Гениохи, зихи (зиги) и ахеяне (ахеи, ахейцы) канули в Лету, но оставили потомков. Потомков не только по крови, но и по опасному бизнесу пиратства. Более того, их потомки подняли бизнес предков на новую высоту. Своеобразным Эдмундом Хиллари, покорившем пиратский Эверест, были убыхи.
Сейчас сам народ убыхов практически исчез. После Кавказских войн подавляющая часть убыхов уехал в казалось бы дружественную Турцию (хотя турецкие корабли неоднократно становились убыхской добычей), которая в считанные годы «переварила» своих друзей, полностью ассимилировав их. Немногочисленные оставшиеся убыхи оказались в заложниках своего собственного образа жизни, отказ от которого разобщил их, а многих поставил вне закона. Ведь подавляющее их большинство к тому времени забросили земледелие и скотоводство, вместо этого мужчины предпочитали высокодоходный морской разбой и работорговлю.
Посему попытки романтизировать этот, пускай воинственный и храбрый народ автору кажутся нелепыми, т.к. работорговля — один из самых пещерных и бесчестных актов человеческой истории. Известный этнограф, археолог, историк и действительный статский советник Российской империи Адольф Берже писал об этой тёмной стороне смелых бойцов гор: «Пленопродавство, неизменный спутник грабежей и набегов, вошло в нравы и обычаи горских народов и распространилось даже на собственных детей…»
Так, в некоторых источниках указан и вовсе отталкивающий обычай, распространившийся среди убыхов, бывших флагманом работорговли. За огромный калым (выкуп) некоторые семьи «выдавали замуж» в Турцию своих собственных дочерей и сестёр. В тех обстоятельствах это «замужество» по факту представляло собой продажу в рабство. Кстати, поэтому многие убыхи и мигрировали в Турцию, т.к. у них там было некое подобие родственных связей.
Убыхи проживали на территориях в районе нынешнего Сочи, используя устья впадающих в Чёрное море рек, таких как Хоста, Мзымта, Шахе, Кудепста и т.д., в качестве своеобразной базы для своих пиратских кораблей. Несмотря на то, что часто упоминается термин Убыхия, как и Гениохия, и Черкесия (в Турции, к примеру, к черкесам относили вообще всех выходцев с Северного Кавказа – адыгов, абхазов, шапсугов, натухайцев и самих убыхов), с определением «государство», единое и обозначенное границами, не имеет ничего общего. Это просто название территории, на которой в основном проживает сплочённый культурой и языком народ.
Черкесы. Национальный музей Адыгеи, Майкоп
Административное устройство убхского общества отличалось консерватизмом и патриархальностью, являясь практически родоплеменным. У власти над каждым родом стоял аристократ (патриарх наиболее древней фамилии, князей в известном нам смысле у них не было) – глава народного объединения, а каждый род владел своей территорией со всеми вытекающими последствиями.
При этом убыхи часто создавали как племенные союзы даже с родственными народами (абхазы, абазины и т.д.), так и вели с родственными черкесскими «коллегами» по разбою небольшие войны за контроль над территорией или правом единолично грабить торговые суда. К концу Кавказских войн, когда часть абхазов, не желая больше быть игрушкой в политике Турции и Запада против России, переходили в подданство империи, убыхские отряды проводили против бывших союзников и по сути «родственников» карательные рейды. Однако сами убыхские роды почти не враждовали – этому способствовала традиция аталычества, когда совсем юного убыхского парня отправляли на воспитание к соседям, а то и в другое племя.
Черкесская боевая галера
Несмотря на известную степень разрозненности, военное дело убыхов было поставлено весьма высоко. В отличие от многих адыгских (черкесских) народов воинские формирования убыхов вполне можно было именовать армией. Она была чётко организована и структурирована. Был авангард, отряды прикрытия и группы снабжения. Это как раз положительно (если можно так сказать) сказалось на пиратском ремесле. В самом деле, большой разницы между пиратским нападением и ведением боевых действий убыхские командующие не видели. Таким образом, при всей малочисленности убыхи сильно выделялись даже среди других родственных черкесских пиратов.
Корабли этого необычайно воинственного народа заслуживают отдельного упоминания. Отчасти это были далёкие потомки гениохских камар, т.к. также были вёсельными, хоть и носили иногда парусное вооружение. Но сравнивать их с камарами во всём было бы верхом некорректности. Эти корабли были куда более крупными и скорее походили на галеры, а в некоторых источниках их именовали бригантинами. Стоит сделать небольшую оговорку, подтверждающую факт применения парусов. На русском флоте существовали гребные бригантины, поэтому моряки, завидевшие убыхский пиратский корабль, идущий на вёслах и под парусами, именовали их привычным для них термином.
