И не нашлось же,гад...

«И не нашлось же, гад,? на тебя Покрышкина!»

В нацистской Германии лётчика Руделя использовали и с пропагандистскими целями

Недавно купил и прочёл мемуары бывшего лётчика фашистской Германии Ганса Руделя «Взломщик танков» в переводе А. Больных. Восхищаясь доблестью автора книги, переводчик всё же восклицает: «И не нашлось же, гад, на тебя Покрышкина!»

Возникает вопрос, стоит ли российским издателям участвовать в создании героического образа Руделя. Этот «герой» из Германии не понял до конца своей жизни, что «война, – говоря словами Л.Н. Толстого, – это противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие». Рудель же и ему подобные понимают войну как способ существования народа и расширения для этого народа жизненного пространства.

Этот постулат долгое время вбивался в головы молодым немцам, а кое-кого эта мысль греет до сих пор. Но время, а это уже века, показало, что войны бывают справедливые и несправедливые, захватнические. Об этом достаточно сказано и в научной, и в художественной литературе. А главное – доказано жизнью.

Вслед за автором русского предисловия (есть ещё и английское) не могу оспаривать многие факты описанных боёв и сомневаться в личном мужестве лётчика. Но вполне согласен с автором предисловия в том, что победные реляции Руделя «следует делить как минимум на пять, а то и на десять».

Избежав наказания за свой «героизм» на Восточном фронте, Рудель наполнил мемуары пафосом и собственными представлениями о гуманизме. Это заметно, как говорится, невооружённым глазом. Рассказывая о начале войны с Советским Союзом, Рудель нигде не упоминает о том, как пикирующие бомбардировщики бомбили и расстреливали эшелоны с беженцами, госпитали и колонны отступающих войск. Это ведь не героично, зачем об этом писать!

Работая над мемуарами (а это уже вторая половина ХХ века, уже давно осуждён фашизм), Рудель продолжает утверждать: «Как хорошо, что мы ударили первыми». Он был убеждён сам и в этом убеждает других, что СССР готовился не к оборонительным боям, а к наступательным. Ведь пропаганда Геббельса работала исправно.

Автор мемуаров с первого дня войны на Восточном фронте, но недолго ему, как и другим его соотечественникам, пришлось упиваться тем, что у них было преимущество первого удара. Сам Рудель заявляет, что с первых месяцев войны они убедились, например, в том, что Ленинград – это крепость, а не просто мирный город. И в этом он был прав. Крепостью (как потом оказалось) были все сплочённые советские люди, вся страна.

Согласимся с автором, что война не позволяет человеку лицемерить и лгать, и в порыве откровенности Рудель замечает: «Война будит в человеке дикаря». Сам того не замечая, он постоянно с презрением называет своих противников иванами, в том числе и тогда, когда эти иваны взяли его Берлин, разбив хвалёную немецкую военную машину. При этом отчётливо виден пропагандистский характер книги.

Это он, Рудель, самым активным образом (по его же высказываниям) участвовал в захвате обширных территорий Советского Союза. Его умение и опыт боевых действий помогали взламывать оборону советских войск, но блицкрига не получилось. Наступившая зима вносила свои коррективы в ход войны. Уже работая над мемуарами и познав полный крах (но так и не понёсший наказания), Рудель восклицает: «Только холод сокрушил германские армии». Тем не менее позже он вынужден писать: «Трагические сцены нашего отступления повторялись всё чаще и чаще», и мороз здесь уже был ни при чём.

Автор книги с презрением пишет о русских, об их домах, их обычаях, опуская подробности того, как фашисты, и он в том числе, выгоняли этих иванов из их домов на мороз и сами жили в этих домах, спасаясь от «русской ужасной зимы». Автор этих мемуаров, как и многие другие, пришедшие «на Восток», мечтали превратить «эти орды россиян» в своих рабов и обеспечить благополучие за их счёт своим семьям и себе. Но пришло время (как и для любого захватчика) уносить ноги с чужой земли. Вот образец рассуждения знаменитого лётчика: «Сталинград был городом Сталина, а Сталин являлся богом всех этих молодых киргизов, узбеков, татар и прочих разных монголов. Они смертельной хваткой вцепились в каждый клочок земли... Азиаты намеривались превратить сначала нас, а потом и все остальные народы в бессловесных рабов нового божества...»

