Слова полковника Полтева о предстоящей войне запали Григорию в душу. Он настолько серьёзно отнёсся к своей обязанности подготовить стрельцов своей сотни к будущим походам, что отложил все посторонние дела - разве что в Теремной дворец наведывался, любушку свою повидать, да если Государь вызывал.
Сотня его была вся как один старше его - иногда и на десять лет, однако же поскольку молодцы были издалека - с Самары - ребята простые, командир не казался им молодым-зелёным и называли его величая по отчеству. Шутка ли лучший царёв стрелок! Даром что молод...
Бегства со службы в приказе Полтева не знали и на то были свои причины. Когда в Самаре полковник набирал пополнение он сверстал себе только охочих до службы молодцов - тех, кто готов был выслужить себе лучшую долю. Женатых не брал - тащить в Москву семьи стрельцов пользы нет, а мороки много. Если в других приказах дезертирство было обычным делом, то у Полтева разве что три-четыре случая в полгода - да и то чаще всего беглецов возвращали и всыпав батогов, науча уму-разуму, ставили назад в строй. После годичного наказа - отслужив в Москве или в походах стрелецкое пополнение должно было вернуться в Самару и многие мнили выслужиться в десятские, а то и выше. К тому же столуясь на казённых харчах, да служа в казённых кафтанах и сапогах стрельцы могли вполне себе позволить с жалования и откладывать и даже своё нехитрое дело начать. От такой доли мало хотел бегать.
Полуполковник Моховской рассказал, что в приказе готовили стрельцов к ратному делу смешивая ветеранов с новобранцами. "Постепенно новики перенимают повадки и навыки своих бывалых товарищей"... Григория такой образ действий не устраивал совершенно - ясно было, что коль скоро у многих ветеранов были и свои лавки в городе и свои заботы, то ученья никакого не получится. В вечор 17 января, уже по темноте, завершив смотр своей сотни он отправился в Немецкую слободу. На крестцах и решётках жгли огни и было довольно светло. Когда же добрался до Немецкой слободы - во многих домах горел свет.
В "Кёниксберге" он спросил как найти Патрика Гордона и ему указали дом полковника Иоганна Бехлера, где шотландец снимал комнаты. Григорий не медля отправился к своему недавнему знакомцу с визитом.
Дверь открыл слуга.
- Доложи обо мне господину Гордону. Скажи сотник Осьмого приказу Григорий Онисимов.
Гордон удивился, когда слуга оторвал его от вечернего ритуала - он писал дневник. Кто таков этот поздний гость? Однако увидев Григория он сразу вспомнил их встречу в трактире.
- Так вот это кто! Дружище, заходи конечно же!
- Благодарю! Я по делу и обратиться мне, наверное, более не к кому.
- Очень интересно... Какое дело?
Григорий собрался с мыслями.
- Как Вы и говорили, весной начнётся поход против поляков и мы сейчас готовим новобранцев к этому. Я не просто не опытен в этом деле - я и сам даже обучения не проходил в приказе. Однако когда я стал выяснять как учат новобранцев - понял - никак.
Гордон рассмеялся.
- Странно, дружище, что такой вопрос возник только у тебя одного. Как я заметил в Московии считают, что если человека записать в войско, то через некоторое время он будет хорошим бойцом. Сам всему научится. Насколько я знаю даже развёртывание из колонны в линию у вас не тренируют как следует. Впрочем то же самое и в Польше творится.
- А в солдатских полках тренируют?
- Непременно. Я занимаюсь этим дважды в день.
- Как же можно научиться этой науке? Если огневой бой я освоил, то как же научится командовать сотней?
- Этому научиться можно только командуя сотней. Причём учиться командовать нужно сейчас, иначе когда ты будешь учиться этому в бою - очень быстро обнаружишь, что командовать больше нечем.
- Сэр Патрик, я хотел бы взглянуть на то, как вы обучаете своих людей. Получить от Вас советы что мне делать.
- Тайны из сего я не делаю - приходи в любой день к Новодевичьему монастырю - у нас там марсово поле - там и увидишь всё своими очами.
