Кому нужна норманская теория

В своей статье («ЛГ» № 23, 14.06.2017) Виктор Марьясин справедливо заострил внимание на проблеме интерпретации исторических фактов, идеологической составляющей работы историков и археологов. Ведь наше будущее во многом находится в руках представителей этой профессии – они изучают русские древности, заняты поиском корней русского народа, и выводы, сделанные ими, имеют огромное, в том числе геополитическое, значение.

Названные представители науки чётко подразделяются на две группы. Первая – это те, кто занят поиском истины. Вторая – занятые созданием исторических фантасмагорий. Есть ещё третья группа учёных, которые, не будучи специалистами в важном для нашего самосознания вопросе, просто на веру, в силу давней традиции, принимают эти фантасмагории за исторические реальности и дополнительно тиражируют их в своих трудах, книгах и учебниках.

Яркий пример идеологических манипуляций – норманская теория, согласно которой, прибывшие на Русь в 862 г. варяги, во главе которых стоял Рюрик, были шведами. Эта идея о начале русской государственности, не имеющая под собой абсолютно никаких оснований, является выдумкой шведских политиков. Впервые она была сформулирована шведским дипломатом Петром Петреем в 1615 г., чтобы обосновать права Швеции на захваченные в годы Смуты русские земли.

Позиция Петрея, которого немецкий историк Эверс называл пустомелей, стала генеральной линией шведской историографии XVII в.: её тогда развивали учёные Видекинд, Верелий, Рудбек. С ещё большей активностью мысль Петрея культивировали и пропагандировали по всей Европе его соотечественники в XVIII в., особенно после катастрофических поражений Швеции в войнах 1700–1721 и 1741–1743 гг., нанесённых ей Россией. Но политическая подоплёка и отсутствие доказательств у этой антирусской теории были столь явственны, что её не приняли многие немецкие ученые – либо прямо опровергали (Преторий, Томас), либо просто игнорировали, утверждая, что русские варяги являются выходцами из славянской Южной Балтики (Хюбнер, Лейбниц, Клювер, Бэр, Бухгольц).

В русской исторической науке о варягах как скандинавах речь завели в 1735 г. Готлиб Байер и в 1749 г. Герхард Миллер. Но последнему дали аргументированный отпор Ломоносов, Фишер, Штрубе де Пирмонт. Однако в XIX в. норманизм в отечественной науке охотно приняли, в силу западнических настроений и под влиянием работ Шлецера, ведущие ученые России – Карамзин, Соловьев, Ключевский и др. Тот же норманизм продолжал господствовать у нас в советское время (только тогда считали, признавая варягов норманнами, что они сыграли весьма незначительную роль в русской истории).

Сейчас норманизм торжествует в нашей науке без каких-либо оговорок. в 2012 г., когда праздновалось 1150-летие зарождения российской государственности, археолог Сергей Щавелёв торжественно отрапортовал: «горсточка» викингов, выступающих, по сравнению с «аборигенами», «носителями более сложной культуры» и обладая менталитетом «лидеров», во главе с Рюриком «основала целое государство, даже в начале своего развития равное по площади среднему европейскому королевству». Правда, из скандинавских саг следует, что шведы начинают появляться на Руси только в конце Х в., т.е. спустя 120-130 лет после призвания варягов. К тому же, викинги-пираты, специализируясь исключительно на грабежах, не занимались государственным строительством. В данной сфере опыт нарабатывается столетиями, вот почему, по сути, только ко времени распада Руси шведы смогли создать своё собственное государство. Да и первые города они научились строить лишь к концу XIII в., тогда как наши варяги их массово «рубили», давая им славянские названия, четырьмя-тремя столетиями ранее.

Этот же шведский взгляд на русскую историю торжествует в образовании. Так, в учебнике Е.В. Пчелова «История России с древнейших времён до конца XVI века» для 6-го класса (2012 г., в его «крёстных отцах» ходят директора двух институтов Российской академии наук: археологии и российской истории), который, согласно аннотации, способствует осознанию школьниками «своей гражданско-национальной идентичности», варяги представлены скандинавами, норманнами, викингами. Причём детям эта идея навязывается и таким ещё вопросом: «Как вы думаете, почему в Швеции был установлен памятник первым русским князьям?» Да откуда им знать, что он установлен лишь под влиянием пустомелей петреев, в том числе русских? О варягах-скандинавах говорит уже для будущих учителей – студентов-историков – и учебник В.Г. Вовиной-Лебедевой «История Древней Руси» (2011 г.).

Пытаясь материализовать свои фантасмагории, наши археологи, по собственному диагнозу, «неизлечимо больные норманизмом», добились, например, включения Рюрикова городища (в 2 км к югу от Новгорода) в перечень ЮНЕСКО, рекомендованный для посещения маршрута «По дорогам викингов», создания археологического музея «Княжая гора» на Передольском погосте (рядом с новгородскими сопками IX-X вв.), который «будет носить древнескандинавский характер» (причём этот проект должен был получить от Европейской комиссии по культурному развитию грант размером в 300 тысяч евро).

