Князь Прозоровский метался в жару всю ночь. Узнав об этом, король Карл II направил к нему своего лучшего лекаря. Дело было не только в том, что ему посольство московитов пришлось по сердцу, а в том, что, если посла русского царя отравили на пиру, в королевском дворце, то пришло время карать и мстить. А в свете того, что сообщил ему посол Желябужский накануне - о Медном бунте, Карл был насторожен до предела.
Не дожидаясь пока от русского князя вернётся лекарь король собрал свой ближний круг в дворцовой часовне, где - он точно знал - их не могли подслушать.
- Пришло время расставить все точки над i, мои верные соратники. Вчера мои худшие опасения подтвердились - посол московитов сообщил мне, что в их столице затеян был бунт и что наши "венецианские друзья", так охотно ссужающие нам деньги хотели свергнуть нашего верного союзника. Я не сомневаюсь, что та же участь ждёт и меня, если я дам слабину и позволю им развернуться при дворе и оказывать влияние на торговлю, на общество. В парламенте они уже устроили форменную фронду - правда в открытую ещё этого не видно. Эту гниль в костях нужно вычистить - они подрывают мой трон! Помните - торгаш сегодня хуже республиканца. К оружию! Я даю вам все полномочия какие вам нужны! Хотите головы рубите, хотите милуйте, но враг должен быть уничтожен.
- Ваше Величество но как же нам быть с кредитами? Казна на всех уровнях трещит по швам! Либо сокращать расходы, либо ещё более выжимать подданных - а ведь мы уже отжали их досуха! Так и без проклятых голландцев будем иметь дело с восстанием! - произнёс Джордж Картерет казначей флота.
- Оставьте подданных в покое - бейте торгашей, изменническое племя! За наживу они разоряют государство и это нельзя спустить им - тогда вина эта падёт на нас. Отрядите каперов грабить голландцев, закройте для них море!
- Это вызовет войну, а наш флот к ней не вполне готов.
- Флот никогда не будет вполне готов! Заключайте мир с французскими и испанскими каперами - платите им. Я настаиваю чтобы все корабли, что принадлежат голландцам - тем более тем, кто избрал наш английский флаг как прикрытие своих тёмных дел - я требую грабить и даже топить! Никакой пощады голландцам! Вышвырните их из колоний!
- Топить корабли под английским флагом? Мы не ослышались, Ваше Величество?!
- Если будет нужно - то и топить! Мы должны вычистить державу от этой гнили! Пусть господами на рынках будут британцы, но никаких голландцев рядящихся под наших подданных там быть не должно!
Гришка разыскал Алексия, который находился при отце и отведя его в сторону сказал:
- Похоже, что я запутался, Алексей.
- Всё-таки уловила тебя эта Мэри?
- Не совсем так, вернее - совсем не так. Можешь меня к Желябужскому представить?
Посол не хотел вникать в детали - он уловил самое главное - Гришка Арсенал подробно осмотрел, но главное - свёл знакомство с Джорджем Картеретом.
- Знали бы вы кто это такой! Это легендарный человек и боярин его ближней думы, так сказать! И если эта Мэри Дигби его поручная, то это вдвойне интересно. Через неё мы сможем водить Таунсера за нос, а возможно и подловим его на чём-то.
Желябужский как голодный медведь почувствовал кровь своего врага.
- Что всё рассказал сне - молодец, теперь устрой мне и Мэри Дигби тайную встречу - так чтобы никто не проведал. И ещё, голубки мои - на людях никто не должен видеть как вы милуетесь. Хорошо, что это заметил наш человек, а что если и Таунсеру уже донесли? Тогда всё, провалилась наша игра с ним в кошки-мышки!
- А разве кто-то видел?
- Не только видели, но и мне доложили, как некая барышня спит у тебя на плече. Трудно было окно кареты занавесить? Или ты зоркость свою проверял, по сторонам из кареты глазел?
Гришка сконфузился, но видя, что никто его не осуждает ни за поведение ни за неосторожность немного успокоился.
- Во тебе Григорий двадцать ефимков серебром - дуй в оружейные ряды закупи чего глаз ухватит, - Иван Желябужский был весел и подмигнул - Вчера по сходной цене с торгашами жалкой своей душонкой торганул, надо теперь деньги на государево дело пустить.
- Это как?
- Да подписал пропускные грамоты на торговлю с Мангазеей.
- Царёв запрет же на торговлю с сим воровским городком!
- Ага. Только нет больше никакой Мангазеи - один гарнизон там остался, а и тот скоро в Туруханск переведут.
- Разве ж можно людей обманывать, Иван Афанасьевич?
- Я-то их не обманул - просили грамотку - я отписал. А вот послов царских подкупать - великий грех, за то могут ведь и батогами на правеже насмерть забить. Так что я их можно сказать задарма отпустил. Сто рублёв за бесценные богоданные жизни - гроши!
Гришка отправился было на лондонский торг - Биллингсгейт, но радости его не было предела, когда ему сказали, что привели на посольский двор лошадей - в том числе и Орлика. Бахматка был осёдлан и выглядел вполне здоровым, отошедшим после долгого путешествия. Его обиходили - грива и хвост были мелко чёсаны, сам он был то ли выкупан то ли хорошо вычищен.
На торг Гришка одел "простой" кафтан шитый золотом и только кой-где бисером. Согласно последней московской моде на рукавах были обшлага, и в обоих он с удивлением обнаружил место для небольшого ножа - спрячь в обшлаг стилет и в нужное время он сам собой вскочит в руку.
"Ай да мастерицы! Всё усмотрено у них!"
Орлик ступал ровно, подгонять его не было нужды, дорогу Гришка понял так, что нужно скакать по набережной до излучины Темзы, где сразу и почувствуешь - рынок где-то рядом...
- Что значит почувствую?
- В Москве на рыбном привозе был? Помнишь чем пахнет? - посольский подьячий улыбнулся. - Да не боись, там на рынке всё есть! Главное на побрякушки государевы деньги не спусти. Будут предлагать золото, украшения всякие - бей в морду волоки к приставам англицким - золотом в Лондоне и в Англии торговать запрещено указом короля. Ворья берегись. Эти ребята ушлые - богатеев вроде тебя запутают в торговых рядах заведут в тупичок, там обчистят и не догонишь.