Гордон предложил Григорию сесть в кресло и сам расположился напротив. Слуга зажёг несколько больших свечей и полумрак в гостиной отступил.
- Что главное на войне? Время! Когда ты воюешь время течёт медленно-медленно и кажется, что решительный момент для атаки никогда не наступит. Зато потом вдруг время сжимается и его становится мало, его не хватает, и ты никуда не успеваешь, твой враг впереди тебя на пол-шага и ты не можешь никак его обогнать. Когда я был молодым и только стал командовать лишь небольшим отрядом рейтаров я думал, что мне фатальною, самым роковым образом не везёт. Я всё время жаловался на удачу - на её переменчивость, пока не получил хорошего пинка от генерала Дугласа. И вот тогда я понял, что всё зависит только от меня, а не от удачи. Знаешь Грегори, что на войне помогает быть на пол-шага впереди противника? Дисциплина!
- Дисциплина?
- Именно! Дисциплина и порядок! Если ты держишь себя в порядке, свою роту в порядке, ты их вымуштровал сохранять порядок в любых самых трудных условиях - не будет никакой нужды в удаче. Для чего она?
- Ну а если ты оказался один и все вокруг побежали? Твоя рота стоит, а другие отступили?
- Ну и что? Стой дальше! Бейся! Никто не будет бросаться на опасного противника, а ведь если ты сохранил строй, и готов биться насмерть - кому охота попасть под твой меч? Тебе неизбежно предложат сдаться, чтобы не продолжать кровопролития.
- Плен?
- Не соглашайся на плен. Если стоять твёрдо, до конца - предложат почётную капитуляцию - с оружием и знамёнами выйдешь из этого боя. Иногда можно и отступить - если сумеешь сохранить порядок. Когда я служил под знаменем польского короля мы бились под Чудновым с полками Шереметьева и одолели его. Они сдались - и что же? Большая часть попавших в плен были переданы крымцам, а кто-то погиб сложив оружие попав под налёт татарской конницы - те напали против уговора после того как русские полки сложили оружие. И хотя польские гетманы старались выполнить условия на которых приняли капитуляцию - их союзники-татары творили что хотели. И султан крымский отговаривался тем, что не может совладать с дикой яростью своих войск. Но если бы Шереметьев встал твёрдо и не сдавался бы, а понемногу отходил бы на более удобные позиции - к нему успела бы подмога, да и поляки не могли бы нанести ему большего урона. Русским солдатам стойкости не занимать и если ты как следует их предуготовишь к тому - одолеть сотню вставшую в оборону даже полком будет невозможно.
- Ну а если война как раз с татарами, которые не знают воинской науки?
- Ты мне устроил экзекуцию, дорогой друг? - засмеялся Гордон, наливая Григорию и себе из глиняного бутыля. - Ах, извини, позабыл, что ты под зароком... Если ты готов на войне ко всему, если у тебя достаточно пороха и пуль, провианта и люди тренированы как следует - степняки вам не помеха. Бей их и выходи к своим, выходи к крепости, где ты сможешь отдохнуть и дать отдых людям. Не будет степняк к тебе в рукопашную идти, а и твоего огня будет держаться подалее. Тогда гибнут отряды, когда спину показывают степнякам. Вообще показывать спину на войне не только позорно - это ещё и смертельно опасно. Это намного опаснее чем град пуль. Не всякая пуля ранив убьёт, но погоня наверняка приведёт к истреблению войска.
Опрокинув в себя немного виски Гордон стал ещё более словоохотлив.
- Когда идёшь на войну приготовь выкуп за себя. Попадёшь в плен - тебя на этот выкуп и сменяют. Пока ты сотник - выкуп небольшой - тебе под силу. Ещё лучше, если ты в ходе боёв взял пленника родовитого - держи его при себе - далеко не отпускай, и если предложат выкуп за него - не соглашайся. Это будет твоя страховка от плена.
- Что ж будет, если сбежит?