По словам видного новгородского археолога Сергея Трояновского: «Викинги на Новгородской земле были другими – они не воевали, не захватывали города, они были вынуждены договариваться. Если это мы покажем европейцам, вся Скандинавия будет здесь в качестве туристов». Трояновский подчёркивает огромную разницу в действиях викингов и варягов, но не замечает, что данный факт означает только одно: варяги и викинги – это совершенно разные народы, у которых принципиально различались типы поведения.

Возникает вопрос: торговали сырьём, будем теперь торговать родной историей, превращая её в “Скандленд” и отдавая её древности на потеху туристам-скандинавам? А наши школьники и студенты, участники археологических экспедиций, отрекаются – романтично, под гитару у костра – от родных корней: «По звёздам Млечного Пути легла отцов дорога / По звёздам Млечного Пути драккар в морях летит…». Слова к песне о кораблях викингов, говорят, сочинил кто-то из питерских профессоров-историков.

Подобными играми, только уже в прусско-тевтонское, увлечено калининградское юношество под руководством русских (!) наставников, что постепенно приводит к потере гражданско-национальной идентичности. Какая-то часть молодёжи начинает ориентироваться не на Россию, а на Германию (об этом неоднократно писал в «ЛГ» профессор Шульгин).

В 1968 г. белоэмигрант, историк Михаил Каратеев, замечал: «Сколько непоправимого вреда принёс норманизм престижу нашей страны»; «норманская доктрина пошла на вооружение тех русофобских сил западного мира, которые принципиально враждебны всякой сильной и единой России, – вне зависимости от правящей там власти, – и служит сейчас чисто политическим целям». В XX в. она послужила Гитлеру для обоснования нападения на СССР («организация русского государственного образования… дивный пример того, как германский элемент проявляет в низшей расе своё умение создавать государство»), а ныне столь же безотказно служит тем же западноевропейским русофобам.

Стоило президенту Путину в декабре 2014 г. напомнить, говоря о важности возвращения Крыма в «родную гавань», что «в Крыму, в древнем Херсонесе… принял крещение князь Владимир, а затем и крестил всю Русь», как его тут же поспешили одёрнуть из Швеции, где нынешние петреи убеждены, что лучше нас знают нашу историю. Таким «крупным знатоком» оказался бывший премьер-министр Карл Бильдт, который оперативно отозвался в «Твиттере»: «Это был античный греческий город Херсонес, где викинг, князь киевский Вальдемар был крещён. Сомнительные основания для Москвы претендовать на Крым».

Снятый на деньги российских налогоплательщиков фильм «Викинг», в котором главным героем выступает великий князь Владимир (ничего общего с викингами не имеющий, что видно хотя бы по его пантеону богов 980 г.), призван, получается, продемонстрировать правоту Бильдта. А сколько денег ухлопали на эту фальшивку? Бюджет кино – 1 миллиард 250 миллионов рублей. Вот бы эти деньги да на гранты учёным, чтобы они противодействовали шведским историческим концепциям…

Норманизм, будучи агрессивным по своей природе (иначе как доказывать небывалое), уничтожает не только нашу историю. Он уничтожает наши святыни и, по сути, является клеветой на русский народ, приписывая несвойственные ему чувства. Так, для известного археолога Льва Клейна Байер, Миллер, Шлецер «блюли пользу науки», а «Ломоносов мешал ей», и вообще Ломоносов – ультрапатриот. Достаётся от Клейна и замечательным русским историкам Дмитрию Иловайскому, Ивану Забелину, которые, «подходя к вопросу с позиций великодержавного шовинизма, выступали против “норманской теории”, поскольку она противоречит идее о том, что русский народ по самой природе своей призван повелевать и господствовать над другими народами». А для молодого историка Константина Писаренко Ломоносов – хам и скандалист, нахал, хулиган, грубиян, драчун, дебошир, преступник, пьяный кутила, невоспитанный мужик, необузданный, ужасный, воинственно-бешеный и т.д. и т.п.

Норманисты вытравляют из нашего сознания название «Русь», под которым в документах тысячелетней давности выступает крупнейшая держава раннего Средневековья, достигшая высочайшего уровня развития – материального и духовного. Норманисты именуют его «Скандославией» (филолог Дмитрий Лихачёв), «Восточно-Европейской Нормандией» (историк Руслан Скрынников), а недавно археолог Евгений Носов «отыскал» в Новгородской земле «Нормандию». Но с такими историческими уродцами – скандославами и нормандцами – у нас, конечно, не будет будущего. Аналогичным образом расплодившиеся в Минске «креативные» противники Русского Мира предлагают белорусам назваться литвинами, забыв о нашей общей исторической Руси.

Кстати говоря, уроженец Гродненской губернии, «русский со знаком качества» Иван Солоневич одну из причин катастрофы 1917 г. видел в том, что «нас учили оплёвывать всё своё, и нас учили лизать все пятки всех Европ – “стран святых чудес”».

Чтобы не случилось ничего подобного в условиях ведущейся против России гибридной войны, в которой важнейшая роль отводится историческим фальсификациям, нам следует с историей говорить только на «вы». Тогда она точно забронирует нам место в будущем, а наши потомки и через тысячу лет смогут сказать словами Достоевского: «Русь жива и умереть не может».

Вячеслав Васильевич Фомин,

доктор исторических наук, профессор