Было солнечно и тепло. Улицы мостовые были сухими, набережная чиста, приятный ветерок нёс с моря свежесть. Гришка впервые в жизни ощутил себя Григорием... Удивительное дело, взрослость настигла его внезапно, навалилась на все кости так, что они затрещали. Он был опорой, силой в большом государевом деле. Сейчас он уже не был тем юнцом, который с ветром в голове лез в самое пекло на Бажанском крестеце - когда толпа едва его не порвала на куски. Мальчишеский зуд послужить государю и быть замеченным его ратными людьми прошёл - и вот у него свой конь, пищаль, имя меткого стрельца, и двадцать серебрянных таллеров в кисе, а едет он не куда-нибудь, а закупать оружие для войска государева - пусть пока только образцы, но дальше - кто знает? И ему решать какой мушкет достоин стать пищалью русского войска, а какому не бывать в реестре. Ещё недавно у него от такой картины захватило бы дух, но теперь он понял насколько тяжела эта ноша.
- Грегори, Вы собрались улизнуть от меня? - сзади раздался конская дробь и знакомый голос.
- Как можно? И в мыслях не было.
Конечно же это была Мэри.
- Я сразу после наставлений в Тайной канцелярии прибыла в посольскую резиденцию, а там попала как птичка в клетку к сэру Джелябургскому.
- Ха-ха! Как-как ещё раз?
- Джелябургскому... Я как-то не так произношу?
- Он не слышит, а мне сойдёт. И что же сказал сэр Джон Джелябургский?
Григорий давился смехом.
- Он буквально терзал меня своими вопросами, а напоследок даже и поцеловал, вот...
- Поцеловал? Это он может! Желябужский у нас навроде Карлуса II - любитель целовать всех без разбору.
- Вы меня совсем не ревнуете?
- К кому? К послу? Мэри, Вы дарите мне шутку за шуткой. Желябужский в щёчку вас чмокнул - знаю я его.
- А хотел в губы!
- Ну и Вас хоть маленько да знаю. Уж если вы решили короля английского отшить, то верно уж русскому послу смогли бы отпор наладить? Я рад, что вы нагнали меня. Признаюсь честно я даже немного погонял Орлика по набережной кругами полагая, что Вы вдруг увидете как-нибудь меня.
- Вот как?
- Я отправляюсь на рынок и даже толком не знаю куда ехать. Мне нужны оружейные ряды.
- Это просто! Мы можем ехать в одно из четырёх мест в Саутуорк - где поблизости много старых оружейных мастерских, там же и лавки, можно отправиться в Боро - но там оружие для простолюдинов, охранников и лакеев. В Спитафилдс есть оружейные лавки, и даже настоящие магазины, но выбор там небогат, а огнестрельного оружия и того меньше. А вот куда вас направили в Биллингсгейт - там есть всё и всего много. Это можно сказать иностранный рынок - всё что везут из порта везут туда, а только потом на остальные рынки.
- Значит мы сначала поедем в Саутуорк, а затем уже в Биллингсгейт.
- Вот как? Почему?
- Саутуорк это традиционное английское оружие, как я понял. Там работают мастера которые не вошли в государев Арсенал?
Мэри кивнула.
- Так я и думал! Там наверняка есть то, чего нет в других местах. И только потом в Биллингсгейт.
Лекарь не мог найти себе места - болезнь князя Прозоровского была серьёзной, а ещё серьёзней было требование короля - излечить посла. Жар сбить почти не удавалось, к обеду посол стал бредить. Всё чего добился доктор - точно установил, что это не отравление - и сразу известил о том короля.
Депеша от Карла II была краткой "Принять все возможные меры! Немедленно!"
- Вам удастся его вылечить? Говорят Вы творите чудеса, - спросил доктора Иван Желябужский.
- Всё зависит от точного диагноза, а вот его-то я и не могу поставить.
Тем временем князь что-то бредил.
- Что он говорит?
- Не могу разобрать... А вот кажется, я понял... Духовника сюда, не медля!
- Что он говорит? - настаивал англичанин.
- Он говорит сэр, "Господи! Вспомни, что я ходил пред лицем Твоим верно и с преданным Тебе сердцем, и делал угодное в очах Твоих". Он поминает молитву, а что за молитва я не ведаю.
Отец Игнатий прислушался к бреду Прозоровского, раз другой...
- Князь шепчет молитву царя Езекии, так мекаю.
Доктор только вздохнул. Надежда была только на Бога, поскольку он королевский эскулап ответа на нужные вопросы не знал.
Весть о том, что Прозоровский вчера ещё бывший на пиру, а сегодня внезапно сражён болезнью облетела весь Лондон. Русское посольство встречал весь город, это было большое событие, которое интересовало почти всех и вот такое... Однако весть, что князь даже в забытьи молится Всевышнему поразила короля Карла и он приказал во всех храмах - католических ли, англиканских, пресвитерианских - служить по русскому послу заздравные службы. Желябужский приказал то же делать всем посольским людям.
Колокола в Лондоне звонят не так как в Москве - но людей собирают в храмы не хуже - к вечеру жар у князя стал спадать, а он пришёл в сознание.
- Отмолили Вас, батюшка!
Алексей Прозоровский неотлучно бывший при отце как только князь пришёл в себя и стало ясно, что он пошёл на поправку почти сразу заснул - у него была долгая и тревожная вахта.
- Смотри-ка как эти двое наши запасы потрошат. Боевитые! Девчонка-то тоже в мушкетах понимает!
- Отец, ты прежде чем по углам гукать показал бы лучшие твои изделия, а не загадки нам загадывал.
- У вас на лучшие казны не хватит!
Григорий достал из-за пазухи заветный кинжал.
- Чьё клеймо известно тебе?
Мастер оружейник опешил. По лицу его прокатилась гримаса - смесь удивления и недоверия.
- Откуда это у тебя, иностранца, кинжал с клеймом лучшего оружейника короля? Кто ты?
- Человек который может тебя озолотить. Русского царя оружейный поверенный.
- Вот как?!
Старик внимательно чуть ли не минуту осматривал Григория с головы до ног, мельком взглянул на юную баронессу и скрылся в задней комнате лавки.
- Взгляни...
И бросил Григорию через прилавок карабин.
Лёгкий, малого калибра, со стальным стволом и нарезами в нём!
- Маэл Муйре, попробуй - карабин как пушинка!
Мэри расплылась в улыбке, принимая карабин в руки.
Григорий обернулся к владельцу лавки:
- Пули к нему есть? Патроны? Какой у него калибр?