- Если ты взял с него слово дворянина - куда он денется? Нарушить слово несмываемый позор, который пятном ляжет на всех его товарищей. Представь - один сбежал, а тем, кто сбежать не смог надели кандалы, прекратили делать поблажки в плену... Так что никто не захочет вернувшись на Родину получить множество врагов, которые испытали тяжесть плена из-за чьей-то прихоти. Кроме того любого, кто слово нарушил казнят без всякого милосердия, если поймают. Тот, кто слово нарушил не подлежит помилованию - только петля, причём без суда и трибунала. Ну а если ты взял пленника, а он тебе слова не дал, что не сбежит - так тому и быть - куёшь его в кандалы и ставишь солдата в надзиратели. Хлопотно - но того стоит.
- Это ясно, Патрик Иванович, но ты скажи что ж мне сейчас-то делать? Пока учу оружье снаряжать, да обращаться с ним - понятно, но ведь нужно и строй держать учить, как у вас в иноземных полках то делают. И как мне быть?
- Придёшь к нам на марсово поле, что при Новодевичьем - там увидишь что делать. Да и разве нет у тебя в сотне бывалых десятских? Если нет - испроси у полковника. Без того не будет толку. Сам ты в битвах не бывал, потому слушать тебя не будут так как их. Вообще накрепко затверди - командир командует через сержантов...
Долго шотландец рассказывал Григорию случаи из своей жизни, указывая что и где могло бы пригодиться в обучении солдат. И всё это продолжалось бы до самого утра - если бы свечи не оплыли и не прогорели бы.
- Благодарю за науку, сэр! - поспешил откланяться Григорий.
- Не благодари пока. Вот придёшь пред лицом государя свою сотню показывать - там и увидим - пришлась ли тебе моя наука ко двору!
- Не смею больше своими хлопотами вам досаждать, сэр!
- Я бы и далее тебе рассказывал, да завтра женю товарища - резчиком* у него на свадьбе мне быть следует, а посему нужно сегодня все дела переделать, чтобы завтра день высвободить.
Морозы прошли и 18 января Москву накрыла оттепель. Снег едва только не таял и было необыкновенно оживлённо на улицах. Григорий разведя свою полусотню на караулы остальных разделил на две партии - часть отправил к полковнику - к нему прибыли портные обшивать стрельцов в новые повседневные и парадные кафтаны, а остальных вывел в Замоскворечье - тридцать человек сегодня будут впервые в своей жизни стрелять. Погода как раз потворствовала в этом.
Григорий видел как стреляли другие приказы и полки, но его никогда это не устраивало. Огневой вал который призван был деморализовать противника никто и не думал показывать - хорошо если палили как попало полминуты могло пройти от первых до последних выстрелов. Испанец в книге писал, что залповый огонь залог победы и Григорий во что бы то ни стало хотел добиться такого результата.
- Вот что стрельцы... Когда враг идёт на вас издалека ваше дело простое - быстро выстрелить и успеть перезарядить до того как они в рукопашную сойдутся. Поэтому никого не выцеливаем - прикинули ручницу, вот так, - Григорий приложил свой карабин к плечу, - навели на вражину и пали.
Первый выстрел гулко огласил равнину, а часть стрельцов побледнели и присели. Они боялись огневого боя.
- Как учил вас те дни - зелье в дуло, шомпол, набиваем!
Стрельцы стали снаряжать пищали, и Григорий увидел, что один растерянно озирается на товарищей.
- Что не так?
- Шомпол где-то...
- Потерял? Потерял шомпол? Прозвание как?
- Стенька Заяц.
Григорий смотрел на него - здорового дебелого парня, который был почти на голову выше его и понять не мог что с ним делать. Ерофей Никитич - десятский, приданный к сотне лично полковником заметил колебания сотника.
- Провинился он, Григорий Онисимович?
- Как есть провинился.
Никитич взял бедолагу и отвёл в брошенный дом, на котором были укреплены мишени. Через минуту этот дом будет изрешечен меткими и не очень меткими пулями.
