Глава 2
Они шли размеренным шагом через лесистую область, напоминая двух молодых людей на случайной прогулке на природе без ограничений времени, с отсутствием забот, двух Гекельберрифиннов, плывущих на их собственном плоту через жизнь. Любой, видя их, мог бы улыбнуться задумчиво, желая, чтоб он или она могли бы быть столь же беспечны.
Это был чистый обман. Любой мог узнать это, если бы он или она взглянули им в глаза.
То хладнокровное намерение, которое было у них в душе, не было рождено внезапно, накануне вечером. Правда состояла в том, что они были родственными душами, давно забывшие, что значит чувствовать что либо, каждый думал о раскаянии, и о смысле их собственного существования. Если бы они остановились, чтобы проанализировать это, они заключили бы, что их ненависть для жертв, которых они собирались убивать, произошла от удовлетворенности их жертв, надежд, амбиций, и главное что все вокруг радовались жизни. Единственным истинным мотивом здесь являлась зависть, которую старый Зеленоглазый монстр дразнит мясом, и это её кормит, цитируя Шекспира, они могли и часто цитировали его.
Они были оба студентами чести. Те награды, те достижения, дававшиеся им так легко, они считали их само собой разумеющимися и не придавали им особой ценности. Их развлекало наблюдать за тем, с каким трудом некоторые из их товарищей студентов работали, чтобы получить сопоставимые результаты. Это укрепило их веру в то, что было что-то не в порядке с другими. Как они до сих пор могут бороться и работать столь тяжко и все еще могут быть более счастливыми? Кто же из людей в действительности, здесь является безумцем? А Кто действительно выжил из ума? Это была единственно верная мысль, чтобы сделать заявление, войдя в вечность.
Мёрфи расмеялся. Хотя Сет не сказал и не сделал ничего забавного. Практически, ни один из них не произнес и слова в течение прошедших двадцати минут. Они просто тащились вперед, передёргивая затвором Браунинга 1918-A2, винтовки, способной выпускать 550 выстрелов в минуту. Отец Мёрфи был её сборщиком и никогда не препятствовал ему прикасаться к любому виду оружия, даже когда ему было только пять лет. Всё детство Мёрфи в его доме было оружие. Его отец полагал, что единственные люди, с которыми мог произойти несчастный случай с оружием или могли неправильно использовать его, это были люди, которые препятствовали использованию или учили, что это было бесполезно и опасно.
«Весь этот либеральный разговор о контроле владения оружием сделал нас более мягкими», его отец читал лекции. Он любил держать свою руку и подражать Чарльтон Хестону, крича, « От этой карающей руки». Иногда он думал, что он видел его там, перед ними, та старческая рука, другая рука и рука, махающая им вперед подобно постовому полицейскому регулирующему движение на Бульваре Бедлам.
«Что тебе показалось смешным?» Спросил Сет Мёрфи. Его видение было слишком личное. Сейчас он вспомнил одну вещь, которую он ненавидел в школе, она помогла ему с ответом на вопрос Сета.
«Только подумай, как мы будем выглядеть в глазах господина Фрайблера».
«Маска?» спросил Сет.
«Да он».
Студенты называли так преподавателя математики, потому что он имел наиболее невыразительный и словно застывший облик. Его лицо не изменялось, даже когда он был сердит или даже когда происходило что-либо забавное. Заметно было только небольшие изменения в его темных глазах - они иногда немного сужались, но обнаружить это смог бы только студент, который мог наблюдать «Маску» в течение многих лет.
«Возможно он действительно носит маску», сказал Сет.
«Возможно он вырезал её с чьего-либо лица, высушил это и сформировал в маску».
«Да. Возможно».
«Ты ел на завтрак что-нибудь?»
«Только сок и пончик с желе, после моего отца уехавшего на работу. Моя мать была слишком занята Молли, чтобы заметить или позаботиться о моём завтраке. Наша собака вдруг способна стала только вставать, не более, и мой отец подумал, что она ослепла. Ветеринар сказал, что у неё рак и метастазы уже распространились по всему телу, и было бы гуманнее усыпить её, но моя мама говорит, что не сможет вынести этого».
«Ты должен был принести её с собой, мы бы добавили её к другим собакам» сказал Мёрфи. «Сделай для неё одолжение».
“Да. Я думал об этом. Вчера вечером, когда спускался, хотел придушить её, тогда бы моя мать посчитала её мёртвой, найдя её утром в её кровати, но я забыл, или возможно мне помешала музыка. Мне показалось, что-то наполнило всё моё тело, даже казалось, будто что-то проникло в мои кости, я был в некой прострации. Что-нибудь подобное случалось с тобой?», спросил Сет.
«Нет, не случалось» ответил Мёрфи. Он улыбнулся. «Но я понимаю».
Сет верил ему. Они были действительно родственным душами, идущими по краю пропасти. Они немного передохнули.
Школьный комплекс с его большой гимназией, тренажёрным залом и теннисными кортами, растянутыми более чем за милю вперёд вырисовывался впереди них.
«Всё так, как я мечтал, когда то» бормотал Мёрфи. «Так тихо, что, кажется, слышишь, как облака ползут по небу».
«Надгробная плита», заметил Сет. «Смотри, облака в небе плывут в форме надгробных плит».
Мёрфи кивнул.
«Мы должны подойти с востока, там меньше окон, и солнце будет позади нас. Труднее будет нас увидеть, если кто-то решит выглянуть из окна, когда мы приблизимся. Я знаю, что с этой стороны дверь в тренажёрном зале я смогу открыть»
«Наш любимый мат» сказал Сет.