На переднем плане модель боевой галеры. Национальный музей Адыгеи, Майкоп
Корабли убыхов обладали высокой по тем временам скоростью и маневренностью, при этом были достаточно мореходны. Так, один из князей Аублаа (княжеская абхазская и убыхская аристократическая фамилия), а именно сочинский князь Ахмет Аублаа (есть мнение, что он по крови был абхазом – последствия аталычества) в первой половине 19-го века владел необычайной почти мифической бригантиной. На ней он, во главе военизированного отряда головорезов, не только атаковал торговые суда в открытом море, но и совершал отчаянные рейды даже на крымское и турецкое побережья, ловко уходя от преследования крупных кораблей как Российской империи, так и Турции. Кстати, слава Ахмета Аублаа на черноморских берегах по своим масштабам могла не только конкурировать, но даже порой превосходила пиратскую славу Генри Моргана или Уильяма Кидда.
У убыхов формировались целые флотилии боевых галер, которые, конечно, уже невозможно было унести с собой в кавказские леса, поэтому укрытием для них служили укромные устья рек. Эти корабли по своей конструкции принадлежали к семейству черкесских судов. К концу 18 века убыхи, как и остальные черкесские народы, начали вооружать свои корабли небольшими лёгкими пушками-фальконетами. Орудия либо покупались за границей Убыхии, в том числе в Турции, либо добывались в бою. Диаметр канала ствола фальконета не превышал 50-60 мм, поэтому они применялись во время абордажа. Какого-либо урона крупному кораблю, да ещё с приличного расстояния, они причинить, конечно, не могли. Однако…
Отсюда, кстати, и специфическая тактика морского боя у убыхов, которая весьма напоминала тактику гениохов – быстрое и внезапное сближение с кораблём противника и захват в абордажной схватке. Когда атаке подвергалось крупное судно, штурм проводился силами нескольких галер с разных сторон. Маневренные приземистые независящие от направления и силы ветра галеры добивались эффекта неожиданности, нападая ночью, в тумане или со стороны солнца.
Пушка-фальконет
Если должного эффекта внезапности добиться не удалось, пираты-стрелки с помощью кремневых ружей и указанных выше фальконетов старались огнём подавить опомнившуюся команду, чтобы стать с кораблём борт о борт. Стоило абордажным крючьям впиться в деревянные борта жертвы, как мигом на палубе оказывалась абордажная команда. Судьба судна была предрешена.
Бойцы таких штурмовых отрядов были вооружены мушкетонами или, так называемыми, абордажными пистолетами. Это оружие, способное вести огонь картечью, не имея точности ввиду конструкции, обладало большой поражающей силой, а вес картечи достигал 80 грамм. Также пираты, конечно, вооружались пистолетами. Но отличительной особенностью их вооружения было, разумеется, столь характерное Кавказу холодное оружие.
Кинжал кама
Излюбленным оружием пиратов были шашки, но этим их арсенал не ограничивался. Большое хождение имели удлинённые и укрупнённые кинжалы кама, которые чем-то отдалённо напоминали римские короткие мечи гладиусы, правда, последние не имели длинного узкого дола вдоль клинка. И уж совсем экзотикой на фоне другого холодного оружие, ходившего в пиратской среде, были кинжалы, иногда именуемые мечами, кваддара (также встречается наименование каддара). Кваддара имеет прямой клинок с незначительным изгибом, имеющий одностороннюю заточку. При этом чаще всего кольчуги, бытовавшие в военной среде черкесов, на море популярностью не пользовались — стоило выпасть за борт, как боец мигом шёл на корм рыбам.
Кваддара
Торговля награбленным шла бойко. На «рынки» Убыхии и Абхазии слетались турецкие дельцы. А порой сами убыхи ходили к турецким берегам со знатным «товаром», включая людей. В Турции даже существовали десятки черкесских «торговых» семей, поселившиеся в Порте для удобства ведения дел. Даже во время Кавказских войн и крейсерства русских кораблей, в условиях полной конспирации, подавая световые сигналы, турецкие суда торговцев (по факту контрабандисты и рабовладельцы), приставали к берегам Северного Кавказа. Война, пиратство и любые бедствия Кавказа всегда приносили барыш Турции и другим странам.
