За бутылку пива — сосновый бор, за чайник чая — березовую рощу

Тайга гибнет не от пожаров, главный враг — высокопоставленные барыги. Лес Сибири распродают за копейки. Декриминализировать отрасль никто не собирается

У него ежемесячный доход два миллиона рублей. Налог он платит всего лишь в 6% – по упрощенке как индивидуальный предприниматель. И вот он спрашивает меня: где еще, в какой стране мира это возможно – столь низкая ставка? И итожит: Путина я как поддерживал, так и буду.

Мы беседуем и пьем вперемешку крепкие древесные напитки, чай и местную водку, смотрим на древесный ярус темнохвойной тайги сразу за окном, и я понимаю: дело, возможно, не столько в бездонных углеводородах, не в «ценностной войне» с Западом и даже не в близости президента к народным чаяниям, сколько в море тайги. Пока оно есть, ничего в стране меняться не будет. Потому что в тайге и 6 % много, о налогах здесь многие вовсе не слышали. И эти люди всегда будут поддерживать режим, чего бы он ни выкидывал.

Глава Счетной палаты (СП Красноярского края Татьяны Давыденко предала гласности впечатляющие цифры: лес у нас, оказывается, рубят по 1 (одному) рублю за кубометр. Не всегда, но бывает. Средняя же стоимость услуг лесничеств по заготовке древесины — 6 рублей за куб, и она, вы не поверите, последние годы снижается. А всего в прошлом году из края легально вывезли леса на 48 млрд рублей (на 33 млрд из них — в Китай), и бюджет края от этого получил менее 1,6 млрд. Вместо 10–15 млрд, говорит Давыденко, но вот эти цифры – лишь ее желание, отраслевые эксперты говорят, что 1,6 млрд (3% от выручки) – реальная цифра для той экономики, что есть. Она экспортирует бревна, не изделия.

Но это не все. Более 30% экономики края в тени. Соответственно там вообще никаких отчислений. И «нити этой ситуации ведут в Москву», говорит глава СП. Вот, собственно, все, что интересного она сказала, но этого вполне довольно.

Что такое куб леса? Если в условных бревнах длиной 6 м с диаметром 0,2 м, то таковых в кубе 5–6. В редчайшем дереве будет куб и даже полкуба не часто. На торгах лес отдают миллионами кубов, сотнями тысяч гектаров. Когда в Иркутске взрослое дерево продавали рублей за 40, дешевле бутылки самого гнусного пива, это казалось верхом цинизма. А в Красноярском крае, выходит, дерево, растущее у нас сто и более лет — суровые условия, — рубили по 17 копеек. За бутылку пива — сосновый бор. Кто стрижет маржу? Куб кругляка идет потребителю от 2,8 тыс. рублей до 11 и более (за кедр). Какая наркоторговля, о чем вы, да и вообще любой нелегальный бизнес — рядом не стояли.

Так что перемены возможны, только когда тайгу вырубят. Яйцо режима где-то здесь. И поэтому речи о защите леса, о декриминализации отрасли – лишь сотрясение воздуха. Лес будут вырубать без оглядки, пока эта власть.

И пока мы пьем, а в стопке – тайга. Одна и та же цена. И в заварном чайнике на пару чашек – березовая роща в придачу.

Тень и ее место

Но сколько их, жирующих на лесе? Глава иркутского следкома Андрей Бунёв говорит, что сами лесорубы получают копейки, обогащение начинается со второго этапа, с пилорам, где перемешивают легальную древесину с теневой и еще, чтобы обнулить таможенные пошлины. Однако заработки на пилорамах тоже, в общем, не особо впечатляют. Берут там объемами. Больше получают на следующем этапе, в пунктах приема и отгрузки леса. Дальше — граница. С той стороны идут фрукты-овощи. С нашей — лес. Заграница перепродаст его в разы дороже. «Участники второго и третьего этапов, — говорит Бунёв, — покупают «Крузера», может, даже дом построят». Но, само собой, никаких налогов и отчислений за лесорубов. И больше никто нормальных денег не получает. «И когда мы работаем только по рубщикам в лесу, — спрашивает генерал, — на что мы влияем?»