- Посидишь тут да покумекаешь что натворил, а твои товарищи пущай пуляют.
Командир побледнел от такого решения - а если шальная пуля пронзит гнилые брёвна навылет?
- Не убьём его так, Никитич?
- Бог судит - убьём или нет. Неча товарищей подводить.
Стена дома и впрямь была гнилой и трухлявой - Григорий когда сам палил по этой избушке видел что раз или два пули угадывали так, что прошивали насквозь обе стены, попадая в нижнюю часть венцов.
Порох был забит и Григорий приказал забивать пыжи, затем увидев, что все наконец справились (а некоторым пришлось ещё помочь) приказал закатывать пули.
Мишенями были торцевые обрезки брёвен - загодя стрельцы напилили их целый ворох - при попадании пули такая колобаха разлеталась и издали было видно что цель поражена.
Выстроил первый десяток, бердыши воткнуты в снег - пищали легли на них.
- Изготовились!.. Пали!
Два выстрела прозвучали почти разом, затем ещё и ещё, пока с пищалью не застыл последний стрелец. Он всё не мог нажать на спуск и его трясло до дрожи в коленях. Глаза закрыты, губы прикушены чуть не до крови.
- Н-да, дела... - опешил Григорий, которому и в голову не могло прийти, что эти бойкие здоровущие парни настолько могут бояться стрельбы.
- Как прозвание, стрелец?
- Си-и-дор Ла-а-поть.
- Что не палишь? Почто глаза зажмурил?
- Бо...о...язно, - парень заикался от страха.
- Чего ж боязно?
- Бабахнет оружье и голову мне разнесёт.
Никитич в голос заржал, затем примолк резко и сказал:
- Мож к Зайцу его?
- Ты, Ерофей Никитич так всю сотню туда затолкаешь. Страх так не одолеть.
Сидор стоял бледный как полотно - хотя остальные отстрелявшись и слегка приглохнув с непривычки раскраснелись, разрумянились что красны девицы.
- Пуляй, Сидор, не бзди! Давай! Пуляй! - подначивали товарища остальные ребята.
- Так вот, Сидор. Слушай сюда, и делай за мной. Упрись левой ногой вот так - Григорий показал, как нужно становиться в стойку для стрельбы. - Второй ногой твёрдо встань - так словно гуж тянешь. Тулово крепко держи - будто мешок на тебя сейчас взвалят. Упёрся?
Сидор встал как то требовалось, сначала неловко, потом увереннее. Григорий его потолкал в сторону, вперёд, назад.
- Ты - скала! Ты могучий утёс - враг тебя не сдвинет с места. Чуешь силу?
- А-а-ага! - заикнулся Сидор, он и правда почувствовал насколько сильно упёрся в замёрзшую землю.
- Прилаживай пищаль к плечу. Прижми её сильно, но не так крепко, - Григорий показал как приклад уложить правильно. - Дуло на бердыш, бердыш левой рукой придерживай и наводи куда потребно. Вот так...
Стрельцы смотрели во все глаза - и те, кто отстрелялись и особо те, кому ещё предстояло.
- Переступись, если встал неудобно и встань крепче, утвердись как следует! Готов?!
- Ага!
- Теперь наводи пищаль на колобаху, ровняй дуло так чтобы точно в цель бить - представь что ты не пищалью, а пальцем в цель указуешь. Получается?
Сидор сосредоточился было на мыслях как стоять, как прицеливаться, но когда дело дошло до того чтобы спустить курок он вновь зажмурился и палец его одервенел.
- Твёрже встань! Твёрже! Что ты как кисель? Плохо утром молил Богородицу, и чресла тебе расслабило? - вдруг крикнул Григорий резко повысив голос. - Пали!
То ли случайно, то ли от страха Сидор всё-таки нажал на курок. Грянул выстрел и стрелец слегка присев, открыл глаза, дико озираясь по сторонам.
Григорий хлопнул его по плечу.
- Дуракам везёт! Поглянь - добрый выстрел - пусть не в серёдку колобахи попал, а в край - но попал! - соврал Григорий.