Пиратство убыхов медленно перетекало в военные действия и обратно. Так, когда Российская империя продолжала осваивать разобщённый междоусобными войнами и подстрекаемый против России Кавказ, досаждая тем самым жадной до власти Оттоманской порте, наши корабли столкнулись с убыхскими пиратскими кораблями. Несмотря на несопоставимость хорошо вооружённых российских кораблей и галер пиратов, случаи нападения на наши бриги, люггеры и корветы имели место. И применялась как раз свойственная убыхам тактика.
Атака черкесских галер
Так, в 1836 году в районе будущего Сочи был атакован бриг «Нарцисс» капитан-лейтенанта Варницкого. Бриг занимался привычным крейсерством, пресекая действия контрабандистов, когда попал в полосу штиля. Убыхи не упустили столь удачный момент, ведь их корабли в ветре не нуждались. Сразу семь галер пошли на штурм брига. Численный перевес был на стороне противника. Капитан-лейтенант Варницкий понимал это, а также то, что в случае неравной абордажной схватки экипаж перебьют, а бриг со всем своим вооружением станет добычей убыхов.
Варницкий решил, что единственный шанс – огневая мощь брига. Но сам бриг оставался недвижим в столь не вовремя заштилевшем море. Поэтому он выделил команду, которая живо переносила орудия в штурмоопасные места, к примеру, на «оголённую» корму. Позже командир отметил, что нападавшие беспрекословно подчинялись одному из «капитанов» галер, командующему штурмом с носа своего корабля. Варницкому удалось отбиться, но команда понесла тяжёлые потери от ружейного огня врага.
В 1837 году ситуация повторилась с находящимся в крейсерстве люггером (люггеры — двух- или трёхмачтовые быстроходные суда) «Глубокий». Правда, в этот раз добиться неожиданности убыхам не удалось. Галеры вовремя заметили, а после моряки, умудрённые опытом войны на Чёрном море, применили весь артиллерийский потенциал люггера, не позволив пиратам даже подойти близко.
И в том, и в другом случае убыхи, несмотря на неудачу, продемонстрировали смелость, смекалку и грамотность, но имели место случаи, которые ни храбрости, ни тем более воинской славы им не прибавляли. Так, в ночь с 30 на 31 мая 1838 года разыгралась трагедия фрегата «Варна» капитана Тишевского. Внезапно обрушившийся на фрегат шторм сорвал корабль с якоря. Вскоре фрегат понесло к берегу и с силой ударило о грунт. Команде пришлось спасаться вплавь в штормовых условиях.
Крушение русской эскадры на Абхазском берегу у реки Соча 30 мая 1838 года
Завидев бедственное положение русских моряков, убыхи, подоспевшие к месту крушения, зарубили шашками обессилевших в борьбе со стихией матросов, выплывавших на берег. Всего в полосе прибоя от ударов волн и оружия противника погибли 30 человек. Оставшихся удалось отбить прибывшему русскому отряду из форта Александрия (позже Навагинский), возведение которого как раз «Варна» и прикрывала. Убыхи бросились бежать, правда, успев пограбить оставшееся имущество фрегата. Та же история той же ночью повторилась с корветом «Месемврия», но, так как в последнем случае моряки оказались на берегу с оружием в руках, значительных потерь удалось избежать.
Что характерно, в Англии и Франции в приступе лицемерного злорадства гибель фрегата и корвета окрестили «великой морской победой» свободолюбивых горцев над русскими угнетателями. Про пиратство, работорговлю и набеги с целью разбоя просвещённые европейцы предпочитали помалкивать.
У форта Александрия
Но более всего на излёте Кавказских войн и, казалось бы, нескончаемого пиратства убыхов русское командование было обеспокоено действиями необычайно почитаемого среди своего народа Хаджи Берзека. Чаще всего его именовали «неугомонным старцем». Он был самым упрямым ненавистником Российской империи, при этом опытным воином, и прекрасно знал мореходные таланты своего народа.
В 1841 году построенные для освоения земель и искоренения пиратства русские укрепления на Кавказе облетела весть, что Хаджи собирает целую флотилию боевых кораблей, а также всеми силами укрепляет её мощь. Последнее могло означать приток на побережье Северного Кавказа контрабандных турецких, английских и французских орудий и ружей. Крейсерство усилили, нивелировав угрозу. Однако Хаджи был постоянной головной болью. И не только для России, но порой и для черкесских племён, которые имели отношения с русскими, т.к. считал их предателями, не стесняясь в действиях.
Хаджи Берзек
В самом деле, до Крымской войны военные действия в отношении воинственных горцев чередовались с экономическими и политическими манёврами с целью заключения дружественных отношений. И, если бы не война, возможно, это принесло бы плоды. Доводом в пользу сего предположения служит трагическая ситуация Новороссийска в 1855 году. К городу подошла англо-французская эскадра. А в это время в горах зарубежные провокаторы, в том числе и турки, натравливали черкесов на русских. Мол, самое время, пора перебить гарнизон крепости.