«Не забудь вытереть ноги», добавил Мёрфи, с этими словами он вышел из леса. Он взглянул верх, на солнечный свет, прорезывающийся подобно лазерному лучу сквозь тонкие облака. В его сознании это явление ассоциировалось со сверкающим путём. Он увидел сверкающие созвездия. Он почувствовал себя полным сил и мощи, никогда ещё он не чувствовал себя так, за всю свою шестнадцатилетнюю жизнь. Он поглядел назад, на Сета и видел подобный взгляд в его лице.
«Мы на верном пути», бормотал Сет.
«На нашем пути», повторился он.
Прозвенел звонок, сигнализирующий конец урока. Хотя они не могли видеть этого, но могли представить сотни студентов, врывающихся в прихожие, стремящихся завершить свои личные дела и диалоги, в надежде, успеть всё сделать, прежде, чем они должны будут сесть спокойно и быть все в следующей классной комнате. Вот в коридоре небольшая пробка. Девочки толкаются. Кретины сгруппировались вместе подобно насекомым, пытающимися защитить себя, преподаватели стоят в дверных проемах, поскольку директор дал им приказ понаблюдать за студентами, предполагая какое-то правонарушение. Никогда не было недоверия и противоречий между преподавателями и отличниками. Звонок, сигнализирующий конец школьного дня стал сигналом отбоя в умах слишком многих.
«Это всё превращается в дерьмо», воскликнул Мёрфи, достаточно громко, чтобы Сет мог расслышать.
«Прежде, чем мы пришли», ответил он.
Мёрфи кивнул.
Они были приблизительно в трёхстах ярдах от двери, слоняясь из стороны в сторону, с винтовками на плечах, своим видом теперь они напоминали аристократических охотников, возвращающимися к своим замкам после охоты, и внутри они сейчас тоже ощущали себя настоящими мужчинами. С каждым шагом, они мысленно возвращались в прошлое, где словно были участниками войн, разрезали горла врагам, рубили головы, убивали Авеля.
Почти на расстоянии в тысячу ярдов, Кристофер Дрю развернулся в сторону средней школы и замедлился.
Что теперь? Задавался он вопросом.
Его сердце колотилось как бешеное. Он сканировал здание перед ним, пока не достиг круглой секции, которая, в конечном счёте, привела его к главному входу. Его внутреннему взору, перемещаемому по зданию, только на мгновение вдруг привиделась, другая картинка, приковавшая всё его внимание. Это видение озарило его, подобно кнуту, хлестнувшему поперек спины. Он тяжело вышел из этого состояния, нажал на тормоза, наклоняясь вперед, и выдохнул.
Тогда, неспособный думать о чем-нибудь еще, он нажал на автомобильный рычаг, и ладонь его руки оказалась будто бы приклеенной к автомату машины. Ревущий звук отозвался эхом во внутреннем дворе школы. Ему показалось, что сгрохотали окна.
Вили Сэндлер, отставной полицейский вот уже как пять лет, устроился на работу школьного охранника более чем год назад. Если бы не несколько незначительных недоразумений, это была действительно не плохая работа. Он глядел через стеклянные входные двери, и в нём понемногу нарастало раздражение.
«Что, чёрт побери, делает этот идиот?» подумал он.
Он посмотрел в сторону входной двери. Через открытое окно, стало слышно, как зазвонил телефон во внешнем офисе руководителя. Секретарь высунул голову из дверного проема и посмотрел в его направлении, ожидая, что он сразу подскочит хватать трубку.
«А, чтоб вам…» пробормотал он и открыл переднюю дверь. Он видел, что крупный мужчина схватил трубку телефона, не обращая на него внимания. «Что, черт возьми…»
Майк Макдермотт, декан, возник позади него.
«Что случилось, Вили? Помнишь тот инцидент с вымогательством? ”
«Я не знаю. Этот парень …» Он указал на автомобиль и затем быстро вышел. Водитель дергал его руку, указывая на право.
Когда Вили повернулся назад и посмотрел в левую сторону от себя и застыл на месте от удивления. Два парня сидели с нацеленными в его сторону винтовками. Только на мгновение он подумал, что они притворяются. Он только собрался сделать сердитое выражение лица, как ему показалось, будто что-то кувалдой ударило его в шею, прорвалось сквозь неё и скатилось с его спинного хребта.
«Тревога!» вскрикнул он, падая назад на декана непосредственно перед тем, как первая пуля порвала его левое плечо. Он напомнил смешного пожилого человека в современном балете, пытающемся сделать пируэт.
Майк Макдермотт сделал быстрое, будто часто им репетируемое действие. Он вынул ключ и вставил его в недавно установленную сигнализацию. Когда он сделал это, вся школа огласилась пронзительной сиреной, так что все двери в запертом здании завибрировали. Преподаватели в каждой классной комнате знали, что это сигнал означал закрыть и запереть все окна и дать указание студентам спрятаться под столами в положении, напоминающем приготовления к атомному падению бомбы в течение 1950-ых.
Незамедлительно сигнал был послан также в полицейский отдел, и в секунды, два полицейских Эштона в патрульном автомобиле, находящимся в трёх кварталах, быстро направились к школе. Тревога разрушила мирное пригородное спокойствие. Она прервала тихие беседы людей и вырвала их из мирных и приятных мечтаний.
Вили корчился на тротуаре. Боль сосредоточена была вокруг его груди. Он изо всех сил пытался продолжать оставаться в сознании. Другая пуля отрикошетила в дюйме от его лица, посылая крупные осколки в щеки. Однако, он сумел вновь направить свой пистолет чтобы прицелиться, и произвёл три быстрых выстрелов в направлении этих двух мальчиков. Ни одна из этих пуль не поразила их, но гонг, проревевший в здании, оповещающий о пожаре, ревел подобно раненному животному, и вызвал в них крайнюю степень беспокойства. Они сделали паузу и посмотрели друг на друга. Такое развитие событий не входило в их планы. Ситуация выходила из под контроля.