Ну да, люди, живущие у тайги, не могут лес не рубить — они им живут. Все равно что запретить в Сибири, как во всей России, жечь траву, стерни, сухостой. Точно люди, которые поколениями так увеличивали производительность земли, сдвигали сроки посевной, перестанут траву жечь. Запреты, затрагивающие экономические интересы народа, не работают. Лишь заставляют идти в тень, в жизнь наизнанку. Тень — это не только про миллиарды. И про гроши. И тем, кто за них горбатится, они так же дороги, как тем, кто гребет миллиарды, и они все — за сохранение статус-кво.

На дверях магазина в Новоназимове, деревушке Енисейского района, на всеобщем обозрении списки 29 семей, кому напоминают вовремя оформить субсидию по доходу. Это чуть не каждая четвертая семья поселка, и это, насколько я понимаю, семьи с детьми: в школе, где к новоназимовским ребятам добавляются дети из окрестных деревень, более 90% учеников — из малообеспеченных семей. А лес прямо здесь пилят миллионами кубов, рядом и огромная перевалочная и складская база второй в мире по запасам золота компании «Полюс». В местном полуживом колхозе тоже есть сторож, он же истопник в гараже. Получает полторы тысячи рублей в месяц. Был там зимой, а весной, сказали мне, может, сторожу теленка дадут неофициально, это 10 тыс. рублей, весомая премия.

«На свету» пришлось бы платить минималку. Никто этого делать не будет, сократят. А в тени человека поддерживают. Эта темная сторона жизни тихих и дружных поселков, как и воровство на всех уровнях, — системообразующие факторы. Нарушишь один — пойдет сыпаться все. Выводить лесорубов из тьмы — значит искать им работу. Ее нет. Значит, давать возможности для легального бизнеса. Но тогда это будут другие люди. Пока они в тени — не рыпаются. И довольствуются — кто «Крузером», кто советскую «Ниву» апгрейдит, кто в тайгу на ГАЗ-66.

Наутро после ликвидации самого крупного и затяжного в этом мае курганского пожара я познакомился на месте, в Старопросветском участковом лесничестве, с мастером леса (это не квалификация — штатная должность, но в данном случае и это верно, и то): доброжелательный, скромный, под 30 лет стажа, интеллигентная речь. Сутками — шепнули про него — не выходил с пожара. Потом узнаю про зарплаты мастеров леса: 10–15 тысяч.

Красноярский край богаче Курганской области. И? Давыденко: «Люди получают 10–12 тыс. и до 26. Президент все время говорит о бедности. Те, кто занимается лесом, и те, кто там живет, самое бедное население. Это самое страшное». (Позже, на сессии, глава СП уточнила: речь о средних зарплатах в лесничествах, они — от 12 тыс. до 27 тыс.)

Но на эти деньги не прожить, такие зарплаты — прямое приглашение в тень, билет на обратную сторону луны, присланный Красноярском. Давыденко не связала эти темы, но про тень, падающую на лесничества, упомянула — санрубки в них отдают подрядчикам, связанным с заказчиками (покупателями). И вот там и появляется рупь за куб. (А меньше 80–100 рублей стоимость, по данным минлеса, просто не может быть.)

Люди с 10 зарплатными тысячами тоже вправе воскликнуть: где еще, в какой стране это возможно? Совершенно с другой интонацией, но, кажется мне, продолжат так же, как и тот индивидуальный предприниматель с 2 млн в месяц чистыми: Путина как поддерживали, так и будем. Потому что эта власть дала им тень, где они могут выжить.

О выходе из нее нечего и думать. Этот, с 2 млн, для чего весь этот разговор завел, знаете? Его волнует одно: поднимут его на вилы, когда начнется? Он еще свой или уже чужой?

