Говорили, что герой Макидо горит тем же огнём, что и древний герой Жемире. Какой койниец поверит в такое? Таких не было, но многие хотели бы взглянуть на Макидо.
Также говорили, что Макидо мудр, разумнее семи мудрецов, но рыбаки и скотоводы, а тем более ремесленный люд Койе смеялись над этим. Разве мудрость хонкадорийца лучше, чем практичность островитян? Но услышать мудрые речи Макидо хотелось многим.
Только об одном молчали койнийцы – Макидо был беспредельно храбр и очень любил свою Родину. Этот слух был самым верным, но разве признают на Койэ превосходство иноземца в ТАКОМ? Разве не Койэ Основание Земли? Разве может койниец любить его меньше, чем хонкадориец любит свою Родину? Но подозревали островитяне, что нет среди них такого отважного и храброго героя, который любил бы Койэ больше. Потому и молчали.
Макидо не раз совершал то, что ни один койниец не смог бы. Он не требовал награды, не искал чести и славы, приносил себя в жертву своей стране и своим людям – и был счастлив. Никто на Койэ не был способен на такое – слишком практичны, слишком расчетливы были островитяне.
Но были среди них свои герои.
Мэловайэн, прославленный воин, отважный пират, бесстрашный китобой как-то решил с Макидо силами померяться. Снарядил он свой корабль, собрал свою дружину и отправился в путь.
Но где искать Макидо? Как молния сверкал он доблестью то здесь, то там. Где несправедливость, там он бьётся за обиженных, где беда, там и он в помощниках.
Решил тогда Мэловайэн напасть на хонкадорийский город – дружину свою потешить, да добра награбить. Не впервой это было пирату. Одел он раззолоченный доспех, опоясался тяжёлым мечём, поднял свой огромный щит и пошёл на битву.
Молод был Мэловайэн, а Макидо уж пятый десяток разменял. Самонадеян был молодец и дерзок, а Макидо решителен и терпелив. А доблестью они были одинаковы, да только на разное она была направлена.
Ворвались удальцы койнийцы в мирный город, стали грабить, добро отнимать, да горожан позорить, издеваться. Немногие решились бы противостоять им, да и те разбежались – слишком уж неожиданным был набег – не успели жители войска собрать.
– Что ж, желтолицые собаки, где ваш защитничек отважный? Не так-то смел он чтобы тягаться со мной в открытом бою. Стар, дряхл стал, ваш прославленный герой. Да и какой герой может быть у обезъян?
Макидо прослышал о том, что Маловайэн померяться силой с ним хочет, но не очень он спешил в тот конец Хонкадори. Много горя было везде, везде помощь нужна была, но послал в мирный город он своего гонца.
– Накройте стол обильный, устройте пиршество – попотчуйте захватчиков, да только смотрите чтобы не было сомнения у них, что вы от чистого сердца делаете это. Пусть не боятся они что вы отравите их. А Маловайнену скажите, что пир предшествует небывалому в истории бою, что я явлюсь перед ним через некоторое время и одолею и дань с него возьму, и служить он мне будет во веки вечные пока смерть не заберёт его.
Понравились слова эти переданные Маловайнену. «Добре!» сказал он и силушка взыграла в нём. Стали они пить и гулять на виду у всего города, да стали бахвалиться. Слушали их побеждённые, качали головами, восхищались подвигами.
– Тогда сразили мы морского змея выпустив тысячу стрел и тысячу тысяч! Ушёл он в пучину словно твой морской еж, а вода на три дня сделалась красной от крови!
Восторженно слушали хонкадорийцы, не перебивали, только возгласы удивления и можно было слышать от них.
– А в другой раз авернский король выслал за нами свой флот. Поставили они все паруса, а мы свой парус сняли, да сели за вёсла! Да как стали вокруг них кружить. То один корабль захватим то другой. То один веслами гребёт, а другой на абордаж ходит, то они меняются. Весь день без устали крушили мы авернских моряков, ни гарпуны, ни катапульты не помогли им. Разбежались они к вечеру и каждый пошёл своим путём, с позором вернувшись в родные порты.
Славословили хонкадорийцы подвиги пиратов, воздавали дань их отваге и мужеству.