Первый патрульный автомобиль ехал позади автомобиля Кристофера. Когда оба офицера приехали, они тут же достали своё оружие. Они увидели Вили, растянутого на тротуаре. Он кричал и указывал в западную сторону, и они оба направились в ту сторону, держа оружие наготове, медленно приседая.
Сирену другого патрульного автомобиля можно было легко услышать, поскольку транспортное средство приближалось одно за другим.
«Что ты хочешь сделать?» Спросил Сет Мёрфи.
Мёрфи пожал плечами.
«Я не хочу идти домой, а ты?» спросил он.
«Не особенно».
Мёрфи посмотрел в сторону здания, всё выглядело мутным в его глазах. Он не видел никого для цели. Он подумал о том, чтобы дать очередь выстрелов прямо в окна, но знал, что в настоящее время все студенты уже лежат на полу.
«Ты хочешь, чтобы это сделал я или ты?» спросил он Сета. «Давай сделаем это вместе», ответил тот, улыбаясь, как будто это была замечательная новая идея.
Они могли слышать крик полицейских, слышали как тем отдавали приказы вышестоящие офицеры опустить их винтовки.
«Прекрасно. На три?»
«На три», сказал Сет.
Они опустили на несколько дюймов свои винтовки, прицелы их были направлены друг на друга.
«Один, два, три», сказали они и нажали на спусковые механизмы, отлетая друг от друга в противоположные стороны.
На расстоянии это смотрелось так, будто бы они поднялись и затем упали, назад в тщетной попытке улететь. Гром от их выстрелов отозвался эхом и умер.
Оба полицейских поднялись в удивлении. Второй патрульный автомобиль прибыл. Позади него была санитарная машина. Медработники повыпрыгивали и побежали непосредственно к корчащемуся от боли Вили Сэндлеру.
Кристофер Дрю сидел, его лицо было пропитано потом, но его губы и горло было абсолютно сухо. Облако дыма выше мальчиков рассеялось. Стоящая кругом тишина была ошеломляющая. От его горячего дыхания изо рта выходил пар.
Он сделал это.
Он буквально победил темноту.
По крайней мере, сейчас.
Глава 3
Кирквуд Дэнс отпрыгнул назад от видеоэкрана, как будто поверил тому, что то, что было на экране, может реально навредить ему. Он почувствовал глупое желание своей правой рукой защитить лицо, инстинктивно. Никогда раньше он не видел серого, мерцающего облака раскалывающегося так быстро на части, эти части отлетающие каждый в своём направлении и быстро рассеивающиеся, так как будто, не существовало их вовсе, не оставляющие какого либо следа или свидетельства произошедшего.
«Иисус», пробормотал он, сердце его часто заколотилось. Он откинул прядь своих длинных каштановых волос и проверил первую распечатку, чтобы подтвердить то, что он только что видел, не было иллюзией. График на бумаге был ясен и понятен и укрепил его в уверенности того, что он только что видел. Он быстро подошёл к телефону, чтобы вызвать Кристофера и был разочарован, когда на другом конце провода включился автоответчик.
«Что там происходит? Я должен кое-что сказать тебе, про то, что я только что увидел! Ты в порядке? Пожалуйста, позвони мне, как только ты сможешь».
Он повесил трубку и продолжил смотреть на экран, увеличивая всё больше и больше расширение одного кадра. Серые, мерцающие части продолжали дрейфовать прочь, и рассеивались подобно дыму, утончаясь и наконец, становясь неразличимыми из любой из областей на экране. Это было, как будто бы они были поглощены чем-то.
Независимо от того, что это было, это было заметанием следов, или же возможно, это дело исчезновением в некую среду, было сделано, чтобы остаться необнаруженным. Он не мог сдержать ощущение, того, что это имело некоторый интеллект и действовало наверняка. Это слишком напоминало организованный план.
Он внимательно посмотрел съёмку по кадрам снова, кадр шёл со спутника каждые две секунды, компьютер загружал каждый снимок последовательно один за другим. Он заворожёно наблюдал за процессом работы, и подумал, а что если бы машина могла бы почувствовать образы того что она сейчас сканирует. На мгновение он был действительно загипнотизирован работой системы компьютера, поражён насколько хорошо это всё функционировало. Компьютерные камеры, экраны и коммуникации походили на механическую, технологическую команду посвященных профессионалов, и он тоже участвовал в их создании.
Вся эта процедура, вдруг вспомнил он, зевнув. Он кликнул на свою компьютерную записную книжку, чтобы сделать запись того, что он видел. Был один аспект, в одном кадре, который никакой компьютер не поймает. Это был момент его предвидения, его глаз ясновидца. Зло показало кулак. Взорвалось ли то, что появилось, или взрыв был остановлен? Какова была его цель?
Он был поражен тем, как тряслась его рука, когда он печатал то, что было его мыслями и вопросами. Он не мог остановить напряжения, проходившего по всему его телу. Даже наблюдение за экраном монитора не сняло этого напряжения. Это всё ещё беспокоило его, затрагивая изнутри, проникая через его, до настоящего времени невозмутимое психическое состояние. В течение нескольких мгновений, по крайней мере, он был очень близок к тому, о чём рассказывал Кристофер, он испытал эту холодную, темную сущность, опыт, который конечно поразил души их обоих.
Оливер Шели увидела в состоянии медитации, как она открывает входную дверь в лаборатории на окраине штата Нью-Йорк, и пристально посмотрела на него. Она ясно ощущала что-то темное и зловещее непосредственно, поскольку она становилась всё ближе и ближе к их компании. Ее сердце уже покалывало время от времени, она поднялась верх по дороге и припарковалась.
У неё также были небольшие проблемы с дыханием, она проглотила короткий вдох.
