Страж порядка всю ночь катался с ее останками в машине
Год назад на трассе М-55 водитель сбил девушку. Удар был такой силы, что тело, словно лезвием, было перерезано пополам. Вместе с верхней половиной трупа, которая влетела внутрь салона авто, лихач и его друг сбежали с места происшествия. http://gazeta-n1.ru/news/50310...
Сегодня, спустя год после того страшного события, сестра погибшей узнает о том, что дело закрыто. И даже водительские права парню, совершившему наезд и покинувшему место ДТП, уже давно вернули. В причудах бурятского правосудия разбирался корреспондент «Номер один».
Скрылся и поджег авто
Напомним, год назад мы уже писали об этом страшном ДТП. 16 апреля 2017 года в девять вечера 32-летняя Мария Седунова, жительница поселка Селенгинск, возвращалась домой от подруги, которая проживает в Таракановке. Но тем вечером до своих двух маленьких дочек она так и не дошла. Смерть настигла ее на трассе М-55. Водитель, к слову, полицейский, не только сбил ее, но и уехал с места ДТП. Рядом с ним на пассажирском сиденье был друг лихача, кстати, тоже бывший полицейский. Но поступить по-мужски два товарища не сочли нужным.
К сожалению, ДТП со смертельным исходом, как и наезды на пешеходов на дорогах Бурятии, происходят нередко. Но обстоятельства данного происшествия шокировали всю республику. Не только сама смерть Марии Седуновой была страшной, но и все, что происходило с останками несчастной после ее смерти, напоминает фильм ужасов.
– От сильного удара Маша влетела к водителю через лобовое стекло. Сломанным стеклом ее тело, как лезвием, разрезало пополам. Верхняя часть тела влетела в салон машины. Ее голова угодила прямо на колени пассажиру. Но они не остановились. Так ездили до утра с этими останками. Мы смотрели фотографии, где видны в машине кровь, кишки, выпавшие органы – это так страшно! – вспоминает сестра погибшей Ирина Сурикова. – Сначала у нас были только ее ноги. Второй фрагмент тела с ее головой попал в морг только на следующий день, 17-го числа.
Ближе к утру водитель остановился возле села Большая Речка. Здесь автомобиль вместе с кусками тела девушки пытались сжечь. Забегая вперед, отметим, что версия водителя о том, что машина «загорелась сама», не подтвердилась. Автотехническая экспертиза показала, что иномарка была в исправном состоянии, а значит, ни о каком самовозгорании речи идти не может. Как подозревают потерпевшие, автомобиль подожгли для сокрытия следов преступления.
Тогда в СУ СК по Бурятии нас уверили в том, что расследование будет максимально объективным и его результаты ни в коем случае не зависят от бывшего места работы водителя (в мае 2017 года после служебной проверки полицейский был уволен из правоохранительных органов по отрицательным мотивам).
И вот спустя год после трагедии мы узнаем, что дело не только закрыто, но и даже водительские права виновнику наезда уже вернули. Мужчина ездит на машине, работает, словом, ведет обычную жизнь обычного человека, будто ничего страшного не произошло. Как такое могло получиться?
Год страданий и слез
Ирина Сурикова, сестра погибшей Марии, уверена, что ее отсутствие в Бурятии на протяжении года сказалось на ходе расследования. Контролировать, проверять, отстаивать права потерпевших, проживая в Красноярске, она не могла. Но весь этот год женщина была занята не менее важными делами. Ведь она взяла под опеку обеих дочерей своей сестры – Арину, которой был всего годик, когда погибла ее мама, и Ульяну, которой было пять лет.
– Я оформляла опеку в Красноярске, собирала все необходимые документы, проходила учебу в Центре семейных форм воспитания. Сейчас так просто детей никому не дают, даже если это родственники. Нужно получить специальный сертификат, – говорит Ирина.
Вот так нежданно-негаданно Ирина стала многодетной матерью четверых деток. О том, как ей приходится сложно в материальном плане, рассказывать можно долго. Как и о том, что она по сей день видит, как дети тоскуют по родной матери.
Чуть позже Ирине пришлось забрать к себе в Красноярск и маму, которая серьезно болела. На родине в Кабанском районе остался только отец-пенсионер, которому и дали статус потерпевшего. Но что может сделать пожилой человек, который не разбирается во всех юридических тонкостях? Тем более что одни следователи сменялись другими. Всего их было трое. Этот нюанс, по мнению Ирины, также сказался на качестве расследования.
Вскоре после трагедии с Машей в семье Ирины, которая и без того еще не успела оправиться от горя, случилось новое несчастье. Четыре года назад у ее матери диагностировали рак. Была успешно проведена операция. Но после страшной смерти младшей дочери пожилая женщина стала сдавать.
– Она так сильно переживала, что практически перестала есть. Что мы только не делали, но два месяца она отказывалась от еды. Она не смогла пережить это горе. Умерла, можно сказать, от истощения, – плачет Ирина.
И снова были похороны. А потом попытка вновь начать жить. Хлопоты с детьми. И страшные слова девочек.
– Младшая – Арина – была еще маленькая, когда ее матери не стало. Она просто иногда смотрит на фотографию Маши, показывает пальчиком и говорит: «Мама красивая!». А Ульяна помнит все. Бывает, идем с ней в детский сад, а она прикладывает руку к уху и как будто разговаривает с мамой: «Привет, мамочка, сейчас я иду в детский сад. У меня все хорошо!». Вот так с ней общается. А иногда просто плачет, говорит: «Я соскучилась по маме».