Красноярский губернатор Усс летит на Петербургский экономический форум (6–8 июня), где помимо прочего намечены международные соглашения и насчет лесных богатств. Традиционно ожидается на этом собрании и президент.

16 мая Путин сказал о лесохозяйствовании в Сибири: «Там, конечно, и воровство ужасное, и нанесение колоссального ущерба природе и будущим поколениям».

Но в чем интерес власти? В народной поддержке или в тайге?

Выстрел в ногу

Красноярские цифры, кстати, не столь впечатляют на фоне иркутских, где более половины незаконных рубок России: государство возмещает местному лесному бизнесу НДС, и налог на протяжении долгих лет превышал все собранные в иркутской лесной отрасли налоги на 4 млрд рублей ежегодно (если б просто запретили рубить в Прибайкалье лес, бюджет экономил бы 4 млрд в год). Только в 2016-м налоговые платежи иркутских лесорубов впервые превысили возмещенный НДС. В том же году прижали ООО «Вуд континент», скупавшее лес у лесорубов в Чунском районе. За полтора года небольшое ООО сбыло продукции на 5 трлн рублей (вся доходная часть бюджета РФ составляла в том году 14 трлн рублей) и заработало 650 млрд (6,5 бюджета области).

У Новоназимова я как раз встретил горемык-старообрядцев с Чуны — устроились здесь водилами лесовозов: «Сами чунари вымирают. Работы нет. Леса выхлестали кругом. Ветра начались. Оставшиеся деляны Краслаг (Красноярское ГУФСИН. — А. Т.) в аренду взял, нам податься некуда».

Но в Иркутске бригады силовиков под контролем Генпрокуратуры с прошлого года начали зачистку чиновников, сидящих на лесе, и, главное, спасают тайгу, уже отведенную под топор. О деле черных санитаров – сплошной вырубке под видом санитарной в госзаказнике «Туколонь» – «Новая» писала в прошлом году в № 51, после чего, собственно, само уголовное дело и появилось, прошли серийные задержания начальников («Новая», № 63, 101). 6 июня в рамках этого дела в аэропорту Шереметьево задержали иркутского министра леса Сергея Шеверду. Еще до этого расследования и до введения чипирования древесины, только на элементарной активности силовиков налоговая отдача с одного куба леса, по данным Бунёва, выросла с 84 до 240 рублей. В разы выросли поступления от аренды лесных участков.

Ну вот, скажете, государство реагирует, борется с тенью, говорит ей знать свое место. Вот и Давыденко… Чтобы избежать иллюзий, придется рассказать подробней о подоплеке ее речей — этого то ли бунта на корабле, то ли эффектного выстрела председателя СП себе в ногу. Важны детали. Выступление Давыденко против губернатора Усса, начавшееся с интервью Караулову, опубликованному 31 мая на YouTube, и продолжившееся 4 июня на сессии Заксобрания, произвело трагикомический эффект. Комический — из-за Караулова, его хлестаковщины, нарциссизма и просто глупости, ну а ноты трагедии звучали дважды, оба раза со слезами — когда Давыденко рассказала о своих онкологических проблемах и когда она расплакалась после вопроса о преследованиях и угрозах. Смогла лишь сказать: «Разговаривали, беседовали». Но фамилий не назвала — «боюсь». Добавила: ФСБ предлагала ей защиту.

Давыденко всегда была командным игроком, глубоко системным, плоть от плоти, никаких аналогий даже с Кудриным, пытающимся играть самостоятельную политическую роль в тех же обстоятельствах: СП подотчетна законодателям и в Москве, и в Красноярске. Но в той команде, где всегда служила Давыденко, были раньше все — и самая близкая ей, норильчанке, северная никелевая группа (бывшие губернаторы Хлопонин и Кузнецов), и группа алюминиевая (Усс), и бывший когда-то теневым отцом Красноярска, а затем вписавшийся в истеблишмент Быков. С группой последнего Давыденко в последние годы сблизилась особо. Но теперь северян оттеснили, а Быков, последовательно горько разочаровывающийся во всех губернаторах, «разглядел» теперь и Усса, бывшую свою надежду и опору. Они — на ножах, и Быков сейчас вовсе выставил на продажу свои активы — и возможно, уедет. И куда теперь Давыденко?

