Снаряжали посольство долго, да как только всё было готово поехали шибко. Царь по обычаю своему список подарков и всяких диковинных вещей лично крыжил, да строго смотрел, чтобы всё было "на одной ноге" с англицкими дарами полученными в прежние времена.
Князь Пётр Семёнович Прозоровский-Большой - старший посол ждал отправления своей миссии уже полгода, но царь мешкал - всё никак не утверждался в своём мнении, что посольство снаряжено достойно.
- Великий государь - пошли им кречетов - царю англицкому, да его будущему наследнику - вот и полный успех Бог даст! - сказала как-то ему царица, - Наследником царство утверждается! Тому нет лучшего пожелания и подарка как подарок наследнику.
На том и порешили.
Посольство тронулось в путь не дождавшись Новолетия - 29 августа, утром Прозоровский с малой свитой отправился на Архангельск, где его уже дожидался второй посол Иван Афанасьевич Желябужский - долженствовавший не с английским монархом, но с купцами уговоры налаживать.
Дорогу до Ярославля, а затем до Вологды махнули так, как ездить не дозволялось - птицы не любили тряски находясь в клетках, а потому весь путь их везли сокольники прямо на плечах - усадив на кожаные насесты. В Ярославле отслужили краткий молебн за успех в дальнейшем пути, а в Вологде и того скорее обошлись - на собор покрестились и погнали дале. Когда в дороге сломали каретное колесо - Прозоровский приказал распрячь лошадей, карету бросить с ямщиком, да лететь дале. Сам он уже давно в седло не садился, но проволочки не желал терпеть и взгромоздился на лошадь. Правда нескольких посольских слуг, в том числе и Гришку пересадили на несёдланых каретных лошадей, поскольку послу на несёдланой лошади ехать было не по чину, да и не мочно.
Пролетая городок Кадников, за Вологдой, нагнали посольский обоз с подарками - из-за чего Прозоровский страшно осерчал на царёва стольника Петьку Бегичева и отослал его назад - перед царём виниться.
- Ползёт что вошь по порткам. Тьфу! Получили задержку в пути милостью этого "торопыги". Ну ничего! От Вельска Вагою пойдём - меня там годный проводник со стругами дожидает.
До Вельска плелись с обозом дольше чем от Москвы до Вологды - хотя и дорога была и остановок не делали. В пути их и застал дождь, которого Прозоровский так боялся. Впрочем когда показались купола Вельскогой церкви Пётр Семёнович буквально возликовал.
- Прибыли, почитай! Дале накатом пойдём!
Вельск отмыл их от дорожной пыли грязи - Прозоровский наказал всем идти в баню чтобы перед молебном в церкви быть "аки лилии Соломоновы". Когда Гришка увидел струги, дожидавшие их он понял почему князь так обрадовался. Четыре крутобоких да длинных струга были самыми большими кораблями какие он видел в жизни. Они хотя и не дотягивали до морских судов - удивление от которых было для Гришки впереди, но в сравнении с теми лодьями, что ходили по Москва-реке, или тем более по Везелке и Северскому Донцу, что в Белогороде это были большие, могутные корабли.
- Товар возим - туда-сюда по грязе елозим, - сказал кормчий, которому Гришка сразу понравился. - Хошь на место кормчего стать?
- Я-то встану - так сразу все мели наши!
- То верно речёшь - стало быть будет с тебя толк.
Молебен заказали долгий - не чета ярославскому - Прозоровский сам пел на клиросе. Получалось у него не особо, да зато от души, Гришка удивлялся - князь, а так старается. Самого его тоже стало понемногу пронимать - что огурец в кадушке с рассолом он стал пропитываться церковной жизнью.
Вечером погрузившись в струги пошли в поморскую, архангельскую землю. С Орликом Гришке пришлось попрощаться - лошадей частью погнали назад в Москву, а частью берегом до Архангельска. То были кони особые - подарочные.
Накат шёл по Ваге - она вздулась от дождей, и хотя река невелика - прибыло воды в достатке. Поначалу казалось, что струги идут не ходко, но вбирая речки и ручьи Вага становилась всё шире, а местами она проходя узкие места становилась стремительной и вот тогда-то Гришка понял что есть ход.
Вечером второго дня, как сели на судовой ход Гришку позвали с головного струга - князь Прозоровский "заскучал". С грехом пополам перебравшись с палубы на палубу - ради чего струги сошлись и стали на якорь в одной из заводей - Гришка предстал перед посольские очи.
- Видал как ты на охоте гуська с нёба съял. Бог помог, али сам такой уродился ловкий?
- Бог помогает, однакож и человеки друг друга учат премудростям - без того никак.
- Догадываешь на кой тебя в посольство снарядили?