Несколько дней с 28 февраля 1955 эскадра обстреливала город и укрепления наших бойцов, практически уничтожив все постройки молодого Новороссийска. Несмотря на это, отряд черкесов, находящийся в выгодном положении, отказался атаковать русские войска. Во-первых, горцам не препятствовали торговать в Новороссийске, следовательно, хозяйства начали богатеть. Во-вторых, командование крепости потворствовало взаимоотношениям, как экономическим, так и социальным. В-третьих, многие черкесы устали от поборов представителей собственной знати, реквизировавших как скот, так и молодых мужчин на войну. Но более всего начинали раздражать «союзники», по мнению простых людей не теряющие ничего, но готовые жертвовать кровью горцев до последней капли.
План Новороссийского укрепления
В итоге судьба убыхов сложилась трагически. Кавказские войны 19 века даже после всех перипетий Крымской войны (фактическое оставление побережья, самоличное уничтожение построенных укреплений и прочее) катились к своему концу, т.е. к победе России. Командование решило перейти к более жёстким мерам. Черкесским народам был выдвинут ультиматум: или коренной перелом образа жизни и быта, включая переселение, или же миграция в Турцию. Часть народов решила принять российское подданство, другая же часть решила переселиться в Турцию. Большинство убыхов приняло решение мигрировать. Отчасти этому способствовали прежние связи с Турцией, но чаще всего это решение вообще принималось за них. Многие убыхские дворяне владели многочисленными крепостными, а крепостное право в России утратило свою силу – вывод очевиден.
Самые прозорливые зажиточные семьи вместе с ценным имуществом уже мигрировали, а вот последняя волна мигрантов-убыхов, из тех, кто сражался до последнего, была брошена на произвол судьбы. Бывшие союзники из Англии и Франции, до этого науськивающие против русских, в изменившейся политической и военной обстановке и слышать о каких-то там кавказских аборигенах не желали. А Турция, принявшая самых «жирных» представителей убыхов, не могла себе даже представить, как можно принять остальных, которых были десятки тысяч.
В 1864 году набитые под завязку корабли отбыли в сторону турецких берегов. Перегруженные суда топили шторма, мигрантов в условиях замкнутого пространства косили болезни и жажда. Когда же вожделенный берег был достигнут, оказалось, что на первых порах только этот берег убыхи и будут видеть. Турция, совсем не готовая принимать такое количество беженцев, устроила лагеря прямо на берегу под палящим солнцем.
Одно дело иметь союзников против России «где-то там», другое дело получить ораву по сути чужих тебе людей прямо «здесь». Убыхов и прочих черкесов косил голод и лихорадка, а в это время Порта прикидывала, что с ними делать. Точнее, какую максимальную пользу для их империи могут принести эти люди.
Тевфик Эсенч
В итоге убыхов рассеяли по всей Османской империи, часть в самых негодных для ведения какого-либо хозяйство землях. Половина из них погибла, а остальные полностью утратили свою идентичность. Бывшие союзники и вроде бы собратья по вере (хотя вопрос религии среди убыхов необычайно сложен ввиду удивительной смеси языческих верований, ислама и т.д.) насильственно заставляли принимать турецкую культуру и язык. Таким же образом их забирали в армию для ведения своих войн на Балканах. Сам убыхский язык оказался полностью утерян. Последний его носитель, Тевфик Эсенч, умер в Турции в 1992 году.
Как ни странно, но именно в ненавистной многим убыхским аристократам России вопрос возрождения убыхов как этноса хотя бы стоит на повестке дня, в отличие от Турции и бывших западных союзников. На данный момент к убыхам себя относят несколько десятков человек, но только по крови, т.к. в достаточной мере ни культуру, ни тем более язык они не знают.
С одной стороны, возрождение целой культуры (конечно, без определённых традиционных занятий, от которых разит средневековьем) — дело хорошее. Один только вопрос верований убыхов – подарок для религиоведов. С другой стороны, не станет ли движение возрождения убыхов очередной авантюрой? Не станет ли базой для экстремизма и национализма? А вдруг мутирует в трамплин для политиканствующих проходимцев из отряда «грантоядных»? Нам ли не знать уроков 90-х, когда бывшие потомственные крестьяне и рабочие на глазах превращались в аристократов, князей и графов. И мгновенно начинали требовать всего, с падения царизма недоданного, разве что про крепостных помалкивали.
Оценили 68 человек
100 кармы