День прошёл, другой, но не было историям конца и краю, а гостеприимство хонкадорийцев всё не заканчивалось и не заканчивалось. да и восхваления их только набирали силу, расцвечивалсиь красками, становились всё изысканнее и изысканнее. До того дело дошло, что сказитель хонкадорийцев сложил хвалебную песнь в честь захватчиков и потекло сердце их как вода. А городской алькальд вынес на бархатной подушечке ключи от города и вручил их Мэловайэну.
– Как захватчики пришли вы в город наш, но сказаниями своими о подвигах ваших покорили наши сердца! Видим мы, что храбрые вы люди и нашему городу великая честь принимать вас у себя уже не как покорителей, но как друзей, как почётных гостей, как великих воинов! И этот ключ от ворот города пусть всегда говорит вам – можете чувствовать себя как дома на наших улицах, в наших домах!
Понял Маловайэн, что обхитрил его Макидо, вырвал меч из рук не силой, но хитростью, что дружина его покорена гостеприимством и забыла, что они приплыли тольколишь с тем, чтобы одолеть Макидо.
– Халдрик, зачем мы здесь?
– Одолеть Макидо.
– Ну и одолели? Пока я вижу как он нас одолевает.
– Да он даже не приехал ещё, где же одолевает?
– Он сам не приехал, а дух его уже здесь. Смотри-ка и тебя и всех моих ребят обезоружил он.
– А что в этом плохого, что у нас появились люди, которые несмотря ни на что нам рады? Теперь у нас есть дом, есть куда возвращаться если что, есть ради чего ходить в дальние походы и есть кому рассказать о наших подвигах.
– Я бы не стал поворачиваться спиной к этим людям. Хонкадорийцы в лицо улыбаются, а в сердце замышляют подлость.
– Как знаешь конунг, но я им верю. Вероломство с их стороны можно было ждать пока мы были врагами, а теперь когда они нас признали своими они будут вернее собаки!
– Коими они и являются!
– Я Халдрик, сын Халдрика может быть и груб, может быть и неотёсан, но никто ещё не называл меня неблагодарным! Не нарушу я закона гостеприимства, хоть и не с добром пришёл сюда, но меня добром встретили! Вот раскаиваюсь я в том, что грабил город, ставший мне теперь родным и всё возвращаю, а вину свою заглажу! – гордый воин встал во весь рост и произнёс это во всеуслышание.
– И я!
– И я!!! – понеслось со всех сторон. Это его товарищи, давно уже хотевшие сказать то же самое повскакивали со своих мест и стали бить себя кулаками в грудь, клянясь не обидеть своих новых друзей – открыто ли, тайно ли.
Понял Маловайэн, что дружины он лишился, глянул волком на всех вокруг, но никто не ответил ему по злобе его.
Тогда вышел вперёд небольшого роста, седой, но ещё крепкий хонкадориец и сказал:
– Ты звал меня витязь заморский? Я пришёл!
– Ты герой Макидо?
– Я Макидо, а герой ли я не знаю. Ничего геройского я вроде не совершал, все мои подвиги лишь в людских сказах, а что люди говорят – они тому порукой!
– Ты принимаешь мой вызов? Будем биться с тобой или ты желаешь признать моё превосходство без боя?
Гигант Маловайэн не сомневался, что Макидо уже испугался его, что он сейчас начнёт хитросплетать речи высокопарные чтобы избежать сражения.
– Почему же нет? Раз сказал, и другой раз подтверждаю, мы можем сразиться с тобой. Одно спрошу тебя – до смерти ли, или до крови биться будем?
– Я убивать тебя не собираюсь, если только нечаянно зашибу – то вины моей в том не будет, – презрительно бросил койниец смотря на противника сверху вниз.
– Оружием будем биться или будет это борьба – какую бы ты ни избрал?
– Пусть будет оружием, чтобы потом не говорил люд, что у тебя не было шансов выстоять против меня.
– Быть по сему, отважный витязь. Ты сказал – так всё и будет, – Макидо поклонился. – А что будет наградой победителю?
– Проигравший будет вечно служить ему и не будет иметь возможности взять назад своё слово вассальной верности.
– Не слишком ли высокую награду ты предлагаешь?
– Уж не боишься ли ты проиграть схватку?
– Нет страха у меня, я знаю за что я стою, даю лишь один шанс тебе передумать и назначить награду, которую по силам будет тебе воздать.