- Посольские дьяки мне строго-настрого наказали свои уроки ведать, а и тайноприказные начальники в уши свои заветы вложили.
- То другое. То будешь помимо своего главного дела исполнять. А главное дело я тебе сейчас изложу - царёв наказ. Был у государя в Европах свой человек англицкий Ванька Гебден, который закупы многих вещищ прихотливых делал, оружье присматривал, новины. Он же и людей в Россию мастеровых звал. Да в том беде, что немец есть немец, какой бы он рьяный нашему делу ни был, а хотение своей отчизне у него служить всё одно есть. Так вот и у него, после восшествия на престол законного англицкого царя, взыграло ретивое отечеству службу справить - потому наш государь его и не стал держать. Хотя Гебден и не отрекается Руси помогать, но всё ж дал понять, что теперь он Карлу присягнул как богопомазаннику и двум государям равно служить боле не может. Мне наказали вместе со всеми высматривать годного человека, кто дале будет Россию о делах англицких уведомлять, да людей служивых нам завёрстывать. Я Ваньку Давыдова на сю службу отряжаю, а тебя к нему в подмогу - пока в стольном граде будем - будешь везде свой нос сувать, да своим цепким взором всё подмечать. А поскольку ты ещё и стрелец годный - то и на охоту с нами с монархом англицким выйдешь, да из ввергнешь в зависть лютую - то и есть наказ царя. Пущай-де поймуть что в охоте и войне англицкие люди нам не ровня! Ежели уж безусые новики так палят, то что творят ветераны у которых и рука набита и глаз намётан. Понял ли?
- Понял отчётно!
- Тому тебе не надо учить, что с пищалью твоей делать - но вот царь тебе ещё три лучших оружья даёт - Богдашка Хитрово сам выбирал пищали те. Бери да бей без промаха. Зелья да свинца везём с собой в достатке, а коль кончишь их - в Холмогорах, где мы пешеходов наших дожидать будем ещё возьмём.
- Мне то зелье не годно будет. Чтобы точно разить нужно зелье годное, особо молотое, а наши меленки его в прах истирают.
- Бери что есть, другого всё одно нету.
- Так я с собой взял припас. Только вот пули мои под мою пищаль литы.
- Твоё дело - это знать как разить - моё дело тебе в том помочь. Бери что есть пали в то, что мимо стругов полетит. И ещё одно - ты у нас парень боевитый, да не родовитый. Царь милостью тебя жаловал, да не то его дело, чтобы званьями разбрасываться. Посему в грамотках про тебя писано, что ты сын полтевский - Григорий Тимофеевич. Такие брат, Григорий Тимофеевич, дела.
Гришка как стоял так чуть и не упал.
- А ещё одно ты должен был сам уразуметь - когда царь про полтевский Осьмой приказ рассуждал, что место ещё одного полуполковника там усмотрел - так то место тебя будет ждать пока ты его не выслужишь...
- Князь, батюшка, но ведь мне сотского место посулили после возвращенья в Москву.
- Верно то слово - сотским будешь. Но пока до полуполковника не выслужишь - место то пустовать будет, а блюсти его станут иные полуполковники - какие у вас там есть - Моховской-Выверт и прочие.
Прозоровский открыл большой сундук и достал из него мушкетон серебрёный прихотливо.
- От Хирово тебе первый гостинец. Тут и остальные два - забирай.
- Благодарствую.
Гришка взял в руки мушкетон и осмотрел его ища признаки знакомые ему по книге и из небогатого опыта.
- Не глянулся?
- Красив, да стрелян. Того гляди взорвётся.
Прозоровский с интересом глянул на Гришку.
- Откуль знаешь?
- Ствол железа мягкого, исшоркан шомполами, а кроме того и засвинцован вконец. Плохо ходили за сим оружьем. Это снаружи серебрёной вязью да диковинными зверьми покрыто, а внутрь есть лукавство.
- Хитрово сам подбирал, говорит пищалька из новых, у ляцкого гетмана из рук изъята.
Гришка взял вторую пищаль - покрутил в руках и похвалил - вроде бы была действительно хороша. Третья также не вызвала нареканий - добротная выделка ствола - скорее всего ганзейского мастера поскольку на стволе были чеканены латинские буквы, какие мастырят только германцы - причудливо вязанные.
Прозоровский подмигнул Гришке, а у того уже и руки чесались опробовать пищали. Вскрыв бочонок пороха Гришка понял, что кое-что он всё ж сможет сделать.
- Лукошко надобно. Мы сейчас порох тот просеем, да и бабахнем как следует.
Сказано-сделано. Гришка долго подбирал шомпол по заряду и делал метки на нём - чтобы порох в каморе не пережать, потребный для поджига и мощного выстрела воздух не выгнать. Пуля в стволе болталась - но и хорошо её запыжив Гришка понял, что всё одно ствол точности не даст.