Она вспомнила то время, когда она ещё жила вместе с матерью, и которая верила в такие вещи. Шели очень сильно настаивала на том, чтобы уехать к своей бабушке, так сильно, что её мать, в конце концов, согласилась. Это настолько ужасало её мать, что та заставила её поклясться, что она никогда не скажет о том никому, особенно её отцу, что она и сделала, но это было всё равно слишком поздно. Оливер Шели попала в тот мир, который она всегда хотела исследовать. Её мать всегда обвиняла себя в том, что у её дочери появились экстрасенсорные способности и тяга к непознаваемому и сверхъестественному.
В то время, как вернулась назад Оливер Шели, Кирквуд, обведя вокруг взглядом, в её поисках, подумал, что она всё ещё в пути от своего дантиста из Центрвиля до своей старой фермы, которая находилась на расстоянии чуть более одной мили от дороги Глен Милд. Ферма была расположена между двумя отдельными секциями в сотни акров разросшихся сорной травой полей, и лес, который оставили в покое почти тридцать лет назад, когда Катскильские Горные курорты стали невыгодными. Экономический спад обеспечил относительно недорогую возможность для Кристофера Дрю и его партнеров, вложить свои средства, преобразовав старый сарай в лабораторию и исследовательский центр. Используя сельский дом «пережиток прошлого» в качестве своего жилья.
Они не сделали ничего, чтобы изменить в лучшую сторону фасад своей новой собственности. Траву оставили стоять высокой и дикой, кустарники, и деревья оставались необрезанными, и здание издали казалось заброшенным. Их спутниковые антенны были относительно маленькие, но поскольку их собственность находилась далеко от центральных магистралей, вряд ли бы кто-нибудь смог доехать до них и увидеть что-либо.
Никто в непосредственной близости от них не имел понятия о том чем они занимаются, немногие жители знали о том, что они просто живут и работают в этом доме.
«Извини», прокричала Оливер Шели. «Этот дуратский корневой канал». Я подумала, что я никогда оттуда не выйду. Они задержались и ни как не могли меня принять целых полчаса после назначенного». «Извини», повторила она. «Я не должна была оставаться. Я должна была отменить визит к стоматологу, как только мы узнали, что Кристофер уезжает в Штат Мэн».
«Не следует извиняться», сказал Кирквуд, по поводу её сожалений. Не было времени для разглагольствований. Он начал искать для неё нужные файлы.
Двадцативосьмилетняя блондинка бросила свой лёгкий розовый кожаный жакет на маленький диван и подошла быстро, чтобы поглядеть на экран. Её яркие изумрудные глаза излучали невинность и детское любопытство. Кирквуд подумал, что она была из тех, кто никогда не будет выглядеть на свой возраст. Она имела фигуру молодой девочки - подростка, миниатюрной в пять футов. Крошечные веснушки на верхушках щёк напоминали случайно разбрызганную краску цвета ванили на её лице.
Внутренний подросток в Шели и, по-видимому, поведение, было хорошо замаскировано её блестящим восприятием и интеллектом почти гения. Кристофер Дрю узнал это из её психокинетических способностей и экстрасенсорного восприятия, в то время как она была новичком в Нью-Йоркском Университете, на одном из курсов по искусству, который входил в учебный план. Профессор колледжа, который был другом того человека, который проверял способности Шели, рассказал что тот видел её удивительные достижения непосредственно, этого было достаточно, чтобы Кристофер захотел встретиться с нею. Они вышибают прочь все сомнения. Как только она узнала из его теорий и о чем его исследование, она проявила неподдельный интерес.
«У меня есть чувство», сказал ей Кристофер, «что ты и я - часть подземного течения человечества, проходящего через мир. Не то, чтобы мы божественны или что-нибудь в этом роде. Я думаю, что мы просто имеем больше чем то, что есть у каждого, и мы способны дать этому правильное направление, и одно из чудес всего этого - мы можем узнать друг друга».
Всё, что он сказал, взбудоражило её. Она оставила свою престижную работу, чтобы работать вместе с ним за небольшую оплату в Йонкерсе два года назад. Он боролся за финансирование своего проекта тогда, и она помогла ему получить грант на продолжение исследований. Они были неспособны приобрести хоть что-нибудь, и это было похоже на конец всего, но впоследствии это стало настоящим началом. Тогда ещё появился Кирквуд в их компании.
Сын очень богатого поверенного на Уолл Стрит, Кирквуд Дэнс занимался научно-исследовательской работой в ЦРУ, исследующей стратегическое использование людей, которые очевидно демонстрировали экстрасенсорное восприятие. Многие в агентстве боялись насмешек, но было достаточно много людей на высоких местах, выражающих одобрение. Бывшая жена президента верила в астрологию, фактически, и хотя немногие знали это, она нанимала кого - то, чтобы погрузится в регрессирующий гипноз для того чтобы вспомнить прежние жизни.
Кирквуд проработал два года в программе ЦРУ прежде, чем он встретил Кристофера Дрю и решил стать частью его команды. Когда его отец был убит в нападении на торговый центр 9/11, Кирквуд взял часть его исследований и инвестировал их в проект Кристофера. Фонды использовались, чтобы покупать текущую собственность и часть оборудования.
«Что ты думаешь произошло?» спросила Шели, поворачиваясь к Кирквуду.
«Кристофер вызвал меня на пути к дому. Я наблюдал и видел то, что ты видишь здесь - это облако, только разрушающееся после того, как оно собралось очень быстро подобно шторму. Я точно определил местоположение, рассказал ему про это, и затем я увидел это».
«Ты сможешь получить точное местоположение?»
«Оно настолько уплотнилось, да», сказал он, с очевидным волнением.
«Где это было?»
«Средняя школа в Эштон».
Она посмотрела на серое рассеивание, мерцающие облака, как заключительную фазу.
«Средняя школа?» она изучила кадры. «Ты прав. Это напоминает, как будто что-то только что взорвалось».
«Точно. Мы видели взрыв и вспышку, но медленно, не столь резко».