- Разумеется! Есть и пыжи. Прошу, - хозяин испытующе глядел на своего неожиданного покупателя. - Калибр 6 линий...
Впервые в жизни Григорий увидел пыж-пробку, который заходил в ствол легко и просто. Впервые в жизни Григорий увидел пулю-бочонок. Меньше полминуты и карабин заряжен и готов к бою. Приклад был удобен и от этого прицеливание было быстрым и точным.
- Мне нужна мишень!
- На заднем дворе к вашим услугам!
Все четверо вышли вон не запирая лавки. Григорий размашисто шагая увидел небольшое пространство - буквально тридцати шагов в длину - поставил на видном месте серебрянный талер отошёл и с двадцати шагов выстрелил в него.
Пуля легла аккуратно в центр - разве едва сместившись - и талер разворотило, буквально разорвало на части. Он превратился в сверкающую полудугу.
- Сколько?
- Девятнадцать таллеров - если ещё вот этот стрелянный отдадите!
Григорий поколебался - это были все его деньги, но карабин того стоил!
- Вот ваши деньги, здесь ровно девятнадцать полновесных талеров, - сказала Мэри отдавая в руки хозяину оружейной лавки кису серебра.
Григорий хотел было открыть рот, но Мэри взглянула на него так, что он понял - у неё есть собственные соображения на счёт этого карабина и всего происходящего.
- Сделай удивлённое лицо... - шепнула она и обвивая его шею навязала ему страстный крепкий, терпкий поцелуй.
- Куда катится мир? Ирландка покупает поверенному русского царя карабин и совращает его прямо на наших глазах! Чёртова бестия! Богатая бестия!
Когда они вскочили на лошадей Григорий спросил:
- Что это за представление было?
- Так нужно. В Тайной канцелярии я скажу, что успешно тебя окрутила, купив тебе этот карабин, что ты чувствуешь себя обязанным мне и прочую чепуху. И потребую деньги назад - двадцать полновесных талеров. При этом нам больше не придётся скрывать наших отношений, а посол Джелабургский будет в восторге - ведь мы поведём за нос его главного противника. Таунсер обязательно проверит всё - послав в оружейную лавку соглядатаев, и ты можешь представить себе что они там наговорят!
- Опасный план - мы пошли по тонкому льду, - сказал Григорий посмеиваясь над "джелябургским" казусом.
- Лёд выдержит! - и она прямо из седла наклонившись к нему притянула к себе и вновь напоказ поцеловала. - А карабин дивно как хорош!
- Он воистину великолепен! Жди меня здесь!
Григорий вернулся к оружейной лавке - два старика всё ещё стояли на пороге обсуждая произошедшее. "Дикие русские, но ещё более дикие ирландцы!"
- Я хочу иметь через полгода триста таких карабинов и буду платить серебром по десять талеров за каждый. Если же они будут показывать такие же результаты как и этот первый - по два талера сверху на ствол! Кроме того я готов заплатить за большую партию патронов, пыжей и пуль! И ещё одно - о том, что произошло сегодня - никому ни слова! Идёт? Сойдёмся в цене получите задаток!
- Сговорились, господин!
Вечером, когда король Карл II узнал, что князь Прозоровский пошёл на поправку он приказал устроить большую королевскую охоту сразу после того, как только русский посланник оправится от болезни. Вызвав к себе лорда-канцлера графа Кларендона он наказал приготовить охоту в лучшем виде, снарядить богатый пикник, тем более что скоро ждали выпадения первого снега. Огромную территорию заповедного королевского леса оцепили и выгнали оттуда всех крестьян. запретив входить туда даже егерям. Карл II знал, что русский царь буквально помешан на охоте и хотел показать, что ни в чём не уступает ему.
- Пусть будет охота на лис, соколиная охота - тем более что послы привезли в дар двух кречетов и наверняка захотят показать их выучку, а затем травля медведя и конечно кабанов.
Время для охоты было золотое - птицы тянулись на юг большими стаями и потому часто спускались на обильные пшеничные поля, молодые лисы наполняли леса - и если выпадет снег - они виделись на нём ярко-огненными сполохами издалека. Медведи нагуляв жир ещё не легли в берлоги, а кабаны настолько расплодились, что хрюкали и рыли почти под каждым кустом.
Но всё-таки главным гвоздём охоты, её изюминкой, квинтэссенцией должны были стать состязания двух стрелков - опытного британца сэра Галахада и его молодого соперника - Григория Полтева. Сам король был когда-то отличным стрелком, но со временем излишества и ленность не позволяли ему быть успешным на этом поприще - рука уж была не тверда, да и навыки утратились. Но любовь к состязаниям всё ещё была очень сильна - как и азарт.
Григорий Полтев на пиру показался ему совсем молодым и неопытным, но когда Джордж Картерет картерет встретив его в Арсенале отозвался в самых превосходных степенях - король допустил, что победа сэру Галахаду может достаться отнюдь не легко.
- С чего, дорогой Джордж, вы решили, что он так хорош.
- Рука у него твёрдая - это бросается в глаза - из него вышел бы хороший, даже превосходный хирург. И взгляд. Такой взгляд словно он видит насквозь и что-то оценивает. Я такой взгляд вижу сразу же. Помните наш корвет на котором мы бежали от республиканских фрегатов - "Клариссу"? Помните комендора, который руководил стрельбой наших пушек? Вот у него был такой взгляд. Он не просто смотрит - он оценнвает, рассчитывает, угадывает - куда попадёт пуля, ядро, куда с какой скоростью летит птица, или почему человек улыбается или плачет. Это проницательный взгляд.
- Рука сэра Галахада менее тверда? Взгляд менее остёр?
- Хорош Галахад, да не то...
Дьяк Иван Давыдов отписывал Алексею Михайловичу первое письмо с момента прибытия посольства.
"Божиею милостию Великому Государю, Царю и Великому Князю Алексею Михайловичу, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержцу, Ивашко сын Давыдов дьяк посольства в Англию извещает. Прибыли мы в стольный град Лондон с великой пышностью и встречены были с почётом, милость от государя англицкого имели лице его зреть и приветсвенное слово его слышали. А опричь того весь двор королевский собрали для великих торжеств, по случаю прибытия посольства Вашего и славословили русскаго царя все языки за милость и братское любезное отношение к нам, рабам твоим, явили.