- Не дале шестидесяти саженей вдарить метко можно. Дальше - Божья воля.
Над рекой кружили чайки-рыболовки и одной из них суждено сбыло стать целью.
- Пошто в ближнюю не бьёшь?
- Она ближняя-то ближняя, да я ж не попаду - боком к нам летит. Пока пуля в неё дойдёт - чайка уже в другом месте будет. Стрелить можно только в налётную или отлётную птицу, иначе гадательно пулять приходится.
- Потому-то ты под гуся и тёк на охоте!
- Истинно так. С боку я бы в него ни в жисть не попал.
Наконец Гришка уцелил чайку и хлопнул по ней. Крупная пуля разорвала несчастную птицу на части.
- Тяжела твоя наука. Коль наши стрельцы так бы разить умели - паны мазовецкие нам бы разом на поклон пошли.
- Может оно и так. А может и нет. Огневой бой неверная штука. Зато, если навыкнуть быстро и метко бить - враг начнёт совсем по-другому воевать. Но уж если подскочит - тут уж пищаль не поможет. Так что всё одно на поле брани меч решает, а не пуля.
- Ну бердышами наши молодцы владеют что твой палач - руки ноги в стороны отлетают - берегись. Латные ли, булатные - один хрен - сколь раз такое видел - столь и удивлялся, нешто человеки такие рыхлые, да тонкие.
- Прибудем в Англию - одного боюсь - не пустят нас диковины смотреть, да всякое важное подмечать. Наши-то вон послов дальше Кремля и не пущают.
- Это от того что у нас в Москве чего показать особо нет. Строгановы чугун на Урале льют, Соль Вычегодская - другая статья - но тож на отшибе. У англицких немцев же всё инаково - Лондон-град немалый и там много всяких новин со всей страны, а англичане хвастливы. Есть такое за ними. К тому же Оливерка Кромвель всё в стольный град со всей страны стаскивал нарочно чтобы в своих руках более держать. Да так и осталось. Уверен будь - и стеклодувами оне хвастать будут и зерцальными мастерами и оружейными и бронными кузнями, где новейшие пищали-мушкеты фабрикуют, и на верфи нас поволокут. А у нас что? Стекло дуют в Воскресенске, верфи корабельные у поморов, пищали куют туляки да уральцы, да в Белоозере, с Валаамом. Рыбный промысел чудной - Астрахань да Волга с Камою. Потому-то мы в Москве церквами да соборами только и хвастаем, а в них всё равно ходу нечистым латинцам нет - пущай со стен Кремля на них и любуются. Само они нам всё покажут, да ещё и на вопросы ответы дадут.
- А сильна англицкая держава?
- Не вельми. Сильный разор у них после Кромвеля случился, не скоро на ноги встанут. Была бы война меж нами мы бы с ними, конешно, не справились бы - бо корабельное дело у них особое - привычны они к дальним берегам ходить. Зато на земле армия у них хуже ляцкой - бери да бей. Воюют оне оравой, строй не знают. Поначалу-то всё стройно, а чуть свалка пошла - всё - гони да топчи их.
- А кто супротив нашего войска самый сильный враг?
- Эк хватил! Откуда ж мы то ведать можем? Справедливо замечено что гишпанская пехота хороша, зело крепка и надёжна. Но в ляцкую войну будь гишпанцы в союзе с ляхами - не совладали бы оне с нами. На таких маршах, что у нас тут бывали никакая пехота не сохранит боевитости. Пока добредут до боя, обозы отстанут, отдых нужен будет. Хорошая пехота хорошо воюет только подле хорошего лагеря да с хорошей кавалерией. Датчане боевиты, но строй держать не способны. Свеи - другое дело - эти выучены годно, но сами не зело здоровы. Супротив наших, свей лицем к лицу никогда верха не возьмёт - посему как только дело доходит до тесного бою - свеи спасаются только строем. Развали строй и будет тебе обильный полон.
- А датчане здоровЫ разве?
- Датчане да, крепкие, хоть наши крепче, да датчанин не трухнёт, почти вровень станет.
- А Вы, Пётр Семёнович, много воевали?