Прежде сор из избы Давыденко не выносила. «Новая», например, запрашивала ее о деле КРЭК (Красноярской региональной энергетической компании; см. № 18, 21, 38, 39 за 2014 г. и № 59 за 2015 г.), и отвечала она откровенно издевательски, отправляя за информацией на пустой сайт СП. Спустя год (!) с момента обнародования МВД исчерпывающих данных об этом деле, спустя десятки ответов из администрации президента и федведомств краевая СП наконец подвела итоги своей проверки. Но поделилась ими лишь с Заксобранием и ГУМВД, «Новой» отказала. С каких щей отчет засекретили и откуда у Давыденко такие права, абсолютно не ясно.

Разгадка, вероятно, в том, на чьи счета утекли деньги из бюджета (дело КРЭК — это о многомиллиардном выводе краевых средств в офшоры). А утекли они друзьям членов правительства и бизнес-структурам, близким к красноярскому губернатору (в то время) Льву Кузнецову и к группе Прохорова–Хлопонина (предыдущего главы края). А Давыденко, повторю, человек команды.

Дело КРЭК напрямую связано с лесным беспределом, те же фамилии. Не один Усс все устроил именно так, многие лесные аферы в Нижнем Приангарье, под Лесосибирском начинались в губернаторство Хлопонина и Кузнецова. Тогда под лесообработку, под «крупнейшие инвестпроекты в области освоения лесов в РФ» по льготным расценкам раздавали гигантские лесосеки. Никаких комбинатов так и не появилось, лес распилили на кругляк. Согласно концепциям, сейчас от реализации тех инвестпроектов ждали 7,3 млрд налогов, получили 0,3 млрд. Давыденко тогда молчала.

А сейчас внезапно полетела к Караулову — поведать правду. Почему? Вечером 28 мая глава минлесхоза Дмитрий Маслодудов — тот, кого проверяла Давыденко, — подал заявление в прокуратуру, и уже утром 29-го прокуратура подписала решение о комплексной проверке СП. Так говорит Давыденко. «Мне примерно рассказали: на следующей неделе должно быть возбуждено уголовное дело <…> и отстранение от занимаемой должности. Суд и отстранение».

Караулов в последнее время брал интервью у Быкова и его сподвижника депутата Ивана Серебрякова. Быков сдает: раньше его обелял и плевался в его врагов Лимонов, и в завиральных опусах того хотя бы дышала страсть и чувствовался стиль. Караулов подбирает весь компромат на Усса — благо это несложно, и даже если Давыденко не хотела прямого противостояния с Уссом, Караулов оформил все именно так. И при чем тут лес и люди, живущие у тайги?

Искусство тушить

Счетная палата заявила, что краевая власть неэффективно тушит лесные пожары. В прошлом году выделено 1,3 млрд на их предупреждение и ликвидацию, что на треть больше, чем в 2017-м, однако площадь пожаров выросла в три раза, до 1,6 млн га, а ущерб лесному фонду — на 1 млрд рублей, в итоге превысив 4 млрд. «Есть территории, где вообще не тушили, — сказала Давыденко. — Точнее, пытались, но так, что пожар разрастался больше и больше, и горело начиная с 8 соток и дошло до 15 тыс. га». (Караулов насчет 15 тысяч га восклицает, что это половина Франции (!). Загадочная карликовая страна Франция.)