«Кристофер не звонил с тех пор?»
«Нет, и он не звонил нам. Я оставил сообщение на его сотовом телефоне».
Она уставилась на него. Он знал это выражение, просверливающий лицо взгляд, и ожидал того, что она после этого сделает. Она что-то искала на экране, и затем она закрыла глаза.
«Ты чувствовал это прежде?» спросила она с закрытыми глазами.
«Да», сказал он, хотя в данный момент всё его внимание было приковано к оборудованию, чтобы замечать свое собственное восприятие. «Я только начал складывать это всё вниз, когда ты пришла».
Она открыла глаза и посмотрела на него.
«Интересно, ты придал этому значение?», спросила она.
Он улыбнулся и помотал головой.
«Ладно, хорошо, продолжай, хочу услышать, что ты чувствуешь». Она снова закрыла глаза.
«Он остановил кое-что», сказала она и открыла глаза.
Он пристально глядел на экран.
«Хорошо, конечно», сказал он немного раздражённо, связи с тем, что она говорила это так уверено и убеждённо, в том, в чём он не был абсолютно уверен. «Я не нуждаюсь ни в каком экстрасенсорном восприятии, чтобы сделать такое заявление».
«Нет», сказала она, приближая своё лицо ближе к экрану компьютера. «Ты не понимаешь того, что я подразумеваю, это не просто моё воображение. Он действительно остановил кое-что, и это кое-что, чего мы все боялись. Он был уверен в том, о чём никто из нас не смел даже заикнуться». Она оглянулась назад и посмотрела на него.
Она права, подумал он.
«Что ты думаешь, всё это означает?» спросил он.
«Я думаю, что это означает, что мы были, кем-то обнаружены, я думаю, что это означает, что мы находимся на войне».
Кирквуд почувствовал прилив жара к лицу. Он поглядел на экран и кивнул.
«Мы не должны слишком удивляться. Это – то, почему мы начали всё это, во-первых», пробормотал он. И затем он посмотрел на неё и добавил, «Даже притом, что ни один из нас не ушел, а просто высказал свои предположения».
«Я думаю, что мы должны что-то сделать сейчас» сказала она. «Кристофер сделал бы точно также бы, я думаю».
Немного больше чем на расстоянии в 400 миль, Кристофер Дрю стоял около автомобиля, и ждал государственных детективов, которые должны были скоро приехать. Санитарная машина только что уехала с раненным охранником. Родители студентов прибывали группами, чтобы подтвердить, что их дети не пострадали. Директор решил прервать школьные занятия, для безопасности студентов. Сейчас было бы невозможно проводить образовательную деятельность.
Тела Сета Формана и Мёрфи Ломаса находились там же, где они упали. Оба мальчика умерли с безумной улыбкой удовлетворенности на лицах. Их кровью была замарана трава вокруг. Мухи и муравьи уже подбирались к их телам. Полицейская желтая лента преграждала ужасную сцену, и десять полицейских стояли за ней, в то время как криминалисты занимались своей работой. Государственные полицейские расположились по углам здания непосредственно, и партия вооруженных полицейских только что прошла через всё здание, с проверкой каждой комнаты, каждого шкафчика, каждого туалета, чтобы понять что произошло, не было ли это частью большего и более сложного нападения на школу. Поток студентов под эскортом выходил друг за другом к своим автомобилям. Большинство из них шли тихо, их лица были полны недоверия и опасения. Некоторые находились в нервическом состоянии.
«Здравствуйте», сказал первый государственный детектив Кристоферу, подавая тому правую руку. Кристофер быстро пожал поданную руку.
«Я - лейтенант Хансен, и это - Детектив Карсон».
«Кристофер Дрю», сказал Кристофер. Детектив Карсон вынул свой карманный компьютер чтобы записать все его показания.
«Откуда вы, господин Дрю?» спросил Хансен.
«Я теперь живу поблизости одной деревни в Горах Катскилл, около Нью-Йорка».
«Что за деревня?» спросил Хансен.
«Санбург. Это - приблизительно 90 миль к северо-западу от Нью-Йорка в местности известной курортами, но они все уже закрыты, хотя эта территория все ещё весьма красива».
Нетипичная нервозность сделала его болтливым. Он знал, что он казался глупым со своим разговором о красоте отдаленной нью-йоркской местности. Он сглотнул слюну и быстро и овладел собой. Он не был удивлен в своей потребности сделать так. Это было, в конце концов, впервые, когда он присутствовал на месте убийства и смертей.
«Я вижу. Значит, вы ищете кого-то здесь?»
«Нет», ответил Кристофер. «Я не думаю, что я ищу здесь кого-то конкретно».
Детектив Карсон обвёл взглядом кругом.
«Вы не знаете никого в этой школе?» он спросил так, как будто было множество школ поблизости.
«Нет».
«Почему вы приехали сюда?» резко спросил Хансен. «Чем вы занимались здесь?»
«Я был …, направлен непосредственно к этому местоположению моим партнером», сказал Кристофер.
«Направлен? Чем вы занимаетесь? Действительно ли вы - продавец?»
«Нет, я - ученый исследователь парафизики», ответил он.
Эти два детектива уставились на него в одно мгновение.
Ну всё, началось, подумал про себя Кристофер.
«Вы приехали сюда, чтобы поговорить со студентами или кем то ещё?» - спросил Хансен.
«Нет».
«Что такое парафизика?» спросил Карсон.
«В обычных терминах, это - изучение явлений, которые не имеют никакого очевидного физического объяснения».
«Это разве в обычных терминах?» С ухмылкой спросил Хансен.
«Столь же просто, как должно быть», сказал Кристофер, повернувшись к нему.
«Так, я не получил ответ, что же вы здесь делаете?» спросил Карсон.
«Здесь у меня работа, начал Кристофер начал, но прежде, чем он смог продолжить, Хансен перебил его.