- Не так много, как другие, но хлебнул и из этой братины... И вот тебе что скажу - на любой войне обоз побеждает, а не пищали - как многие думают. Коли в обозе не будет зелья да свинца - и пищаль не стрелит, а коли не будет потребных припасов войску и войско будет не воинским делом заниматься, а грабительством. Сколь полководцев на том погорело - не счесть. Когда армия разбредается насилье над мирными чинить и харчи, да корм конный изымать - тут у врага и победа намечается - люд простой завсегда обозлённый в спину бить будет. Вона в последний раз чудь порезала свейским кавалерам жилы у коней. А кому и глотки. Так-то! Припас лучше армии готовь, да в мире с людом живи - ты ему защитник, а не хитиник. У нас войско хоть и хоробро и борзо, да сильно не тем, а миром с людьми чёрными, с тягловыми. А вот ясновельможные паны потому то и ненавидимы всеми, что войско на "подножный корм" ставят. Жадность всё. Потому-то не они нам, а мы им во гроб гвозди забивать будем. Русь она привыкла в скудости жить, да чудеса делать как и ты вот из своей пищали лупишь. А те не так. Оне на мягоньком любят спать да одеялами покрываться.
- А нашто посольство посылать? Нешто англицкая торговля так важна?
- Нам без торговли не выжить - вишь как дело с медью-то обернулось? Хоть и оставили её в обороте, а всё одно царь должен карами грозить, чтоб бояре да гости купеческие народ голодом не уморили. Без серебра не жить государевым владениям - развеж чужую монету пускать в оборот? А у англичан и сребра и злата - валом. Даром ли они стали в гишпанскими армадами биться да и одолевать?
- А што нам нельзя золота и серебра войной взять?
- Оно дело нехитрое, да только кого ты станешь грабить? Далече богатые страны и берега. На гишпанца войной итти? Ноги поломать можно. Да и своих дел у нас столь, что не мочно иной раз за всем уследить. Лях шалит, турку бить кажный раз надо, штоб успокоить их... Крымчаки ведь вообще грабежом только и живут - что ни год они за хабаром на Русь.
- А што бы нам их не прогнать раз и навсегда?
- Широко шагать - штаны порвёшь. Сам знаешь что прогонять надо с умом для этого войско не пирогами должно по площадям торговать, а ученье ратное знать. Корабли наши безпушечны - если где и ставят - так то мастырки, с которыми в морских сраженьях делать неча. Да, наши мореходы-лихоимцы били и бьют купцов тайком, но пусти на военный корабль - потопят их разом. Вот мы запретили англицким купчинам с Мангазеей торговать и что? Да как торговали так и торгуют - таятся только. Чем их ловить? Коч не догоняет - а и догонит не пленит, если купеческое судно оружно идёт. Так что мангазейская торговля вполовину мимо Москвы идёт. Такова она "златокипящая Мангазея".
- Говорил мне добрый человек, что городок воровской.
- Толкового головы туда всё никак не снарядят. Кого посылали всё распрей заканчивалось, а этот год решили вообще покончить с нею - одни убытки - никакого прибытка не стало после пожара. Федька Байков прибыл от богдыхана китайского, да за одним и про Мангазею всё рассказал. Сам-то он тамошний - тобольский. И зверя в округе всего выбили, и город не раз горел, и хлеб там не родится - а полгода вообще ночь.
- Это как так чтобы ночь да полгода?
- Што ж ты Григорий и про поморские ночи не слышал - полгода ночь - полгода день?
- Откуль же услышу? Сам я белогородский.
За разговором Гришка ещё раз зарядил пищаль и взял наизготовку. Струг качало от хода по взволнованной реке, но он целился наверняка и снова сбил чайку.
- Верный глаз. Так бы и при англицком дворе палить...
- Не того боюсь, что промахнусь, а того, что англицкие стрельцы получше меня будут.
- На Всевышнего положимся.
Гришка не был набожен, но уже какое-то время назад отметил, что такие вот люди как Прозоровский имеют на него особое влияние благодаря своей не показной, но открытой вере. Да и пример царя подталкивал его к более истовой набожности.
Вага несла их быстро, успевай только подмечать её петли, да повороты. Как-то поутру, когда стал рассеиваться туман кормчий сказал, что до обеда ещё выйдут в Двину, а там и до Холмогор недалеко - ход намного шибче будет. Гришка всё гадал - куда ж ещё шибче, но когда вышли в полноводную могучую Двину корабли действительно полетели как чайки. Если ранее шли в основном днём, а ночью скорее крались по реке, опасаясь мелей, то теперь шли ходко и днём и ночью нимало не опасаясь. Двенадцатого сентября благодаря тому и прибыли в Холмогоры, где когда-то Прозоровский сидел на воеводстве. Князя встречали хлебом солью - откуда узнали о том, что он прибывает - было неведомо, но городок был готов к встрече. Сначала учинили торжественный молебен, после чего князя буквально осадили челобитчики.
- Осиротели без тебя, князь-батюшка!
- Тако уж и осиротели? Нешто новый воевода плох?
- Чем же хорош может быть воевода коль сам он и не ведает, где Холмогоры находятся? Не воеводством то почитает, а ссылкой он края наши, да всё в Москве околачиваться скор. Вот и сейчас завмест его подручные правят, да непорядки творят.
- А и верно - видал я его в в Москве, при царе...