Ладно Караулов, но вот это «не всё тушили» свидетельствует, что главный аудитор края или не понимает базовых вещей, или делает вид. Все и не надо тушить. Такие площади пожаров теперь в крае и есть — плюс-минус — и зависят от погоды. Природе они не страшны, они вписаны в нее, это ее элемент, инструмент обновления, у нее все идет в дело, и она ко всему приспосабливается. Пожары страшны человеку и экономике, но если жилью не угрожают, а расходы на тушение превысят потенциальный ущерб, то тушить — бессмыслица, освоение бюджетов, и только. Слава богу, эта нехитрая мысль, которую наука долбит десятилетиями, дошла до власти, и самолеты МЧС больше не отправляют в тайгу биться, а десантников — сгорать. Со стихией бессмысленно бороться, это не война, таежные пожары — традиционное сезонное явление, их нужно учитывать, а все, что сверх, — имитация пожаротушения. Профанация. Давыденко может игнорировать мнение отечественной и мировой пирологии, но она должна знать нормативные акты (в частности, положения Рослесхоза) о пожарах-«отказниках» в зоне контроля.

Говорить о дымке от лесных пожаров, долетающей до Красноярска, тоже полная нелепица. Переведите алюминиевый завод на нормальные технологии, а ТЭЦ с угля на газ, и дымка исчезнет.

Почему Давыденко не боится выглядеть некомпетентной?

На сессии Заксобрания 4 июня прокурор Михаил Савчин рассказал о поступивших в прокуратуру заявлениях на Давыденко от премьера регправительства и министра леса: те полагают, что глава СП могла действовать в интересах бизнеса дочери. Премьер подтвердил, что в докладе СП фактов хищения нет, зато есть личные мотивы. До этого близкий к Уссу телеканал ТВК распространил информацию, что Мария Давыденко, дочь председателя СП, возглавляет ООО «Аэропром» — авиапатрулирование и тушение лесных пожаров (это подтверждают и независимые источники). В прошлом году прокуратура обнаружила нарушения в «Аэропроме», и минлесхоз лишил его госконтрактов на 200 млн, после чего СП и обрушила критику на регправительство за неэффективное тушение.

Ну а что сам Усс? Выступление Давыденко его «обескуражило», провозглашена новая лесная политика, и «оснований рвать на груди рубаху, поводов для драматичных оценок нет». Усс поручил своему заму Павлу Солодкову (генерал-лейтенанту ФСБ) встретиться с Давыденко и узнать, от кого исходили угрозы. Но, по его словам, та не смогла сказать ничего конкретного. Меж тем 4 июня ГУ МВД начало проверку «в связи с возможной угрозой профессиональной деятельности Давыденко».

На сессии ее доклад назвали «частью масштабной операции» против Усса, а первый вице-губернатор Сергей Пономаренко обвинил Караулова в вымогательстве 2,4 млн за невыход в эфир некоей передачи об Уссе (не той, что с Давыденко), «которая была заказана определенными и всем известными политическими силами». Караулов в ответ потребовал возбуждения уголовного дела по статье «Препятствие работе журналиста». Не знаю, правду ли говорит Пономаренко и по причине каких способностей его держат в вице-губернаторах, но явно не умственных: к репутации Караулова нечего прибавлять, но если до этого никого не интересовал его очередной бенефис на фоне плачущей провинциальной чиновницы, то теперь сюжет с таким поворотом стремительно набирает популярность. И все, даже того не желая, узнают про Усса и сосны по 17 копеек. Пономаренко, видно, набрался передового опыта общения с московскими журналистами у главы Ширинского района братской соседней Хакасии Сергея Зайцева.

В конце сессии Давыденко предложили уйти в отпуск. Отказалась.

Тушить возгорания в своих рядах у чиновников получается эффективней, чем в лесу. Испытанная технология — уводить от сути к частностям. Со сказанного — на того, кто сказал. Однако цифры и факты железные.

…Встань на трассе у Лесосибирска.

Лес-кругляк везут 24 часа в сутки, лесовозы прут каждые 3–4 минуты. Мимо лагерных лесоповалов можно ехать часами. По вымахавшим здесь осинам видно, где вывалили тайгу при Сталине, где при Брежневе. Где при Путине — огромные пустоши.

источник