Гвардея англицкая на смотр прибыла в сторойстве великом, два полка числом и палили в нашу честь. И кавалеров прошло одоспешенных два знамени числом до полутыщи, а при этом играла орхестра и тебя, царь-батюшка, славили.
Про град Лондон сообщаю, что зело велик ён, многия дома и работные здания всюду настроены, а мост через реку Темзу есть всего один и великое столпотворение на сём мосту непрестанно. Торговлею град обилен, а работными людьми и того боле - от сего чадно в ём и вплоть до королёва дворца чад сей доходит. Прочие обстоятельства особой грамоткой изложу как только достанет времени, а в поспешности доклады чинить негоже.
Про разговоры придворные и наши сретенья с купеческими людьми следует писать, что двор англицкий зело блудлив, отчего в делах государевых разор и страсти, и к великой нашей скорби первым блудодеем почитается сам государь Карлус. По сему торговля англицкая в упадке, а торги перехвачены голанскими торговыми людьми - на сё англичкие честные купчины жалуются непрестанно, что их голаны по миру пускают, альбо принуждают итти во товарищи своих предприятий. Многие дворяне государя Карлуса растратчики, посему лихоимцы ссужают им серебро - но до поры. Через то многие знатные фамилии захудали и отпрыски ихние готовы итти на службу к иным государям или даже в разбой наниматься. При сём государь Карлус делами англицкими занимается мало, а думные его люди меж собой не зело ладят. К тому добавляется беды от парламента, который в стране власть берёт, да не ко благу подданных. Однако ж то сказать потребно, что к наукам король англицкий благоволит и особе внимание и место им уделяет.
А князь Пётр Семёнович Прозоровский был болен и болезнию смертельной, да так что обморачивался и без сознания полдня пробыл. Однако ж король Карлус и дохтура прислал и молитвою обязал весь град молить Всевышнего Бога и Господа и рабы твои люди посольские тоже князя отмаливали. Оборотил Всевышний болезнь вспять и посол твой ноне уже почти совсем здоров. Такой милости Всевышнего и короля англицкого мы не перестаём радоваться и благодарить за сё неперстанно.
Из всяких важных событий есть и то, что Гришка твой, што Полтевский сын обозрел Арсеналы англицкие и вернулся предовольный. Ведать то, Великий государь наш должен, что ни в чём мы англицким мастерам не уступаем, а и даже поперёд их идём - сё слова его как есть.
Будущное ближнее по сей болезни нам доселе не ясно, однако ж король Карлус уже объявил большую охоту и леса закрыл. Сей же Гришка ещё в плавании на море вызвал на состязание англицкого стрельца и одолел его разя метко. Ныне ж предстоит сему новику тягаться с лучшим англицким стрельцом но ён не унывает, и испросил волю чтоб готовиться к сим стрельбам. По Лондону граду идёт уж слух по нём, што ён талер сребряный с десяти саженей пулькой разметал и слух сей верный.
За сим прощаемся с тобою, Великий Государь, верные рабы твои посольские люди и Ивашко Давыдов руку к сей грамоте приложил".
Иван Желябужский прочёл письмо царю.
- Ну, лучше не напишешь, только про будодейство карлусово мало писано. Впрочем коль писать о сём - бумага кончится.
- Как мыслишь, Иван Афанасьевич, казну получим от Карлуса, алибо как ещё?
- От Карлуса - верно знаю - получим двадцать тысяч серебром - те самые деньги, что царь ему в изгнание соболями послал. Боле - нет у Карлуса, да и те тыщи серебром он у парламента зубовно выгрыз. Однако ж другой путь мы ещё пока не пробовали - купчин англицких растрясти.
- Вы же наказали писать мне что купцы раззорены, и денег у них нет.
- Будем голандцев через английских купчин пощипывать - как нас царь наставлял и как меня кесарь Карлус подучил. Ихним же салом им же по мусалам.
- Это как?
- Увидишь как - подивишься, а пока сие тайна великая.
- Сэр, она его сделала! - восторгу наблюдателя посланного за Григорием не было предела.
Таунсер поправил парик, расправил плечи и недоверчиво переспросил:
- Кто она и кого сделала? Польская княжна затащила к себе в постель посольского отпрыска?
- Увы не его охомутали, а стрелка их первейшего.
- И чему тут привежете радоваться? В этой колоде карт мы побили шестёрку семёркой.
- Да, сэр, но эта шестёрка козырная!
Роджера Таунсера перекосило гримасой. "Козврная шестёрка!" - передразнил он.
- Сэр, этот стрелок очень хорош и я даже поколебался в уверенности - Уильям Уайн - лучший наш стрелок может и не совладать с этим молодым русским. Я своими глазами видел талер простреленный им с двадцати ярдов! Двадцать ярдов! С первого выстрела! Хозяин оружейной лавки этот талер уже повесил в лавке в рамке, и сделал к нему подпись "Прострелено с 20 ярдов из моего карабина!" - более того к нему в лавку уже набежало народу и все смотрят, а он им клянётся и место показывает.
- А сам ты что видел?
- Я видел как они вошли в лавку, потом вышли - у стрелка в руках был карабин - он поставил на поленнице талер, отошёл действительно ярдов на двадцать и прострелил его. А потом они вошли назад, вышли и наша девица навязалась к нему и поцеловала, да не раз, и он похоже был не против. Дело надёжно! Он в когтях у этой ирландки!
- С чего такой поворот?
- После того как я проводил их сначала до Биллингсгейта, а затем до посольского двора, я вернулся в эту лавку - где и увидел этот талер в рамке и толпу. Хозяин сказал, что за карабин заплатила ирландка - потому что стрелок не хотел брать за двадцать талеров. А она даже не торговалась - хотя старик хотел скинуть цену до пятнадцати. Она ошарашила обоих - и хозяина и стрелка.
- Невозможно с двадцати ярдов поразить талер! Это чушь!
- Если хотите я привезу вам хозяина лавки, талер и даже полено в которое попала пуля можно поискать!
- Бред! Как можно? Невозможно с такого расстояния попасть - да ещё с первого раза!
Во дворе послышались звуки - кто-то подъехал на лошади и теперь стучал в дверь.
- Деннис, если то, что вы говорите правда...
В коридоре лакей принимал вещи вошедшей девушки и сэр Роджер узнал её голос.
- А вот сейчас вы сами у неё узнаете! - воскликнул торжествующий Деннис.
Ирландка вошла в большую залу и увидев Роджера Таунсера и его соглядатая направилась прямо к столу за которым сидел хозяин положения.