Сидор просиял от того что избавился от неподъёмной горы страха, ещё не зная, что у него всё впереди.
Командир подозвал второй десяток и забрал у одного из стрельцов пищаль передав её опешившему Сидору.
- Товарищ тебе вот снаряженную пищаль даёт - чтобы ещё раз показал нам как ты палишь.
Сидор снова сник лицом. Он-то думал, что его мытарства закончились хотя бы и ненадолго.
- Встал, упёрся...
Стрельцы разве что не загоготали над товарищем.
- Наводи на колобаху... ну куда ты дуло направляешь? Не на охоте, не по уткам же бьёшь!
Сидор Лапоть стрелял и стрелял пока наконец колотун не оставил его в покое. Шесть или семь выстрелов из пищалей товарищей наконец прогнали его страх окончательно и он уже не только перестал бояться стрельбы, но и даже навык верно держать стойку, верно целить.
- Все всё видели? Кому что не понятно?
- Всё понятно Григорий Онисимович! - стрельцы отвечали дружно и бодро.
- Никитич, а ты посмотри-ка... почто бойцы свои пищали не снарядили? Кого ждём? Никитич, проследи чтобы всё верно сделали - пока я с третьим десятком стреляю - чтобы все остальные снарядились!
Бойцы опешили - им и в голову не пришло, что пищали нужно наново снаряжать.
Пока десятник командовал снаряжением пищалей отстрелявшихся, Григорий выпалил со вторым десятком. Теперь он уже обращал внимание на то как бойцы стоят и как наводят на цель. В это раз колобаху поразили двое и она разлетелась в щепки - пришёл черёд ставить новую.
Так стреляли до самого вечера, пока не стало темнеть. Уже ближе к концу стрельб из избушки достали Стеньку Зайца, который не столько был перепуган, сколько озяб и задубел - мороз невелик, а стоять не велит.
- Ну что, служивый, больше шомпол не забудешь?
- Не-е-е-ет! - клацал зубами Заяц.
- Бери пищали товарищей - сейчас будешь палить...
Заяц заулыбался. Не столько тому что стрелять доведётся, сколько тому, что понял - взыскание, наложенное на него кончилось, и догадывался, что последствий более не будет.
- Что страшно там в избушек было?
- По-первости совсем страшно. И потом - когда пули стали щепки с брёвен бить - чуть только сквозь не пробивали. А потом обвыкся. Я лавку на попа поставил - а она широкая, дубовая - и за ней схоронился.
- Слышали, братцы?! Смекалистый Заяц-то у нас!
Стрельцы в голос заржали.
- Ну смекалистый, становись наизготвку!
Вечером полуполковник Моховской оглядел ведомых Григорием стрельцов - они входили в приказной двор.
- Довольны пришли, - сказал он товарищам по думной горнице - сотским и прочим приказным.
- Будет ли толк? Таких бестолочей в этот раз пригнали, что ни украсть ни покараулить...
- Тебе ли жаловаться Гордей? - пробасил из своего угла, как из берлоги, Мартьян Смирной, он откинулся на пристеночной лавке опершис на стену, на глазах шапка, только бороду из-под неё и видно. - В твою-то сотню ни одного новика не влили - всех мне под начало, в мой полуполк.
Затеяли вялый спор и каждый стоял на своём.
В думную горницу ввалился Григорий и, поприветствовав всех, скинул шапку и кафтан.
- Ну, утрудился с новиками?
- Не без того. Тяжко других учить тому, что сам знаешь.
Князь Моховской распорядился налить Григорию чаю и продолжил выспрашивать, на что Мартьян Смирной, у которого Григорий был под началом затеял спор и с ним.
- Неча моих допытывать, Ерёма! Своих учи - у тебя тож пять сотен рыл.
- По-товарищески спрашиваю, а не как полуполковник.
Григорий примирительно сказал:
- Другое вам скажу чтобы не спорили - вот что сего дня заметил: после стрельб наших, а били мы с одного места - снег поперёд нас был чёрный от пороха.