«Хорошо. Мы выясним это через несколько минут. Скажите нам сначала точно, что вы видели и что вы делали».
«Я видел двух молодых людей, мальчиков, идущих к школе с винтовками, и я не знал, как еще быстрее предупредить людей внутри, кроме как бить в колокол. Охранник вышел, и я указал на мальчиков. Они начали стрелять в него, поразили его, он попытался выстрелить в них. После я увидел, что они повернулись и стреляли друг в друга».
«Я предполагаю, что вы предотвратили другое преступление, Колумбина» сказал Карсон.
Кристофер кивнул. Его пророческое видение возвратилось к нему на мгновение. Была кровь, но он теперь понял, чьей кровью это было. Гораздо больше, чем предполагалось изначально, была пролита.
«Вы не узнали ли эти двух мальчиков?» спросил Хансен, сузив глаза.
«Нет. Я не никого здесь не знаю».
«Вы не знаете никого здесь?» переспросил Карсон, как будто ответ раздражил его.
«Подождите, минутку», сказал Хансен, возвращаясь к Кристоферу. «Вы видели, чтобы бы кто - либо еще приближался к зданию? Кто-нибудь выбегал?»
«Нет, я не видел». Он подумал минуту и посмотрел на лес. «Больше никого не было» сказал он, с уверенностью и поднял брови на обоих детективов.
«Хорошо, тогда скажите нам снова, почему вы – здесь».
Кристофер подумал мгновение, каким образом он мог ещё им всё объяснить.
«У меня было некое предчувствие, что зло произойдет здесь», сказал он.
«Кто - то вызвал или предупредил вас?» спросил Карсон.
Кристофер покачал головой.
«Нет, ни кто не предупреждал меня».
«Но вы только что сказали нам, что ваш партнер направил вас к этому самому месту», напомнил ему Хансен.
«Да, но мы оба предчувствовали это явление».
«Какое явление?» спросил Хансен и покачал головой. «О чем, черт возьми, вы говорите?» Раздражение расширило его ноздри, и губы его стали белыми.
«Я не могу дать вам точный ответ, но все, же я подозреваю, что это - чистое зло», сказал Кристофер.
«Чистое зло?» повторил Карсон.
«Да», сказал Кристофер. Он посмотрел на группу полицейских, окруживших тела подростков. Холодок прошёл по его телу. Он дрожа повернулся к двум детективам, лица их говорили о полной их уверенности в том, что он был полностью сумасшедшим. Хотя, это и не имело значения, он был вынужден сказать это. «Да, чистое зло, возможно, сам Сатана, непосредственно».
Глава четвёртая.
Церковь выглядела обветшалой. Немного меньше чем десять лет назад, пожар уничтожил всё внутри неё, это было описано в газетах как несчастный случай, вызванный электрическим сбоем. Местные жители видели, как вывозилось всё внутреннее церковное убранство и утварь, и то, что пожар произошёл в церкви почти спонтанно, было идеальным для целей тех, кто это всё сотворил, в добавок, здание было расположено достаточно далеко от близлежащей деревни Штата Вермонт и скрыто от любопытных глаз.
Люди, в количестве тридцати одного человека зависали полукругом вокруг обнажённой тридцатидвухлетней женщины, лежащей лицом вниз на столе. Стол был закрыт ярко красной тканью. Лицо её было отвёрнуто от аудитории.
На её ягодицах лежала большая серебряная чаша. Сорокапятилетний мужчина, которого конгрегация знала как отца Майкла Долана, был в чёрных одеяниях. Его капюшон закрывал его лицо для устойчивой мысленной концентрации. Он перемещал свою левую руку мягко по ягодицам женщины, в четверть дюймах от её кожи.
От того места, где стоял восемнадцатилетний Эли Гарсон, он мог видеть совершенно всё между её ногами. Его сердце обстреливала теплота, которую он чувствовал всюду по своему телу, была волнующая. Майкл Долан поглядел на него своими светло-карими глазами освещенными жёлтым жаром черной свечи.
Долан водил своей рукой медленно, поднимая глаза к подпалённому потолку с широкими тёмно-серыми пятнами, где метались тени горящего пламени, как бы расчёсывая его.
«Наш отец, сущий в аду, да святится имя твоё! Да прибудет царствие твоё. Пусть будет воля твоя исполнена на Земле также как и в аду! Мы возьмём этой ночью, положенное нам по заслугам, а повинности наши не по пути боли. Введи нас в искушение, и избавь нас от ложного благочестия. Ибо твое есть Царство, власти и славы навсегда. Королевство, власть и слава навсегда! Хаиль Сатана!»
Все пели, «Хаиль Сатана!»
Эли посмотрел на своего дедушку, Алекса Гарсона. Он носил выражение человека, который только что видел своего худшего казненного врага, его узкое, грушевидное лицо, испещрённое глубокими морщинами, которые затемнялись удовлетворённой усмешкой. Его глаза сияли удовольствием, и он кивнул Эли. Эли быстро повернулся к Долану, тот наклонился вниз и шептал что-то в ухо голой женщины. Она повернула голову немного, чтобы услышать и затем стала садиться, медленно поднимая ноги и ягодицы. Эли не мог оторвать взгляда от неё.
Долан пристальным взглядом еще раз посмотрел на потолок. Когда он поднял свои руки держащие чашу, и Эли знал, что святую посудину держат в правой руке. Он также знал, что кража этого предмета из церкви была обязательным условием выполнения ритуала. Каждый шаг их религии был заклеймен в его мозгу.
«Мы собраны, крикнул Долан», праздновать перераспятие на кресте, предателя арки, Иисуса Христа, который умер на кресте для его собственных грехов. Но позвольте нам сначала пить предлагаемую кровь нашего истинного спасителя, лучистого раб Иеговы и кормивший нас плодами дерева знания. Он присоединяется к нам здесь, поскольку мы торжествующе празднуем продолжающуюся смерть неудачного преступника хитрых схем Иеговы».