- Добрый вечер господа, - сказала она подходя не торопливым шагом. Смотрела она явно насмешливо, а подойдя не дожидаясь приглашения села. Деннис при этом как стоял так и остался стоять.
- Чем обязаны вашему бесцеремонному вторжению?
- Что? Безцеремонное вторжение? Кто это мне говрит, мне баронессе Оффали? Неужели безродный бастард лошади и мула?
Таунсер буквально прошипел:
- Что вы себе позволяете, баронес-с-с-а?
- Этот вопрос хочу задать я! Вам! Что вы себе позволяете? С какой стати этот ваш олух следит за нами так открыто, что любой его может заметить, а тем более лучший русский стрелок? С какой стати вы подкладыватете меня этому варвару как простую уличную шлюху и при этом позволяете себе задавать вопросы почему я нарушила ваш трижды драгоценный покой? Я пришла и это означает, что я выполнила вашу "просьбу".
- Не ваше дело оценивать моих людей. И никто не позволял вам мне хамить.
Мэри открыла свою сумочку и положила на полированый стол пистолет со взведённым курком.
- Сегодня один из очень влиятельных людей - вероятно вы знаете о ком я говорю - предоставил мне вот это письмо, будьте любезны Деннис, прочтите.
Деннис взял в руки бумагу сложенную вчетверо и руки его отчётливо дрожали.
- Подателю сего оказать всяческую помощь, и выполнить всё что он ни попросит. Всякий верноподданый короля Карла II обязан выполнить любой приказ исходящий от сего лица. Также подателю сего предоставляется право объявлять вне закона любого лица если у него есть достаточные основания считать его преступником.
- Вы мне угрожаете?
- Я вас более видеть не желаю и потому не имею никакого желания вам угрожать. Пистоль я вынуждена была достать чтобы извлечь это письмо, а вы испугались. Вы меня благородную наследницу древнейшего рода ФицДжеральдов - заметьте - рода королевских кровей - заставляете идти на такое, что я вынуждена возить в своей сумочке заряженное оружие.
Мэри поднялась и упёрлась руками в стол, нависнув над ним - словно хотела приблизится как можно ближе к Таунсеру.
- Я хочу пристрелить этого русского варвара! И я не хочу чтобы вы встали на моём пути! Эту бумагу я взяла не для того чтобы расправляться с вами, жалким ничтожным пройдохой, который думает, что можно британскую дворянку шантажировать. Я убью его и хочу вас об этом уведомить. Вы не находите, что это достаточный повод для моего "вторжения" или же мне сначала пристрелить его, а только потом предъявить вам эту бумагу?
- И чем же так вас прогневил этот молодой русский.
- Это вас совершенно не касается сын шакала и шавки! - внезапно звонкий и мелодично-музыкальный голос стал металлическим, гулким и она выругалась как просолённый всеми ветрами боцман. Смесь английской и ирландской брани потрясла Дэнниса и он смертельно побледнел. Такой потери лица своего начальника он ещё не видел.
Сам Таунсер - виски которого уже были тронуты сединой - нисколько не переменился в лице - он ещё и не таких бестий обламывал. Для себя он уже решил, что при первом же удобном случае убьёт эту смазливую сучку, но виду неприязни не подавал, холодно просчитывая кому поручить такое щекотливое дело и как замести следы. На русского ему было плевать - невелика потеря шестёрка, пусть и козырная. Более того он так же считал, что если она действительно сумела окрутить царского служаку, то для него её смерть будет серьёзным ударом.
- Деннис дайте мне эту бумагу!
- Зачем она вам? - холодно поинтересовалась Мэри.
- А вот зачем! - Таунсер небрежным движением сложил её вчетверо и порвал на мелкие куски, бросив их на стол.
Мэри взяла в руки пистолет и не целясь выстрелила ему в лицо. Заряд был такой силы, что Таунсера откинуло назад вместе с креслом, а всю стену забрызгало кровью и мозгами - пуля снесла ему полчерепа.
- Мразь!
Денис от звука выстрела и вообще от произошедшего потерял сознание, и грохнулся на пол.
На звук выстрела вбежали лакеи и вооружённые сотрудники тайной канцелярии.
- Там лежит падаль, уберите её немедленно и всё тут отмойте.
- Какого чёрта! Вы убили Роджера Таунсера???!
В затянутой попроховым дымом комнате Мэри казалась неуместной, и даже невозможно было поверить, что она могла совершить такое, но она подошла в плотную к офицеру тайной канцелярии и предъявила ему две бумаги.
- Извольте прочесть. Это приказ на арест изменника Таунсера, а это письмо предписывающее оказать мне всяческую помощь для выполнения моей миссии.
- Это подпись короля?
- У Вас есть сомнения, офицер?
Привели в чувство Денниса.
- Что здесь произошло? Почему она убила его?
- Говорите Деннис.
Бедолага ещё не пришёл в себя, начал сбивчиво и постоянно озираясь на Мэри излагать свою версию произошедшего.
- И вы вот так хладнокровно убили вашего начальника?
Мэри усмехнулась.
- Позвольте Вас спросить, офицер, вы всерьёз считаете, что у меня не было оснований считать этого сожжённого в своей совести негодяя преступником, изменником? Как же мне верноподданной Английской короны считать его своим начальником? Вы ещё не уяснили из приказа об аресте с кем мы имели дело?
- Он не оказал сопротивления, да вы и не собирались брать его живым. Вы шли с убивать.
- Не убивать, а казнить. Оцените разницу.
- Скажите честно - это была месть?
- Это было исполнение своего долга, и да, это была месть.
Григорий расседлал Орлика и отправился показывать свои приобретения дьяку Ивану Давыдову - поскольку его обязали о всех приобретениях отчитываться перед старшими чинами. Давыдов только что закончил писать гарамоту царю и теперь предвался чтению английских газет, пытая Андрея Форота - основного переводчика посольства. Последний был уже до предела измучен и был крайне благодарен, когда Григорий попросил Давыдова составить опись закупленного оружия.
- Сам-то грамотен, можешь взять чернилницу и перья да составить опись самостоятельно.
- Я же не умею такое писать, да и пишу пока не больно борзо, а пуще ошибок много - как же мне государев документ составлять? А паче чаяния у меня очень важное известие - то вам знать обязательно.
- Что это?