На вопросительные взгляды сослуживцев он разъяснил:
- Не догорает зелье когда стреляет. Мекаю - четверть или даже треть пороха с пулей и пыжом не догоревшими вылетает.
- Неуж того раньше не знал? - удивился Мартьян Смирной. - Снег, буде он есть, завсегда чернеет от стрельбы.
- Не знал! Я-то другим зельем стрелял всегда - сам его готовил. Потому-то моё зелье дальше и шибче бьёт как раз из-за того, что попросту всё выгорает при выстреле!
- Да тебе жаль что ли? Зелье-то казённое! - засмеялся писарь, - У нас энтого зелья бочки - полный подвал!
На него зацикали - хоть и правая рука приказного головы, а всё ж его стрельцом никто особо не считал.
- Плохой порох - нет точности стрельбы, нет и силы, не будет и убоя - даже если попал случайно.
- И что ж ты делать предлагаешь?
Алексей Михайлович в начале года неожиданно расхворался. То ли после пиршеств неумеренных то ли простуда какая подкосила государя - но конец января 1663 года он провёл под надзором врачей - Сэма Коллинза и Горацио Бользена. Потчуемый эликсирами и сиропами он почти никого не принимал, и делами государства почти не занимался разве что иногда вызывая к себе ближних подручных.
- Пошлите-ка за Гришкой Онисимовым - хочу про Англию его повыпытывать что да как...
Григория отыскали на стрельбище - он готовил своих стрельцов без устали. Оставив их на поруки Ерофея Никитина Григорий вскочил на коня и стремглав оказался в Кремле, в Теремном дворце.
- Болен царь-батюшка, видеть тебя желает, чтобы ты сердце его развеселил, да может куранты почитал, - сказал Михаил Трегубый, царёв рында.
- Серьёзная хворь, али как?
- Доктора с палат не спущают - говорят - может плоше стать. А так царь бодрым тщится казаться.
В палатах было жарко - царь имел обыкновение лежать на тахте у окна, там где света чуть более и чтобы он не простудился истопники старались вовсю. Увидев Григория прибывшего так скоро Алексей Михайлович приободрился.
- Не чаял, что ты в сей же час прибудешь! С приказа тебя вызавали?
- Отчего ж, царь-батюшка? С поля, со стрельбища. Расторопные у Вас гонцы. Вот и лошадь мне свою отдали, чтобы я скорее Вас навестить изволил.
- Крепко службу держат, за то и люблю. Слыхал новость от Шаховского?
- Сызнова налёт на ярославском тракте?
- Верно - налёт, да только неудачный. Молодцы, что у тебя навык брали двух разбойников наповал порешили, и выяснилось, что стрельцы там беглые озоруют. Коломенского приказа беглецы. Хорошо подготовил ты ярыг с Разбойного... Сей час стрельбы вёл - своих стрельцов так же готовишь?
- Да, государь, верно.
- Жду когда похваляться начнёшь - коли в нашем войске будет хотя бы один приказ таких стрелков, что тебе не уступают - верно одолеем польских супостатов.
- Стараются новики, да пока кроме стрельбы ничего не получается. Порох плохой, а хороший делать - времени не хватает. Но пока и сие зелье годно. Хотя б чтоб стрелять с пищалей не боялись - от того отваживаю.
Вид у самодержца был утомлённый - средина дня, а болезнь давала о себе знать. Григорий увидел свежую английскую корреспонденцию и принялся её разбирать.
- То ладно. Сделаешь себе такого зелья как тебе потребно. Я в Хамовниках приказал новую пороховую мельницу ставить - так что пойдёшь туда, да научишь их порох молоть да испытывать. Ну да ладно...
Подметил я, что письмо англицкое не сильно от латыни отлично - многое понимаю, да не всё... Посему про англицкие дела мне расскажи да куранты давай зачтём... Пётр Прозоровский прислал целый ворох свежих лондонских листков...