Или вот как он описывает наступление Красной армии: «Я безжалостно сбросил бомбы на вражескую колонну, и мои пулемёты выплюнули струи раскалённого свинца в эти бесконечные жёлто-зелёные волны наступающей пехоты, которые хлынули на нас из Азии и монгольских степей... Всё произошло с ужасающей быстротой. Наши части были просто раздавлены русскими ордами...»

На каждой странице Рудель остаётся убеждённым нацистом, который стремится угодить своим теперь уже западным покровителям: «Сегодня, как и шесть веков назад, мы ведём тяжкую битву с диким Востоком. Но повсюду, куда достигает взгляд, огромные массы людей и техники, это русские, в основном монголы. Неужели их резервы живой силы просто неисчерпаемы? Перед нами очередное наглядное свидетельство того, что промышленная мощь СССР нами была сильно недооценена. Никто даже отдалённо не представлял истинного состояния дел... Мы буквально истекаем кровью, под натиском красных азиатов рушится последний бастион свободного мира... Орда диких степняков катится к самому сердцу Европы. Настигнет ли их когда-нибудь справедливое возмездие?»

У него даже не появляется мысли, что эта волна как раз и катится в качестве справедливого возмездия за то, что вы натворили в Восточной Европе и в Советском Союзе в частности.

Этот нацист прекрасно понимает, что его может ожидать за содеянное на чужих землях. И всё же, когда приходит крах, этот любимчик фюрера не пускает себе пулю в лоб (как было бы достойно офицера), не берёт пример со своего вождя, а предпочитает сдаться в плен, да ещё и с техникой.

Правда, сдаётся он американцам, понимая, что у них он сможет найти сочувствие. По словам самого Руделя, он давно уже заметил, что «американские истребители не атакуют нас, если видят, что мы (пикирующие бомбардировщики) направляемся к линии фронта и уже ведём бой с иванами. Рудель откровенно пишет: «Было решено, что все немецкие войска должны как можно быстрее уходить на Запад, чтобы не попасть в лапы к русским». Суть наших западных союзников Рудель раскрывает и в коротком разговоре с одним из английских офицеров (будучи уже у них в плену). Увидев награду Руделя «Золотые дубовые листья», англичанин тихо произнёс: «Сколько человеческих жизней это стоило!» «Когда же я объяснил ему, – говорит Рудель, – что заслужил этот орден в России, он покидает нас с заметным облегчением».

Всё это ещё раз подтверждает, что было немало тех, кто не столько громил фашизм на втором фронте, сколько спешил не упустить своего, присвоить Победу.

Суть наших бывших союзников такие, как Рудель, тонко чувствовали и использовали потом в своих целях. Своими мемуарами он ещё раз подтверждает, что фашизм и нацизм не были искоренены (даже после Нюрнбергского процесса), а были просто законсервированы на определённое время.

Опыт таких спецов, как Рудель, по его же словам, тщательно изучался в вооружённых силах США, Англии и Франции.

По признанию самого Руделя, «период, проведённый в Англии, стал для меня настоящим отдыхом...» Никто и нигде на Западе не только не думал о наказании Руделя, но даже никто и не упрекнул его за содеянное на Восточном фронте.

Этот убеждённый нацист до конца дней своих был уверен в правоте своих деяний. И книгу он свою посвятил не только погибшим на войне, но и молодёжи Германии с надеждой, что она сохранит свою веру в фатерланд и её будущее в его понимании.

А нам только остаётся сказать, что в те годы, когда формировалось мировоззрение таких людей, как Рудель, и процветал нацизм, его современник известный чешский писатель Юлиус Фучик, познав на себе опасность идеологии фашизма, в своём последнем произведении «Репортаж с петлёй на шее» писал: «Люди! Будьте бдительны!»

Этот призыв остаётся актуальным и в наше время.

Юрий Макаров,ЛГ