Он опустил свою голову, чтобы посмотреть на собрание, особенно, это касалось Эли, он взглянул на него.
«Если кто-нибудь желает воздержаться от этих празднеств, можете уехать прямо сейчас, хотя клеймо животного постоянно будет на их душе, и было там прежде чем они вошли в ворота храма».
Скандирование группы слегка оглушило Эли, и он быстро присоединился к их голосам. «Мы это делаем для всех нас, потомков Каина».
Долан выпил из чаши, заполненной кровью теленка, в противовес крови Христа и затем передал её первому человеку, слева от него, тот выпил и передал другому, пока не выпили все. Эли все еще не отводил взгляда от женщины. Он понятия не имел, что это за женщина была и откуда она взялась, как было верно, для многих и других, собранных здесь сегодня вечером. По факту Долан мог привлечь незнакомцев отовсюду, накрепко убеждённых в преданности Эли и его дедушки им, в их глубокой вере в их религию и ее власть.
Его дедушка толкнул его и вручил ему чашу. Он смотрел на то, что было кровью теленка, и быстро выпил это, иссушив кубок. Долан взял кубок у него и помахал им около женщины. Также около неё был пятифутовый перевернутый крест.
Внезапно, Долан поднёс трубку к влагалищу женщины и, по-видимому, вставил её туда. Он держал трубку, улыбаясь группе, и тому месту меж её ягодиц, где была чаша. Даже при том, что Эли видел сделанное много раз прежде, он всё же вновь ощутил задержку собственного дыхания. Его сердце, казалось, тоже остановилось. Долан достаточно резко занёс свой кулак вниз, чтобы разбить энергетические скопления сущностей на ней на мелкие частицы, затем начал их быстро стряхивать, как будто они могли жечь ее, если бы он этого не делал.
Долан олицезрев пространство окружающее перевёрнутый крест совершил вертикальную поправку взгляда относительно головы на столе так, чтобы изображение лица Иисуса столкнулось с женщиной и им так, как если бы он совершал круговое вращение относительно основания стола. Он мягко охватил лодыжки женщины и подтянул её к себе до края стола так, что её ноги свесились вниз. Затем он приподнял своё одеяние и прикрыл им тело женщины от верху до низа её ягодиц. Что происходило в дальнейшем под одеянием было ясно каждому. Он медлено совершил движение ближе к столу и женщина вздрагивала, когда он входил в неё. Он двигался медленно, улыбка не сходила с его лица, поскольку он впивался взглядом в крест и изображение Христа.
Все хранили молчание. Никто не двигался. Это длилось не долго. Долан то закрывал то открывал глаза. Он достиг оргазма под собственным одеянием, затем достал и продемонстрировал свою руку, испачканную спермой. Звуки приглушённого смеха путешествовали через людей вокруг Эли. Он смотрел на их лица. Даже его дедушка носил ликующую улыбку. Долан поводил пальцами, испачканной руки, по лицу Христа на кресте и затем обратился к группе.
«Наш господь принял кусочек души назарея, которую мы предложили ему как жертву. Теперь позвольте нам чтить Иегову, предлагая ему тело заменяющее его возлюбленного сына», сказал им Долан.
Он снял крест и начал качать его и ломать о стол, настолько сильно, что, в конце концов, сломал его, обломки креста упали к его ногам, он плюнул на них и приказал всем остальным также плюнуть на них. Все подошли и сделали, что он просил. Эли был последний, кто сделал это, он сделал это очень быстро.
Каждый знал то, что следовало делать.
Долан начал читать тексты молитв к Богу в значении обратному от их изначального смысла, то есть наоборот, присутствующие, повторяли их за ним.
“Зло от нас только в искушение в не нас сила и мы против нарушения границ, те, которые прощают нас как … ”
Эли все еще не запоминал все слова, но пробовал следовать, достаточно точно, чтобы никто не заметил его ошибки.
Когда всё было закончено, Долан поднял свои руки снова.
«Сатана, мы благодарим тебя за свободу жить как уникальные существа, чем мы в действительности и являемся. Дай нам свою поддержку и помощь в достижении наших желаний, будь то помощь в астральном или духовном плане. Помоги нам наносить поражение постоянным вмешательствам в наши дела Иеговы и его фаворитам здесь на Земле. Мы чтим тебя, поскольку твой бестелесный дух бродит по земле, и мы радостно ждем твоего пробуждения и зарю твоей полной славы здесь на земле»
Все закричали, «Хаиль Сатана».
И затем, поскольку Эли видел это ранее, все стали громко хохотать.
Женщина села на стол, подняла руки и опустила голову на одно плечо, подражая Христу на кресте, и медленно вращалась.
Ее тяжелые, ослабевающие груди действительно напоминают вымя коровы, подумал Эли.
Группа хлопала. Она улыбнулась и поспешила в закуток сожженной церкви, чтобы одеться.
«Эли, помоги мне со свечами» попросил его Долан.
Его дедушка улыбнулся и кивнул ему, убеждая его двигаться быстрее. В конце концов, это была честь помочь Долану гасить черные свечи и собирать их, чтобы использовать снова в следующей Черной Мессе. Тихо разговаривая, другие начали оставлять здание. Снаружи были те, кто пожелал обменяться друг с другом контактной информацией. Все пожелали друг другу удачи и разъехались на своих автомобилях.
Долан приобнял за плечи Эли и вышел с ним наружу, чтобы присоединиться к его дедушке, который стоял, наблюдая за уезжающими автомобилями.
Шины уплотнили гравий. Каждый автомобиль, казалось, скользил в темноту и исчезал подобно пролетающей мысли.