- Сего дня нашёл я в лавке оружейной англицкой карабин, который с десяти сажен бьё без промаха, и с его помощью прострелил ефимок который только-то в два альбо три раза больше самой пули!
- Который из них?
Гришка передал дьяку карабин и с интересом стал наблюдать как тот отреагирует.
- Карабин как карабин. В чём его особенность?
Из кисы были извлечены пули и пыжи, но и здесь дьяк не видел ничего удивительно.
- Эх, сударь милостивый, не бросилось того Вам глаза, что пулька, то мелка да бочониста. А как она в ствол-то входит не подумали? Впритирочку, да в прижимочку! А ствол-то тот самый чем ещё удивителен? Нарезы в нём...
- Про десять шагов не врёшь ли? Отпишу государю лыгу твою - сам знаешь будет тебе розги да батоги.
- Прежде опись требуется составить, а потом отец родной пиши что душа пожелает.
- Бери перо - отписывай, а я тебе велеть буду как писать. Учись царёвой науке - письма государевы писать! Начинай так "Лета 7170 октября месяца 14 дня Григорий Тимофеевич Полтев составил сию опись сидя в Лондоне на посольском дворе и собственной рукою при свидетельстве дьяка посольского Ивана Давыдова писал: сего дня по наказу Государя Всея Руси Алексея Михайловича мною закуп оружья огненного боя осуществлён. В числе оного один карабин англицой работы весом в семь фунтов без малого, аршин и три четверти - длина ему, а створ розмером в четыре с полтью линий. Оприч сего ствол с нарезами изготовлен, а нарезы те винтовые и розмерка соделана по горбам наезов тех. Пуля к карабину сему бочата, одного лота с одним золтником весу, свинцова.
Вторая пищаль нюрнергской выделки, особливость коей в заменный кремнёвых замках, гладкоствольна, двух аршинов и локтя длинной, с гладким стволом..."
Григорий усвоил пример преподанный дьяком и дотошно и въедливо расписал все приобретённое им оружие. Когда он заканчивал уже начинало темнеть и пришлось зажечь свечи.
Шум, который был поднят в прихожей комнате достиг Григория, когда он засыпал грамоту песком и стряхнул с удовлетворением взирая на результат своего труда.
Обычно источником шума в посольских покоях был Иван Желябужский - так было и в этот раз.
- Где Андрей Форот? Немедля берём Форота и едем к королю! Григорей! Полтев, где ты есть?
- Здесь я!
- Твоя знакомица укокошила нашего неприятеля Роджерку Таунсера! Вот с кем водишься!
Кровь прилила к голове и к лицу Григория - как же такое могло случиться, что Мэри - хрупкая и стройная как серна, пусть и беспокойная, но милая и благородная вдруг и убила - пусть даже и негодяя? Нет, он отказывался в такое верить. Нет-нет-нет такого просто не может быть!
Однако он вспомнил как решительно она вела себя в лавке и как неожиданно повела себя буквально на скаку придумав и начав выполнять довольно рискованный план. Вспомнил он и как спокойно и решительно она вела себя при первой встрече - пока он не смутил её своим стихотворением. Шальная мысль, что всё произошедшее не более чем игра буквально ударила его в голову. "Неужели она лишь притворяется?" Чужая душа потёмки, тем более когда человек говорит на другом языке. "Да, я мог ошибаться! Но глаза, её глаза - они не лгали!"
- Что так шумно? - князь Прозоровский вышел в прихожую залу. Он хотя и пошёл на поправку, но очевидно было, что Давыдов отписав царю насчёт выздоровления князя скорее хотел успокоить царя и не приносить дурных вестей. Пётр Семёнович всё ещё был бледен и слаб. - Что произошло?
- Вчерашняя спутница Гришки Полтева порешила Таунсера - того негодника кто нам ковы строил. Бошку ему продырявила из кавалерийского пистоля.
- Не пристало тому радоваться, что девица совершила. Как бы тень не пала на нас из-за сего. Поезжай-ка Иван к королю, да выясни что при дворе из-за этого творится.
- Желаю Гришку с собою взять, расскажет что за девица и не подбивал ли ён её укокошить сего ворога.
Гришка спустился в залу.
- Облачись в парадное соколик, к королю едем.
- Я одним махом.
К Желябужскому подошёл один из посольских - младший толмач Пётр Адольфовоич Гвенсков, бывший датскоподданный, а ныне служиляй дворянин русского царя - его выручили из шведского плена, чем спасли от неминуемой смерти. Примечателен он был тем, что в совершенстве знал множество языков - пока сидел в тюрьме приходилось общаться с и поляками и англичанами и русскими - причём по-русски он говорил с каким-то рязанским акцентом и иностранца в нём признать было совершенно невозможно. Сменив подданство он из барона стал сначала жильцом при дворце Алексея Михайловича, а затем его заметили в Посольском приказе.
- Занятные сведения пишут в англицких листках публичных - что де соболь в россейских землях перевёлся - выбит охотой, а пуще того горностаев и куниц и прочую мягкую рухлядь дающих зверюг постигла какая-то страшная хворь "стригун" што шкурки их облазят и меха на них не стало.
- Когда успел?
- Дадите ещё десять рублёв - у нас и каракуль весь выведется, а о том писать будет вся Европа.
Григорий переоблачившись в парадный кафтан взял с собой письменные принадлежности - так он выглядел солиднее- тем более, что чернильница была серебром изукрашена, а перья - прекрасно очиненные были лебяжьими, отливающими перламутром.
В карете кроме посла и Григория были также Форот и Гвенсков.
- Я пока говорю с придворными, ты Андрей слушай, вдруг что полезное услышишь. Пётр же будет Гришке переводить и за него вещать - мы должны показать, что Гришка языка англицкого почти не знает, затрудняется, а посему и подговорить свою голубушку никак не мог.
Гвенсков с интересом посмотрел на Григория.
- Чем же ты её оголубил, сокол? Ужо и целовал поди-ка английскоподданную?
- Стихи, Пётр Адольфыч, стихи, всё оне.
- Думал поди, "голубка моя сизокрылая" - а она вон оно что - начальство бьёт из пистолей. Чует сердце моё, что Карлус вельми доволен будет, что мы поспособничаи срезке сей мозоли голанской. Не чаял поди-ка что мы ему супротив голанца подставим плечо.
- Ты Пётр Адольфыч, того коней-то придержи, а то наши старательства прахом пойдут - одно только слово сронишь и всё пропадёт.