Григорий прочёл несколько статей в «The Intelligencer» и перевёл Алексею Михайловичу один из абзацев:
- Повеление подчиняться королевскому «Акту о печати» вызвано общей распущенностью последних времен, когда многие злонамеренные лица осмеливались печатать и распространять книги еретические и мятежного содержания. По сему любое издание обязано предоставлять первый оттиск Роджеру л'Эстанжу, которого король Карл II соизволил назначить блюстителем порядка и спокойствия в части книгоиздания. Кроме строго воспрещается издавать периодические беллютени и листки новостей, кроме установленных Его Величеством изданий «The Intelligencer» (Осведомитель)и «The News» (Новости).
- Ну что ж посмотрим - принесёт ли это Англии успокоение... Говорят брожение умов там всё ещё сильно, а у сторонников республики есть силы вредить королевскому дому... Что скажешь Гришка? Смущают ли негодные люди умы подданных короля?
Вопрос был неожиданным и ответа на него у Григория не было.
- Сё надо у Ивана Афанасьевича Желябужского спрашивать - я мало общался с подданными Карлуса, не такой-то я знаток англицкой речи, а тогда только-только говорить сам начал.
- Думаю, что вопрос сей и твоя Марьюшка не хуже Желябужского знает, а ведь он далече, она же рядом...
- И верно.
- Что там цесарцы пишут?
- Германского языка не ведаю. А вот латинские новости Вы государь и сами верно читали...
- Нет, не брался ещё. Ты зачти.
- Наследник датского престола принц Кристиан прибыл ко двору короля Франции Луи XIV и был встречен весьма торжественно с большим салютом. Король Франции соизволил охотиться в предместьях Парижа вместе с будущим монархом Дании и они успешно затравили лося...
- Это что ж - намекают на то, что галлы с датчанами в союз намерены вступить супротив свеев? Ведь лось - свейский символ! То-то король свейский вертится как уж на сковороде и не знает что ему делать...
- Царь-батюшка, я когда возвращался в Россию мы приставали в Копенгагене и наш шкипер Виллем-голландец, что привозил вам послание Карлуса, встречался с королём Дании Фредериком. Очень хвалил его.
- Сей венценосец весьма разумный правитель. Уже дано наблюдаю за ним и он день ото дня всё крепче на трон садится. Сей час он уже сделался наследственным монархом, а ведь начинал с того что его избирали - и права оставить престол сыну у него не было. И вот видишь что получается - отослав сына во Францию он показывает - наследник престола будет иметь могущественных союзников... Хитёр лис? Ой хитёр!
- Копенгаген показался мне очень хорошо укреплённым городом. И гавань защищена отлично.
- Царевну Евдокию буду сватать за датского принца Кристиана. Если породнимся - будет нам великая польза от того. Дания ключ и угроза свеям - а ведь королю Дании и норвежские земли подчиняются - оба пути торговых наших будут защищены их флотом...
Григорий всё больше и больше вникал в государевы дела и планы. Словно на ладони перед ним раскрывались замыслы самодержца. Грандиозность свершений захватывала дух - за Каменным поясом простиралась Сибирь, прикаспийские степи завязывались на Астрахань и волжские города, Дикое Поле постепенно отдавало земли - остроги ставились всё южнее и южнее, а в польских землях присоединённые к Руси города стереглись крепкими гарнизонами. Россия вставала твёрдо и расправляла плечи как исполинский богатырь только что проснувшийся ото сна.
- Видишь Гришка почему мы обязаны быть сильными и искусными в войне? Покажем силу - и датчане нам рады будут помочь, и остальные союза захотят! А силу вам детям Марса показывать пристало - так что готовь своих молодцов лучше, великое дело затеваем!
==========
Резчик на свадьбе - свидетель.
Марсово поле - название любого полигона на котором в Древнем Риме тренировали легионеров. Место для проведения полномасштабных учений.
Ручница - старый, аналог слова "ружьё". В более узком значении пищаль.
Роджер л'Эстанж - главный цензор Великобритании при Чарльзе II.
Оценили 14 человек
23 кармы