Маловайэн был выше Макидо на три головы могучие плечи его без устали могли махать тяжеленным молотом-чеканом, а грудь вздымалась как кузнечные мехи – расхохотался он, не допуская даже мысли о своём поражении.
– Слово моё твёрже моего молота! – сказал он и с ужасной силой сокрушил глыбу что оказалась поблизости. Брызнули каменные крошки, глыба раскололась, а молот ушёл по самую рукоять в твёрдую каменистую землю. Легко вырвав молот обратно он поднял его вверх показывая, что и царапине нет на его чекане.
– Скажу тебе по правде – биться с тобою, великан для меня не труднее, чем биться с ребёнком, поэтому не возьму я оружия, не нужен мне щит, не подниму я меча. Однако ты должен знать, что не след разбрасываться своим словами если ты хозяин слову своему – так что будет тебе урок.
Склонился Макидо в приветствии, небрежным кивком ответил ему Маловайэн.
И началось. Быстр был койниец, как молния, только молния всё время опаздывала. Хонкадориец же успевал не только увернуться, но и показать – в любое мгновение он может закончить поединок смертоносным ударом. Он был везде, но именно там где ожидал его увидеть противник его не было. Взревел койниец, как взбешенный бык, стал ещё быстрее обрушивать удары, но они так и не находили цели. Тогда отбросил он молот, схватил меч и щит, действуя ими обоими со смертоносной быстротой, но Макидо читал его как открытую книгу.
– Не готов ли ты признать своего поражения? Видишь ли, что ты с первого своего шага ты в моей власти?
– Зря бахвалишься, Макидо! Ты лишь и умеешь, что вертеться как уж!
– Тогда я возьму бамбуковую трость чтобы показать куда должен вонзаться меч, чтобы пролить твою буйную кровь.
Десятки раз удары Макидо достигали цели, и не было уже места на грозном койнийце, где не красовался бы синяк или царапина от бамбуковой палки мастера.
Стал понимать Маловайэн, что проигрывает он схватку, что даже дерись он до утра, Макидо будет всё так же свеж и полон сил.
– Что же, сокрушитель мирных деревень и городов, не можешь одолеть скромного воина?
– Не так ты прост, Макидо, но не бывать тебе с победой! – сказал было койниец с упрямством, как звёзды полетели у него из глаз. Быстрая палка хонкадорийца ударила его прямо в лоб.
– Упорство твоё похвально, но больше чести в том, чтобы признать свою ошибку, чем упорствовать в ней.
– Не бывать тому! Не ошибался я, одолею тебя, как только приноровлюсь.
– Но посмотри твоя рука повисла как плеть! – сказал Макидо и легко ударил соперника по потаённому месту, точно поразив между пластинами лат.
Взвыл Маловайэн от безсильной ярости – не мог он держать уже щит.
– Что же будет, когда твоя нога откажется служить тебе?
– Тогда я с честью встречу смерть!
– Разве о смерти договаривались мы перед поединком?
– Смерть лучше позора.
– Разве позор проиграть поединок? Позор в том, чтобы не сдержать слова – а слово твоё требует от тебя, чтобы ты жил.
С этими словами Макидо ещё одним верным движением поразил койнийца и тот упал наземь не в силах пошевелить ни рукой ни ногой. Чудовищный меч вывалился из его рук, как бесполезная игрушка падает из рук засыпающего ребёнка.
– Ты пришёл к нам как враг, мы тебе предлагаем остаться другом. Нет у нас злобы против тебя и твоих отважных бойцов. Единственная злоба, которая есть – глубоко угнездилась в тебе и именно она губит тебя. Она говорит в тебе и ведёт тебя – но она не ты. Куда ты пойдёшь – зависит от тебя. Ты можешь пойти за мной – исполняя своё слово, ты можешь пойти за ней, переступая через свою честь.
С этими словами Макидо вернул Маловайэну свободу движения и протянул руку, чтобы он мог подняться во весь свой исполинский рост. И вдруг почувствовал койниец словно тысячи тысяч хонкадорийцев жмут руку его и хватка эта каменная, непоколебимая. Такова была сила, которая стояла за Макидо – благодарность целой страны. Понял Маловайэн как глуп он был, бросая вызов, понял, что самонадеян был чувствуя в себе силу. И понял он, что истинная сила не в могучих руках, а в жаре сердца.
– Я готов идти за тобой! Веди!
Оценили 3 человека
9 кармы