- Упаси князь-батюшка! Народ прибывает да прирастает, а епархия своя когда же у нас будет? Походатайствуй уж пред государем - мочи нет от изуверов! А чудь всякая со своими колодами проходу скоро уже давать не будет, - сказал один из посадских - по виду крепкий хозяин.
Другой вторил ему:
- До чего дело доходит - уже и наши поморы под идольское иго идут, службы идольские справлять начали - чтобы торг выгодный пушной вести со старыми людьми! А старые-то допреж колодомольники! Нет службы идолу нет и торга - вот каков их закон стал! Ну наши-то и гнутся чёрту служить.
- Вернусь с посольства - обязательно обстоятельно всё мне обскажете - да словечко за вас молвлю, чтобы воеводу годного вам царь дал, а уж епархию обустраивать он и будет - коли так нужна.
Прозоровский в Холмогорах правил всего два года, но благодаря его вниманию и опеке тогда поселение обстроилось и встало на широкую ногу. Даже усиление Архангельска, который находился в пятидесяти верстах ниже по Двине Холмогорам никак не повредило, а даже, возможно, и помогло.
- Вот так вот, Григорий Тимофеевич, оказывается и здесь Милославские наследили недобро. А ведь я за Ивана Богдановича словечко тогда сказал, чтобы он на моё место заступил. И он клялся и божился, что верой правдой служить будет, - сказал как-то Прозоровский когда речь зашла о его прежнем здесь воеводстве.
В пятнадцатого их нагнали шедшие сухим путём - они гнали лошадей приготовленных в дар английскому государю, и торопясь, всё-таки за рекой не поспели. Встретив их и погрузив всех на суда, которых в Холмогорах было в избытке - уже к вечеру оказались в Архангельске.
Иван Афанасьевич Желябужский - второй посол - был моложе Прозоровского и в Архангельске из-за своего вынужденного ожидания разил бурную деятельность. Будучи по происхождению обрусевшим поляком он одкевался в немецкое платье, и вообще вызывал у иностранцев больше доверия, чем умело пользовался. Тем самым выведывал самые невероятные сведения, что непрестанно отписывал в Москву с гонцами. Царь писак обильных любил весьма крепко - Желябужскому благодаря его бойкому перу спускали и "кабацкие бдения" и "всяк мелкий грех".
Архангелогородский голова умолял Прозоровского слёзно:
- Забери человека свово скорей, Пётр Семёнович! Он государев слуга, а чудит по кабакам, в латинство своё люд православный совращает, морды гостям заморским бьёт и девок на улицах имает, да с собою волокёт. Паси меня от греха - не стерплю же пристукну его на Отрубе где-нить, в проулке, как бродягу, как пса шелудивого...
Гришка никогда прежде не видел столько иностранцев разом. Англичане, голландцы, германцы и шведы - все они толкались на небольшом пятачке архангельского порта и было их едва не больше, чем русских купцов. А у пирсов отшвартованы были большие корабли - да и на рейде их было достаточно - ждали своей очереди на разгрузку или погрузку. Увидев их Гришка поразился тому на что человек способен - ведь корабли казались ему исполинскими. Приземистые речные суда не шли в сравнение с "купцами" иноземной постройки.
Говор многонационального порта в основном был английским и Гришка с удивлением отметил, что крючники ругаются английским отборным площадным матом, который в устах этих матёрых бородатых мужиков казался диковиной.
- Кого я вижу? - вдруг Гришка упёрся в богато одетого иностранца, который был в каком-то полувоенном мундире.
- Сэр Персиваль Катт, если я не ошибаюсь?
- О, мне льстит, что Вы, господин стрелец, упомнили моё имя.
- На русский манер чудное оно, вот и запомнил.
- Какой ветер занёс Вас в сей достославный град?
Кат говорил хотя и с ясным акцентом, но вполне грамотно, и даже изысканно. Видно было что он гордится тем что овладел русским языком в полной мере.
- Отправляюсь вместе с посольством на Вашу родину, сэр, в Лондон, ко двору кесаря Карла II.
- Вот как? Стало быть одним караваном пойдём - я тоже дожидаюсь, когда отправится весь купеческий флот.
- Скоро ли?
- Ожидаем через два дня - если проволочек на мытне не будет. Впрочем из-за вашего Желябужского уже весь Архангельск стоит на ушах - потому скорее всего портовый голова постарается быстрее сбыть его вместе с британским караваном. Не могу понять почему царь его отправил в посольстве - он невыносим!
- Князь Прозоровский ему угомон наладит, тем более он главный посол, а Желябужский с боку припёка.
Поболтали о том о сём и как принято у англичан - о погоде - тем более, что погода в мореплавании первое дело.
- А Вы, сэр, более в Россию не вернётесь?