- Не боись Иван Афанасьевич - тёртый я калач, не сроню лишнего.
Уайтхолл, где когда-то жил отец нынешнего короля не был любим Карлом II, но коль скоро прибыли послы принимать их приходилось здесь - ведь другого дворца он ещё не успел построить.
- Почему русские остановились и что они там делают?
- Ваше Величество - они сейчас обратились к месту, где стоял помост на котором бунтовщики казнили вашего благословенного родителя. Вчера всем своим посольством они так же сняли шапки и прочли молитву.
Карл не был набожным, более того он набожных людей не любил и старался держать подальше от себя, но этих русских он зауважал.
- Как вы думаете, Гришем, они знают, что мы их видим?
- Насколько я знаю они знают, что их видит Всевышний. Для них убийство монарха самое страшное святотатство в котором они видят прообраз убийства Христа.
- Откуда вы всё это знаете, Гришем? Уж не ваши ли это домыслы? - король очень ко многим вещам относился скептически, а тех кто своим "всевдением" пытался водить его за нос не переносил на дух.
- Вчера увидев всю эту посольскую толпу снявшую шапки и начавшую молиться я спросил что они делают, вот потому они сами мне всё и рассказали.
Карл ещё раз выглянул в окно, но так чтобы его не было видно.
- Интересно как так получается - был у них бунт, и вроде бы толпа пошла громить дворец царя, а в конце концов царь спокойно вышел к народу, а спустя несколько дней и вообще устроил на улице пир для горожан. Вы можете себе такое представить? Этого не может быть ведь? У нас в Англии не моет быть чтобы король вышел к простолюдинам.
- Русские странные.
- Ваше Величество, привезли баронессу Оффали - изволите звать?
Карл кивнул, но спросил с усмешкой:
- Вы проверили нет ли у неё ещё одного пистолета? От этих ирландцев всего можно ожидать... Когда придут русские послы - зовите и их тоже. Как я думаю - они пришли как раз по делу баронессы.
Мэри Дигби обета была более чем скромно, хотя и утопала в шелках и атласе. Платье её было подчёркнуто закрытым, а корсет не подчёркивал фигуры, а наоборот скрывал её целомудренными наплывами атласных волн. Лицо её было слегка перекошено, а глаз отчётливо дёргался - она старалась казаться невозмутимой, но получалось у неё плохо. рверанс королю был подчёркнуто учтивым и от этого очень старомодным - как говорил Карл "от каких манер пахнет плесенью, чуланом и провинцией".
- Ваше Величество... - приветствовала она короля.
- Вот скажите мне прелестная юная дама. Как может фаворитка моей супруги, такое юное существо, воспитанное в семье королевской крови, и самых лучших традициях пойти на такой шаг и расправиться с одним из подданных короны. Я понимаю, что он изменил короне, и что это вызвало у вас приступ верноподданного гнева, но вот так своими руками... Почему вы это сделали?
- Ваше Величество - Дигби издавна на службе королей и никогда не терпели предателей ни своих ни чужих. По законам Ирландии даже если человек предал нашего врага он запятнал свою честь и не достоин жить - мы не обязаны его убивать, но мы обязаны отказать ему в хлебе и воде. Этот же не просто предал Англию, но и тайно вредил ей, да ещё и служил в тайной канцелярии.
- Когда Кларендон испрашивал у меня подпись под бумагами, которые оказались в результате в ваших руках и с помощью которых вы убили этого Таунсера он не говорил, что будет расправа. Я ожидал суда и виселицы. Из этого я заключаю, что вы и не собирались его арестовывать. Вы пришли убивать. Сколько вам лет?
- Семнадцать.
- И как такой ещё не раскрывшийся цветок вдруг несёт смерть? Не говорите только про честь рода и прочую чепуху. Чем лично вас задел Таунсер, что вы лично его убили? Как я должен поступить с вами? Вдруг от вас исходит опасность и для моей венценосной супруги?
- Таунсер погубил моего отца, когда служил наёмником в Чехии. Он хвалился тем, что он "проклятье для Дигби", а я подслушала это его хвастовство. Причём он сказал, что и меня скорее всего "сотрёт в порошок" после того как я исполню свою миссию.
- Воистину его язык оказался для него врагом. Но почему, зная, что его за измену ждёт расправа и смерть решили всё сделать так жестоко и кроваво своими руками?
- Ваше Величество, Таунсер не сам по себе опасен, а тем, что за ним стоят люди более могущественные чем короли. И они способны не только отвести от него угрозу, но и даже поднять его гораздо выше по службе. Со временем он бы возглавил Тайную канцелярию...
Дверь в тронный зал открылась и камердинер объявив о прибытии русского посольства ждал волю короля.
- Зови! Итак вы, милое дитя оставив только что куклы решили встать на путь убийств?
- Ваше Величество... - Мэри невольно посмотрела на входящих в зал русских и увидев Григория сердце у неё упало.
- А вот и ваш избранник похоже.
Мэри зарделась, больше того она вспыхнула как свечка.
- Подумать только насколько наши подданные рады дорогим гостям из Московии! - язвил король.
Послы в пояс троекратно поклонились.
- Прошу вас, господа, присядьте, - король пригласил всех сесть за большой овальный стол, который был поставлен чуть в стороне - ближе к балконной ложе.
- И вас милая, баронесса прошу присаживаться! - король дождался пока Григорий займёт своё крайнее среди послов место - ведь он был младшим и по чину и по возрасту - и указал баронессе место рядом с ним.
Желябужский давился смехом уже почти переходя нормы приличия.
- Читая сегодня обеденную газету я со скорбью отметил, что скоро мы лишимся превосходных русских мехов. Так ли это господин Желябужский?
- Сие глупый и ничем не проверенный навет. Соболя, горностаи и прочее зверьё как никогда многочисленны.
- А вот газета говорит о том, что русское посольство соболей не привезло - равно как и других мехов. Как же это понимать? Не разгружались в порту корабли с мягкой рухлядью!
- Ваше Величество, в этот раз мы преподнесли вашему двору достаточно много богатых и первостатейных мехов! Более чем когда-либо - и надеемся, что они не только согреют Вас, но и в полной мере величие Ваше подчеркнут и сердце порадуют!
- Это верно и я ценю подарки двору - их действительно было много, но ведь и вы ни одной белки не продали в порту! Купцы не получили ничего.
