ТАК ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ.

Данелия снял два фильма-пророчества: Кин Дза Дза и Паспорт. 

Через много лет я попал в оба фильма, которые об одном и том же: Родину можно потерять нажав на контакт - это раз; без бумажки ты какашка - это два. 

Враги нарисовали границы и сделали врагами советских людей. Мало, кто из вас знает, что такое пересечка. Этот рассказ я написал в 2015, когда ездил из Москвы в курскую область на пересечку. Я иностранец в своей стране, где в Казани улица названа в честь моего деда!

ПЕРЕСЕЧКА.

Это я а это - водитель - серьезный и очень много видевший в своей жизни. Его большая Родина исчезла, а малая была брошена. 

Начало первого ночи. Москва. Я уже час стою под холодным ветром, ожидая его, моего водителя. Жутчайший ебун, а я в тенниске с коротким рукавом. Звонил сто раз. "Еду-еду". Вспоминаю все косяки узбеков, которых видел в армии, сооружаю из них Бухарские минареты матов. Байдурды - дальнобойщик. "Я Москва пльохо знаю, Макс. Извини". Дурды извинялся. Я не первый его пассажир и не последний. Я засыпаю, Потом просыпаюсь и требую остановки. Два часа ночи. Стоим возле забегаловки. В маленьком зале две шмары. Тарелки со съестным, дымящиеся сигареты, матерные шутки, недопитая бутылка водки. Обе втыкают в смартфоны. Из одного из них дребезжит что-то мозговыносящее про золотые купола, но еще круче. Совсем незнакомое мне музыкальное поле замкадья. Небритое лицо кавказской национальности наливает мне сто, дает закусь.

- Мужчина, а куда вы едете? - барышням хочется спать, но надо работать.

- Хотите со мной? - мой тон не приглашал их, но надо работать.

- У вас нет 70 рублей?

- Я похож на того, у кого есть 70 рублей?

Они не смотрели мне вслед. Светать в России. В начале третьего уже не ночь. За окном не украинские пейзажи. В чем отличия? Гигантские леса, кленовые чащи. Клёны у меня в Киеве под балконом. Росли вместе со мной до пятого этажа хрущевки. Но это клёны леса высотой метров в двадцать пять. И белая стена берез, еще выше. И много свободного, дикого пространства. На Украине или засеянные чем-нибудь поля или сёла-сёла-сёла. А тут много дикого поля! Слева жужжал Дурды.

- Узбекстон, там жить хуёво. Работа нет, власть давит. Мой брат биль наркоман, сидель, потом жьэнилься. Она тожье сиделя. Поехали за трава и их посадили. Брата посадили на золото. Это - вишька.

- Почему?

- На зольото радиация болшой. Через год прислали от брата отрезанный воротник.

- Почему воротник?

- Тела не присылают с золота. Радиация. Отрезают воротники и присылают родственникам. Там хоронят.

Дурды начал трудовой путь в Бухаре. Собрал своими руками Камаз из запчастей и поехал по советским дорогам.

- Чё возили?

- Всё. И бараны и апельсины. Как-то стоял на границе с Украиной, в Таганрог. Вез электроды. Встретиль сослуживец. Он сам дагестанец. Очередь болшьёй. Но я рад биль. Мы отцепили кузовА и поехали из Таганрог в Дагестан. Там неделю гуляли, пока очередь не дошла. Потом поехали опять Таганрог.

- Что про Украину думаешь? Почему узбеки не едут на Украину

Смеётся.

- А чо там дельять? Нищий страна, работа нет, война идьёт, хужье чем Узбекстон.

- Да ладно! У нас воротники не присылают! - взыграл во мне патріот.

- Да. У вас дажье воротники не присылают.

Гигантский дубовый лес делал в предрассветных сумерках невидимым лицо человека слева от меня. Дороги СССР - это его жизнь. Он знает о них все.

- А чего теперь таксистом?

- Вез гранат, - вздыхает Дурды, а мне, кто два месяца, как из Украины, чудятся спаренные кузовА, наполненные до краев гранатами Ф-1, - и таможьенник, сука, тормознуль. Три сутка стояль, гранат чмекнуль. Хазаин айзебаржанэц грозилься. Пришьльос Камаз атдать. Сам его сабираль. Все грабят. Узбекстон мог харашьё зарабатывать на диня, но в Казакстон грабят нашьи машьины.

- А на Украине?

- Тожье. Знаишь, что всэ наши дольжьны периодичеськи ехат на граница, туда-суда перехадить? Панимаишь, шьто Прибалтика биля нашя, а тепер ЕС, там нада виза, туда-суда. Грузия тожье виза нада. И далэко, трудно ехат. Беларусия виза не нада, но там Союзний государство, не канает пэрэйти. Толко Украина остальса. И там нашьи трое сутки целий, автобус стоят жьдут. Российские погранцы пропускают, не трогают. А на Украина грабят. Три тыщи с кажьдого за переход берут.

- А если не дать?

- Тагда пашьоль на хуй - уёбивай! Или еще хужье - красный печать ставят в паспорт - невъездной. Или пльяти или уёбивай!

Узнавая эти новости, я испытывал такую боль, что засыпал. Потом просыпался и продолжал разговор. А он не удивлялся моим исчезновениям и появлениям. Привычно вел, продолжая разговор с прерванного места. Это ему привычно. Русские поля, русские гигантские пространства бежали за окошком и как бы рождали меня заново. Оторванный от своей Большой Земли много лет, я понимал, что двадцать пять лет прожил на окраине. Мимо. Хотелось все изменить, все поправить. Вернуть все, как было. Чтобы Дурды мог спокойно работать в своей Бухаре, как когда-то. Но он не будет. Кто видел Россию, назад не захочет. Лишь раз, за 1200 километров он попросил тайм-аут. Под Москвой стояли мы. Я курил, а он спал, как Штирлиц. Потом мы разругались из-за денег. Потом мы помирились. Расстались навсегда. Вам грустно? Мне тоже.

ЭТО ТЕБЕ НЕ СССР, РОДНОЙ!

Вышел за макаронами - попал в иную галактику без паспорта. В 1986 смотрел Кин Дза Дза, в 1990 Паспорт. Оба пророческие. Советский народ вышел за макаронами, нажал на контакт, оказался в галактике Кин Дза Дза без советского паспорта. А этот козёл с дырочками там остался. С вами были Дурды Рахимов, водитель из Бухары и Максим Равреба из Киева. Которые вместе с вами ступили на эти гнусные пески на задворках Вселенной.

ГДЕ ЗЕМЛЯ?