- Думаю, что навряд ли. Король вернулся на трон и теперь моё место дома, хотя когда-то я и был на стороне Кромвеля, но всё ж я роялист. Сам Бог утвердил престол кесаря, и наши республиканцы только доказали, что не могут они как следуют блюсти интересы государства. Да и всё одно республика скатывается к тирании. Тот же Кромвель тянул своего сына на английский "престол" лорда-протектора. А ты я вижу с пищалью уже ходишь? В реестр приказа стрелецкого верстали тебя?
- Да, новиком.
- Как же ты к посольству причислен?
- Царёвой волей.
- Вот как? За что же?
- На царской охоте отличился верной стрельбой. Сейчас вот искал в порту англичан потягаться с ними навыком стрелецким.
- Вот как? Занятно! Слышал я князь Прозоровский занедужил? Получается, что Желябужский теперь у вас будет править дело?
- Того не знаю, однакож я человек малый - моё дело метко бить огневым боем, да ума разума у больших чинов набирать.
Караван из двенадцати "купцов" - большая сила. В последнее время, когда пользуясь ослаблением власти в Англии и Швеции подняли голову голландские пираты часто снаряжаемые на средства Франции - купеческим кораблям приходилось несладко. Иногда удавалось откупиться, выслав шлюпку с мехами и долей прибыли, но чаше приходилось уходить от погони или биться. В многочисленным караване такие опасности не грозили - поэтому меньше пяти - семи кораблей из Архангеьска не выходило почти никогда.
Когда Гришка взошёл на палубу "Северного единорога" ему стало не по себе - всё ж морской ход от речного хода отличен. А когда корабли начали расправлять паруса-крылья Гришка понял почему моряки так отличны от людей сухопутных, и почему они живут на корабле, а на берегу лишь днюют. Морскую болезнь он перенёс легко. А вот князь Прозоровский расхворался.
- Утучнял себя, и теперь болеть будет всю дорогу - сказал судовой доктор Гришке, когда тот допытвал его что такое морская болезнь. - зато когда войдём в Темзу князь оправится да поживее чем обычно будет.
Сентябрь уже начал значительно укорачивать день в этих краях, но морем корабль идёт непрестанно - поэтому скоро миновали Нордкап и пошли вдоль норвежских берегов, где частенько в изрезанной береговой линии малонаселённых мест укрывались пираты.
- Как пираты узнают, что мы идём? - спросил Гришка шкипера, который охотно отвечал русскому пареньку знающему английскую речь.
- Рыбаков видел там и тут? У этих рыбаков фонари есть сигналы давать. Зажёг сингал - во-о-о-о-т так на шесте поднял повыше - и давай маячить. За каждую весть пираты платят очень хорошо, а для этих бедняков это хороший приработок. Они все, абсолютно все сингальщики.
- Чтож можно так сказать этими сигналами?
- Это ты морской азбуки не знаешь. Хоть и не много можно сказать, но самое важное - сколько кораблей, куда идут, есть ли вооружённый конвой. Пиратам более ничего и не надо.
В первую неделю октября вошли в более спокойное Северное море. Здесь их наконец настиг попутный ветер, а первые купцы из каравана стали отчаливать к Шотландским островам и далее.
На корабле Гришка сошёлся накоротке с Алексием Прозоровским - сыном Петра Семёновоича - и учил его огневому бою. Сошлись крепко - хотя и боярский сын был, да не спесив, учился легко и вопросов лишних не задавал. Гришка как мог учил его грамоте латинской, благо книгу по огневому бою таскал с собой везде неотлучно -
- Добре было бы сию книги на русский язык перекинуть - всем польза и прок, - сказал Алексий, - да в лицах сделать, а то однех гравюр недостатаёт учить науку огневую как следует.
- Большое дело то! Сам пока читаю - долго, а коли писать то - ещё дольше будет - полдня пройдёт, пока одby лист одолеешь. На одной бумаге издержишься!
- То не беда, бумаги много у посольства. Давай почнём русское наставление по огневому бою!
Князь Прозоровский сначала посчитал увлеченье сына и Гришки блажью, про себя сказал, "как утрудятся - бросят", ведь объём книги был велик. Однако же Гришка давно имел мысль краткое наставление сделать взамен обширного, а свежая голова Алексия пособила ему в том, что непонятные места можно было переделать гораздо понятнее.
Когда корабль прошёл Норвежские берега и устремился прямиком к Англии работа дошла до того, что Гришка забросил свои упражнения в стрельбе.Послльские и экипаж корабля привыкшие к выстрелам с юта даже упрашивали и подзуживали Гришку.
- Такой знатный буревой пролетел! Загляденье! Стрелил бы ты его Гринь? А?
- Неча птицу божью попусту бить.
