рыночной, капиталистической по своей природе, и ее преследование закономерно привело к перерождению социалистического мировоззрения в обычное капиталистическое.

Ориентация на рост дохода объективно, в силу устремлений монополий (порождаемых индустрией) способствует завышению издержек. Это обусловило пресловутый «затратный характер» позднесоветской экономики.

Глобальный кризис возвращает советский тип хозяйства в повестку дня. 

Корпорации лишаются возможности наращивать доходы, - и жажда прибыли делает новым стандартом снижение издержек при достижении плановых производственных результатов.

Эффективность информационных технологий, позволяя производить необходимые блага все меньшим количеством людей, делает «лишним» средний класс развитых стран, который быстро беднеет. 

А ведь именно он дает критически значимую часть спроса; его крах лишает производство сбыта и, отменяя рынок как главный общественный инструмент, превращает капитализм в распределительную систему, как при социализме.

Компьютеры уже давно позволяют прямо планировать производство и распределение основных товаров и услуг. Понятно, что не всех, - но рынок всегда жил «в порах» централизованно планируемой системы.

Даже в конце 30-х в СССР тогдашний «малый бизнес» - промкооперация – давал 6% промышленного производства (включая большинство потребительских товаров), – как бы не больше, чем сейчас. Повсеместно процветавшее вполне рыночное малое производство было убито лишь Хрущевым.

Советскую модель экономики, основанную на сокращении издержек в противовес капиталистическому наращиванию доходов, ждет глобальное возрождение, - хотя и на основе новых мотиваций и социальных организмов.

И нам, – хотя бы в силу опыта и стремления к справедливости – по силам сыграть в этом возрождении ключевую роль.