Ночной осенний воздух был оживленный. Эли мог фактически обонять зиму. Большую часть своей жизни он прожил с дедушкой на его ферме, работал бок о бок, с теперь уже семидесятивосьмилетним человеком. Оба родителя Эли умерли одной бурной зимней ночью, когда, не справившись с управлением их машины, столкнулись с грузовиком, развозившую мебель, благотворительной организации, известной как Образ Ангела, которая оказывала помощь подросткам беспризорникам. Алекс Гарсон расценил этот случай как происки мстительного бога. Эли была одиннадцать лет в это время, и он был единственным ребёнком у своего отца. У его матери Лауры была замужняя сестра Мэри, живущая на Гавайях. Лаура и Мэри не были близки как сестры. У них была разница в возрасте с восемь лет, его мать Лаура была старшей.
Поскольку их мать была инвалидом, постоянно сидящим на лекарствах, Лаура взяла на свои плечи ответственность и воспитание своей сестры Мэри в более полной мере, чем вообще обычно может взять на себя старшая сестра. Мэри обижалась на неё за её строгую дисциплину. Мэри даже не приехала на похороны Лауры и её мужа Брадфорда. Она была на каникулах в Австралии со своим семейством и использовала эту поездку как оправдание. Позже, она согласилась, что Эли должен жить со своим дедушкой по отцу, которого она никогда не любила.
«Замечательная служба, замечательная», сказал Алекс Майклу Долану.
«Спасибо, Алекс».
Долан все ещё держал за плечи Эли. Оба мужчины были немного выше, чем шесть футов. Темные каштановые волосы Долана уже начали преждевременно седеть, но его лицо было все еще очень юное с его сильными, полными губами и твердыми щеками, мощной челюстью. У Эли были более грубые, вытянутые черты лица, в особенности, длинный, немного изогнутый нос, толстые, полные губы и резкая линия подбородка. У него были лазурные глаза под тем, что напоминало непослушную головку земляничных красных волос, которые мерцали даже в темноте. Долану нравилась внешность Эли, он её ценил, и сравнивал цвет волос Эли с пожаром Сатаны.
Годы тяжёлой работы на ферме расширили плечи Эли. Его сильные руки, с бицепсом и трицепсом, которые напоминали толстое дерево, которое пустило корни друг в друга, чтобы перерасти в мощные предплечья Папая. Алекс и его внук были словно вылеплены из одного теста, мощные, с бычьей шеей, с большими руками, которые словно просили дать им в руки большой топор.
«Ты прошёл длинный путь, Эли», «Твой дедушка и я говорили о твоём будущем».
Эли посмотрел на своего дедушку. Эти слова удивили его, когда он услышал, что дедушка разговаривал о нём с Доланом. Тот строгий тон, которого тот держался, и лицо, которое будто бы собиралось сказать нечто очень серьёзное, это всё немного встревожило Эли. Несмотря на сухую кожу Алекса, морщины на лице, заполненные каким-то розоватым цементом, на его семьдесят восемь лет, его белые волосы были пышные и живые.
«Я наблюдал за тобой в течение достаточно долгого времени, Эли» процеживая каждое слово, сказал Долан. «Я думаю, что ты предназначен, чтобы стать одним из священников Сатаны, одним из руководителей», сказал Долан.
Эли, от неожиданности, не знал, что и сказать. Священник? Лидер? Сначала, он не осознавал, что он столь долго находился под наблюдением, через мгновение он и понятия не имел что заставило Майкла Долана прийти к такому заключению. Ведь всё что он делал в жизни – это был послушным внуком своего дедушки, упорно трудился и посещал ритуалы. В действительности, он никогда не подвергал ничего сомнению или оказывался от чего-нибудь, чем он смог заслужит такую честь?
«Я думаю, что твой дедушка согласится, и вы, вместе с дедушкой, под моим руководством, присоединитесь к нашей команде. Вы приумножите свои сбережения и заработаете ещё больше, если присоединитесь к моему цветочному бизнесу. В жизни я имею два пристрастия – это служба и работа по дому. «Я уверен вы, хорошо проведёте время в моей компании».
Эли снова посмотрел на своего дедушку.
«Но что относительно той работы, которая должна быть сделана моим дедушкой?», спросил Эли.
«Твой дедушка решил порвать с этим окончательно, верно Алекс?».
«Да. Это очень важно», сказал Алекс Гарсон. «Это - большая честь и возможность для тебя, Эли. Ты должен быть очень благодарен, ты должен упорно трудиться и быть преданным».
«Я уверен, что ты будешь мудр и проницателен настолько, чтобы преуспеть», добавил Долан.
Эли смотрел то на одного, то на другого, потом повернулся к церкви, из которой выходила молодая улыбающаяся женщина, она шла, направляясь к своему автомобилю.
Эли был все ещё девственником, воспоминания о том, что он видел, будоражили его воображение. Долан, казалось будто бы читал эту жажду в глазах Эли и направленный беглый взгляд на женщину.
«Шерли», позвал её он, она остановилась. «Пожалуйста, приезжайте ко мне сегодня вечером», сказал он.
«Хорошо», сказала она, садясь в свой автомобиль.
Долан повернулся к Эли.
«Ты сможешь получить свои вещи завтра», сказал он. «Сегодня вечером ты должен будешь задержаться у меня подольше».
«Сегодня вечером?»
«Да, сегодня вечером», повторил его дедушка. Без лишних слов они подошли к автомобилю, и он понял, что безвозвратное решение за него было ими уже принято, он был ими избран.
Всю дорогу дедушка поздравлял и восхищался им, и Эли подумал, что целью всей жизни его дедушки было передача от себя к нему этой должности у Долана. Как он мог быть неблагодарен такой ответственностью вдруг выпавшей на его судьбу, и такой большой жертвы от дедушки?
Оценили 0 человек
0 кармы