Желябужский Иван Афанасьевич узнав, что на "Северном единороге" еждень пулял знатный стрелок с Осьмого приказа даже пристал к ним со шлюпки, ради чего даже немного притормозили весь караван.
- Ну, где герой? Кажите! - сказал он переваливая через фальшборт и спрыгивая на палубу.
- Заперлись в каюте, книжицу сочинительствуют.
- Пустое! Палить будем! Где каюта сия? Айда!
Гришка с Желябужским не виделся дотоле и представший перед ними второй посол произвёл на него противоречивое впечатление. С одной стороны он был слишком - даже где-то наигранно развязным, с другой стороны чувствовалась в нём явно хитрость, второе дно, а под ним жёсткая, решительная серьёзность. Он был молод ещё и четверти века не разменял, а уже на государевой службе отметился, и судьба его была сходна с Гришкиной - заслугой торил себе путь, а не родовитым именем.
- Бросай писать - писаки! Гайда супостата бить!
- Иван Афанасич, пороху годного всё одно нет - нечем супостата бить!
- Кому враки на уши вешаешь щусёнок? На корабле да зелию боевого нет? Ха! Шкипер, где шкипер!
- Вот же он! - указал сопровождавший посла рында.
Желябужский по английски говоривший бегло, как на родном сказал пару слов шкиперу и откуда ни возьмись на палубу подняли бочонок орудийного пушечного пороха.
- Эх, Алексий, похоже отложим руководство по огневому до времени.
- Писаками успеете стать - кода отчтные записки строчить заставлю. То приметил я что любители вы закорюки на бумагах выводить.
- Сына мово, да восприемника почто бурагозишь, а, Иван Афанасич? Корабель свой на что покинул, а никак там кто безчинство какое творить будет с государевой казной меховой? - узнав о прибытии Желябужского Прозоровский поднялся с постели.
Они обнялись как старые друзья.
- Ничо не будет на корабеле моём - пущай немало отдохнут от моей особы, а я пока жирок ваш растрясу! Вона как, князь брюхом за поход отяжелел! Жрёшь в три глотки поди-ка ся!
- Ога, ога! тут в пол-глотки кусок не лезет - всё наружь идёт нутра не достигая... Как по Писанию сказано - "не то что входит в уста оскверняет, человца, но исходящее из уст - то оскверняет!"
- Хорошо, что так.
- Ну хвастайте, молодшие, сочинениями своими!
Алексий передал отцу небольшую кипу листов и тот удивлённо крякнул.
- Далече забрались в деле сём...
Он стал читать первые фразы на разных листах, проглядывая их мельком.
- Годный полуустав, а вот грамматика шалит у грамотеев.
- Хорош, честь - гайда палить! Вот пушечное зелье - Желябужскому не терпелось начать дело, ради которого прибыл.
Гришка посмотрел порох, понюхал его.
- Много в сём порохе селитры, а серы малонько. Зело мощный он.
- Вот докука - бери да бей! И я тож заряжу!
Все, кто мог высыпали на ют и там приключилось самое настоящее столпотворение. Дело шло к тому что получалось соперничество посла и стрельца, а такого никто упустить не мог.
Желябужский снарядил свой мушкет и теперь смотрел как Гришка колдует над своей пищалью.
- Но, растележился! так враг тебя махом одолеет, прицелить не успеешь.
- Без толку почто зелие переводить?
Наконец и Гришка зарядился, и глянул на Ивана Афанасьевича. Тот торжествовал - видно считал себя хорошим стрелком.
- Вот чайка - кто первый её сбросит - тот и удалец!
- Лады!
Желябужский вопреки ожиданию не выстрелил скоро, он долго выцеливал, пока не был уверен в выстреле. А Гришка не торопился. У него был свои соображения.
наконец грянул всытрел и чайка с гвалтом бросилась со всех крыльев прочь от корабля. Посол то ли задел её, то ли напугал.
- Перья, перья летят! - крикнул рында Желябужского.
Гришка по отлетающей чайке вдарил точно - без большого труда - палубу не качало, а чайка была совсем близко в пятидесяти саженях.
- Се перья! - басовито сказал Прозоровский когда чайку разорвало на части. - в саму серёдку уцелил Григорий Тимофеич.
Англичане и прочие немцы стали хлопать, всякий раз когда до того Гришка разил цель они хлопали и Гришке то было непривычно. Такого обычая он не знал.
- Повторим! Мой выстрел был тоже неплох!
- Такими выстрелами хорошо картофель на камбузе чистить! - посмеиваясь сказал шкипер.
- Когда русские промежь собой бьются, немец не лезь, а то тоже мушкет вручим покажешь только ли языком бьёшь или и рука верна...
- Принимаю вызов, - сказал англичанин.