- Наше посольство не должно было торговать, а дело наше поздравить Вас с восшествием на престол и налаживать торговлю, а не заниматься ею.
- Не помню случая чтобы одно другому мешало, и ведь ваши послы всегда уезжали с большими барышами - как раз благодаря торгу мехом во время посольств.
Григорий старался смотреть на Андрея Форота, который излучал полную невозмутимость, но украдкой он посматривал и на Мэри, которая перехватывала его взгляды. Похоже ей было не сладко. Щёки у него тоже горели, а кровь билась в висках. Ему было совершенно не до того куда клонит король.
- Как я понимаю такие слухи, внезапно появившиеся в газетах - причём не в одной, а сразу в нескольких взвинтят цены до небес. Как мне полчаса назад донесли - мехов на рынках уже почти нет! И меня как государя беспокоит как дальше пойдёт наши торговые дела с Россией. Кроме прочего сегодня поутру из порта отправился целый караван караблей и как мне донесли они пошли курсом на Архангельск, а возможно и далее. Неужели царь открыл для торговли Мангазею?
- Именно так, Ваше Величество! Это жест доброй воли - мы конечно же не будем пускать туда никого - только Московскую Английскую компанию.
Гвенсков шепнул Григорию:
- Уразумел что они меж собой толкуют-то?
- Не все разберу...
- Вот олух царя небесного! Красавицу свою локотком щщупаешь вот и не разберёшь. Король про мои статьи толкует, которые среди купцов панику посеяли. И паника будет усиливаться - ведь у этих стен много ушей. Цены уже втрое скакнули, а уйдём мы с десятикратным барышом - причём соболей и прочую рухлядь мы будем через английских купчин сбывать в самые морозы, а зима будет лютой. Карлус нам сейчас торговлю поднимает своими разглагольствованиями и допытками. Понял, олух?
- Ага.
- Слушай дале. Чего не поймёшь я переведу.
Король ходил вокруг стола заложив руки за спину. Он был довольно рослым - два аршина и две пяди ростом, при этом полнота его не касалась, хотя и ни один поэт не сравнил бы его с олимпийским атлетами Древней Греции.
- Ещё один важный вопрос - сидит тут прямо рядом с нами - баронесса Оффали... Возможно вам не известно, но Мэри Дигби принадлежит к древнему клану королевской крови ФицДжеральдам, а само графство Оффали от которого потом отрезали земли баронства Оффали - некогда назывались Королевскими землями. И вот эта девица одного из благороднейших родов Англии и Ирландии сегодня пристрелила голландского лазутчика, проникшего в Тайную канцелярию и шпионившего там для Ост-Индийской голландской компании. Надо ли говорить, что эта неосторожность приведёт её в конце концов в лучшем случае к заточению в монастырь, где её постепенно отравят каким-нибудь медленным "гуманным" ядом от которого кровь сочится через кожу? Я не могу этого допустить и вынужден пересадить этот цветок в другую почву, где не будет грозить такая явная опасность. Увы но в наших колониях власть голландцев не меньше, чем в Англии. Потому и прошу принять мою верноподданную в ваших землях - хотя бы на несколько лет.
- С превеликим удовольствием исполним пожелание Вашего Величества!
- Учтите только одно - сия красавица довольно опасная штучка - а поскольку возраст её подходит к самому цветущему я прошу брата моего венценосного позаботься о том, чтобы она не засиделась безмужнею. Приданное за нею будет земля и крестьяне баронских земель Оффали на которые за время отсутствия наследницы никто не покусится. Найти её достойного мужа из военнго сословия думаю не составит труда... - Карл остановился на секунду и посмотрел на обоих разрумянившихся Григория и Мэри.
Король говорил громко и отчётливо - так словно очень хотел быть услышанным не только приглашёнными, но и незваными гостями. Наконец он сел рядом с Желябужским - так что напротив него оказались Григорий и Мэри.
- Вы, Грегори осмотрели Арсенал - всё ли вам понравилось?
- Тауэр великолепен - коллекция оружия и доспехов - много впечатлений. Очень понравилось в Новом Арсенале, где я свёл знакомство с Вашим казначеем флота и увидел пушечных дел мастеров.
- Как вам наши рынки?
- Биллингсгейт бьёт по носу очень сильно.
Карл рассмеялся. Настроение у него было самым приподнятым.
- Поэтому я там никогда не бываю.
Тут король снизил голос до шёпота:
- В Голландии, когда царь Алексей мне прислал соболиную казну я был всё равно, что пленник, а эта казна была всё равно что выкуп за меня. Ни одна королевская семья Европы не прислала мне ни фартинга. Когда я взошёл на трон я думал, что уж сейчас-то я смогу каждого отблагодарить по той части по которой они отнеслись ко мне в моей беде. Но измена как гниль в костях - до сих пор никак не могу утихомирить мятеж среди своих - а ведь при этом у меня есть могущественные противники. Сегодня флот голландцев мощнее английского, а армию мою они могут попросту купить - потому у меня нет шансов выбраться из капкана. Но остаётся надежда на то, что вместе с царём Алексем мы сможем одолеть это торгашеское племя. Через два дня будет большая охота. Полковник Кондом - мой лучший лекарь - сказал, что князь Прозоровский к тому времени будет достаточно здоров. После той охоты вас, - король обратился к Григорию и Мэри. - Я попрошу покинуть Англию и спешно отправиться в Россию, поскольку к тому времени месть со стороны голландцев точно будет готова. если у вас есть настоящее чувство друг ко другу - я благословляю вас. И вас Грегори отдельно прошу - не старайтесь одолеть в состязании сэра Галахада - поддайтесь ему.
А вас, господин, Желябужский, попрошу о том, чтобы вы помогли мне подлечить мою державу. Если гниль не одолеть - Англия рухнет.
==========
Гниль в костях - обыденное, старое название остеомиелита.
Бахмат - на Руси так называлась почти любая "татарская" лошадь - башкирских, ногайских или собственно татарских пород. Между тем поляки так называли только низкорослых крепких лошадей.
Стилет - кинжал с треугольным лезвием, "боевое шило". Предназначен для пробития доспеха.
Калибр 6 линий это 15,24 мм
Размер серебряного таллера примерно 40 мм.
Мягкая рухлядь - меха.
Два аршина и две пяди ростом - примерно 185 см. Аршин 71,12 см, пядь 22-23 см.
Фартинг - самая мелкая монета Англии.
Оценили 27 человек
35 кармы