В январе Ульяне исполнилось шесть лет. За этот маленький отрезок своей детской жизни малышка уже успела повидать на своем веку слишком много страшного… Сначала трагически погиб папа, потом попала под машину мать. Затем умерла от горя любимая бабушка. И хотя девочка не показывает виду, что ей плохо, внутри нее поселился большой страх. Страх, что смерть снова заберет кого-то из ее близких.
– Ульяна стала меня называть мамой. По своей воле. Если я болею, ложусь отдохнуть, она бежит ко мне с испуганными глазами: «Мамочка, ты заболела, да? Так же, как мама, как бабушка?!». То есть она постоянно боится, что со мной тоже случится что-то нехорошее, – рассказывает Ирина.
Остался на коне?
Тем временем в Бурятии виновнику ДТП Глебу Сергучеву совершенно не до этих абсолютно неинтересных для него подробностей из чужой жизни. Все это время он был занят тем, что рьяно защищал свои права. Парень обзавелся адвокатом и, по мнению Ирины, сделал все возможное и невозможное, чтобы выйти сухим из воды.
– Когда я выясняла обстоятельства дела, полицейские мне говорили, когда утром обоих мужчин, находившихся в машине, начали допрашивать, друг Сергучева говорил о том, что они ехали 130 километров в час. То есть давал весь правдивый расклад. Но эти показания сейчас нигде не записаны. Теперь Сергучев утверждает, что ехал на небольшой скорости. Учитывая характер травм, это крайне сложно представить, – считает Ирина.
Но самое непонятное в этой истории – то, что Глебу Сергучеву не было сделано медицинское освидетельствование. И несмотря на то что запах алкогольного перегара почувствовали даже следователи, сей факт Ирине объяснили весьма пространно.
– Следователь полиции мне сказал, что, со слов бабушки Сергучева, он от стресса выпил рюмку водки. Из-за чего у него и был запах изо рта. Это следствие или детский сад? – возмущается Ирина. – Наркотесты, кровь на алкоголь – никакие анализы взяты не были.
На все вопросы Ирины следователи отвечали одно и то же: ждем результатов автотехнической экспертизы, затем дело будет передано в суд. Результаты пришли. Согласно выводам экспертизы, Сергучев ехал, не превышая разрешенную скорость на трассе, то есть 70–80 километров в час. Вторая аналогичная экспертиза показала то же самое.
– Уголовное дело прекращено в связи с отсутствием признаков состава преступления. Выводы следствия основаны на выводах автотехнической судебной экспертизы, с учетом судебно-медицинской экспертизы трупа. Также был проведен следственный эксперимент на этом участке дороги с участием Сергучева. Согласно выводам экспертизы скорость автомобиля не превышала 90 километров в час, то есть установленной скорости на федеральной трассе, – разъясняет Виктор Тушкаев, заместитель руководителя СО по Кабанскому району СУ СК РФ по РБ.
Кроме того, была проведена комплексная психолого-психиатрическая экспертиза.
– Непосредственно после наезда у Сергучева развилось временное психическое расстройство в форме аффективно-шоковой реакции, которую он купировал самостоятельно через несколько часов. В период временного расстройства психической деятельности он не мог осознавать характер общественно опасных действий и руководить ими. То есть его попытку сжечь салон можно объяснить этими выводами экспертов, – утверждает Виктор Тушкаев.
Однако следователь так и не смог ответить на наш вопрос, почему в отношении Сергучева так и не было проведено медицинское освидетельствование. Также как объяснить, почему, казалось бы, ни в чем неповинный человек по нескольку раз менял свои показания. А в некоторых случаях откровенно лгал, как в ситуации с «самовоспламенившимся» автомобилем.
Еще интереснее получилось с водительскими правами.
– Мировым судом он был лишен прав за то, что оставил место происшествия. Однако его защитник обжаловал это решение в районном суде. Районный суд отменяет решение мирового судьи. Тогда cледователь обжалует это решение в Верховном суде. Но поскольку сроки привлечения по данной статье уже истекли (они составляют три месяца), то привлечь Сергучева уже невозможно. Таким образом водитель избежал вообще какой-либо ответственности, – говорит юрист, друг семьи потерпевших, не пожелавший оглашать свое имя.
Несмотря на то что сразу две экспертизы показывают якобы на невиновность водителя, правозащитник намерен добиваться отмены постановления, которое он называет «сырым».
– Проверялись только доводы Сергучева. Потерпевшие как бы в стороне. Исходя из схемы ДТП и обстоятельств дела, так и непонятно, где все-таки произошел наезд. Сергучев постоянно менял показания, как по этому поводу, так и по другим вопросам. Так, не оправдались его слова о том, что машина загорелась сама. Есть разные несостыковки, – считает юрист.
В этом деле осталось слишком много вопросов.
– Эти заключения – автотехническое и СМЭ – я показывал другим экспертам, которые нашли там ошибки и пробелы. Словом, у нас в планах проведение своей независимой экспертизы, которая будет иметь силу заключения. И на этом основании мы отменим постановление о прекращении уголовного дела, – подытоживает правозащитник.
Как завершатся эти юридические баталии, не знает никто. А вот человеческий фактор, такой как сострадание, сопереживание, никто не отменял. Виноват или нет Глеб Сергучев, решать не нам. Но есть факт, который говорит сам за себя. Ни тогда, когда случилось несчастье, ни в течение прошедшего года водитель так и не позвонил, не приехал к кому-то из родственников погибшей. Брать на себя материальную ответственность за детей, оставшихся навсегда без мамы, он тоже не спешит.
Василиса Шишкина, «Номер один»
Фото: из семейного архива Ирины Суриковой
25.04.2018г.
Источник: https://gazeta-n1.ru/news/6300...
Источник:https://twitter.com/Gulay_Pole...
Оценили 10 человек
16 кармы