Теперь их на юте стояло трое, а в толпе образовалась немецкая партия поддержки. Перешёптывались и было ясно, что сей долговязый купчина Вильгельм неплохой стрелок.
Прозоровский смотрел на Гришку - вот где парень разволновался! Всё ж настоящих соперников у него до того не было. Для князя то было ясно, что и Желябужский стреляет неплохо, просто не знает гришкиного секрета стрелять по отлётным и налётным целям.
Снарядились и теперь уже никто не подтрунивал под долгими процедурами Гришки, наоборот все глядели во все глаза что он и для чего делает.
- По очереди бить будем или кому как удобно? - спросил иностранец.
- По старшинству пристало, сказал Прозоровский, за что Гришка был ему благодарен.
- Отлично!
Долговязый Вильгельм причелился очень быстро и выстрелил. Чайка с криком упала в воду - но видно было что она была ранена.
Выстрел и Гришка её добил, снова разметав в клочки.
- Негоже божью тварь мученьям подвергать!
Все поразидись что Гришка стрелил скорее англичанина - целился ровно одно мгновенье!
- Хороший выстрел, хоть и по недвижной цели! Очень хороший выстрел.
Желябужский остался не у дел... Он свой выстрел сделал, но промахнулся и рынде кричать было нечего.
- Нет успеха сегодня, попытаем удачу завтра! Получше я за Григория поблею!
Всем было ясно, что выстрел хоть и хорош, но сомения он развеять не может - всёж англичанин разил летящую цель, а Гришка стоящую.
Зарядиись ещё раз. Видно было, что для англичанина это забава, а для Гришки серьёзное испытание.
Однако не было больше вокруг чаек - разлетелись все...
- Господа, я предлагаю на мачте поставить цель и бить её! - пердложил Желябужский.
- Не близко ль?
- Всё одно других целей нет!
Долговязый Вильгельм был согласен, а Гришка тем более - тут уж он был уверен в себе.
Бойкий матрос-юнга вскарабкался на самый клотик и укрепил там большую шляпу приколотив гвоздём.
- Флаг приспусти - не хватало чтобы нам его наши стрелки случаем продырявили... - наказал капитан.
Гришка предложил бить по жребию, и выпало первым выстрелом разить ему.
Пуля легла точно в цель - видно куда не было, но клочья полетели и этого было достаточно.
Вильгельм тоже поразил цель - но вырвал кусок края, словно придерживался традиции.
Вторым выстрелом англичанин стрелял первым и промахнулся, в Гришка снова был на коне - шляпа слетела с места и упала за борт - снесённая ветром.
- Хоу, хей! - орала толпа на юте - Меткобой! Гроза морей!
Всёж сделали и третий выстрел - когда новую цель закрепили там же - и её Гришка поразил - хотя и не так уверенно. Точным был и выстрел Вильгельма, который после поединка с удовольствием пожал Гришке руку.
- Большая честь встретить стрелка лучше себя! Благодарю Всевышнего за наш поединок - теперь я будут стараться учиться так же метко бить, как мой русский соперник.
Прозоровский позвал Гришку к себе в каюту.
- Как первое твоё дело? Волнительно?
- Сначала - пока по птицам били - да, волновался, особенно когда этот немец ввязался. А потом-то - шляпа совсем не цель. Таких я сколь угодно могу побить. И качка не помеха.
- Одно усвой - самоуверенность подводит - вишь как Желябужский опростоволосился. А ведь он один из лучших стрелков.
- Сдаётся мне он не самонадеян был вовсе, а только напоказ хорохорился.
- Есть за ним такое. Но учти - ко входу в Темзу ты должен быть готов к настоящей стрельбе - невесть как там всё обернётся. Так что занятья ваши отложи, займись зелием - подготовьте вдосталь. Надо пули отлить - на кабузе тебе помогут.
- Сколь осталось?
- Шкипер говори ввечор второго дня будем уже на Дуврских скалах, а поутру третьего дня аккурат войдём в Темзу, где нас уже будет встречать флотилия английского кесаря.
12 октября два посольских корабля вошли в Английский Канал, а 13 с утра в Темзу - как и предвещал шкипер.
==========
Крыжить - отмечать крестиком. Крыж - крест, как правило, косой в форме буквы Х.
Аки лилии Соломоновы - Не вполне точный отсыл к цитате "посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них. (Лук.12:27)
Богдан Хитрово - заведовал Оружейной палатой,
Ляцкий - польский, "ляшский".
Хабар - нажива.
Старые люди - аборигены, местные, коренные племена.
Крючник - грузчик переносящий тяжести с помощью приспособлений одним из котрых является крюк.
В лицах - то есть со схемами с иллюстрациями текста.
Английский Канал - Ла-Манш
Оценили 11 человек
20 кармы