За некоторое время до выборов Путина прошла информация, впрочем, официально не подтвержденная, хотя сомневаться в ней нет никаких причин. Информация о том, что создана группа, которая должна представить Путину некий «образ будущего», с которым он пойдет на выборы и, если нет возможности отчитаться за улучшение жизни, то хотя бы предложить какие-то сияющие вдали перспективы.
В итоге так ничего и не сложилось. Еще в середине 17 года «Ведомости» сообщили, что работа идет трудно и небеспроблемно: «...Кремлю пока не удается придумать образ будущего, с которым Владимир Путин мог бы пойти на выборы-2018. О том, что эта работа идет с трудом, «Ведомостям» сообщили человек, близкий к администрации президента, и бывший федеральный чиновник. Другие близкие к администрации собеседники говорят, что работа идет «бурно» и «сложно»; по теме прошло более десятка совещаний, добавляют двое из них. По словам экс-чиновника, у темы сменилось несколько кураторов...»
Как теперь известно, сочинить ничего не удалось. И, прямо скажем, не могло удастся. И даже понятно, почему.
Образ будущего — очень простое понятие. Если, конечно, нет задачи довести его до полного абсурда.
Любой человек и любая социальная группа обладает своими ценностями, то есть, интегральной величиной, включающей в себя убеждения, идеалы, установки, потребности, интересы. Образ будущего — это всегда институционализированная система гарантий ценностных ориентиров как отдельного человека, так и социальной группы, позволяющая балансировать их между собой в единой гармоничной системе.
Иначе говоря, любой образ будущего всегда связан с государственным и/или общественным устройством, которые способны создать систему, гарантирующую наличие институтов (государственных и/или общественных), защищающих ценностный выбор.
Естественно, что разные общественные страты в одном обществе и тем более разные народы обладают разными ценностными ориентирами в зависимости от своей истории, традиций, степени развития. Поэтому создать сбалансированную и внутренне непротиворечивую систему, позволяющую одновременно гарантировать все ценности всех групп, невозможно. Приходится либо искать компромисс и "сшивать" разрывы в ценностях, либо банально принуждать. Правящий класс (правящее сословие) могут выбирать одну из стратегий — создания гармонии или принуждения, где, собственно, и пролегает выбор между двумя типами элит.
Первый тип всегда действует принуждением, подавляя все остальные социальные группы, тем самым не оставляя для себя никакой иной стратегии, кроме как угнетения и концентрирования в своих руках максимально доступного и возможного ресурса, ограничивая доступ к нему всем остальным социальным группам. По такой стратегии двигался условный Запад с его концепцией «золотого миллиарда», где ценности этого «миллиарда» обеспечивались и гарантировались жесточайшей эксплуатацией всего остального населения планеты, лишения его доступа к ресурсам, позволяющим ему действенно бороться за свои ценности.
Второй тип элиты — элита некого утопического будущего (хотя в разных странах и в разное время создавались её зачатки), в котором её целью является не подавление остального населения, а подтягивание его до своего уровня, при этом темпы развития самой элиты должны всегда опережать темпы развития остального населения.
Применительно к нам сегодняшним воплощенный лозунг: «Хватит кормить Кавказ/Среднюю Азию/Украину/Москву/пенсионеров/хохлов etc.» - это первый тип стратегии. Стратегии эксплуатации. Цивилизовывание окраин — второй тип. Естественно, что с точки зрения теории эволюции систем второй тип стратегии имеет эволюционно развиваемое будущее, первый тип всегда заканчивается системной катастрофой и революционными потрясениями локального, регионального или глобального масштаба. Собственно, антиколониальная борьба середины прошлого века или антинеоколониальная борьба современности (та же Арабская весна) — это как раз проявление катастрофических процессов демонтажа исчерпавшего себя мирового порядка.
В современной России правящее сословие, если называть вещи своими именами — это конгломерат, возникший путем слияния преступно-мафиозных организованных группировок девяностых годов, коррумпированной части госаппарата и продажной части силовых структур. Группа, ставшая управляющей социальной стратой в созданном ею «Мафия стейт».
Естественно, что её ценностные ориентиры принципиально отличаются от ценностей всего остального населения хотя бы потому, что преступность всегда была и останется маргинальной по отношению к остальному обществу. Даже будучи правящей стратой, она не в состоянии насадить свои ценности всему остальному населению, которое просто из чувства самосохранения не может выбрать абсолютно разрушительную и самоубийственную стратегию деградации, неизбежно следующую из ценностей уголовного мира. Хотя бы потому, что преступность — это всегда паразит на теле общества, она никогда и нигде ничего не создает, она лишь перераспределяет имеющееся, поэтому Мафия стейт обречено на деградацию и схлопывание лишь потому, что прожирает всё накопленное предыдущими поколениями произведенное ими богатство, после чего неизбежно заканчивает своё существование. Любой человек, не обладающий преступными наклонностями, инстинктивно старается избегать такой стратегии, которая сулит яркую, но всегда короткую жизнь, что противоречит нормальным базовым установкам.
Собственно, поэтому уровень преступности является одной из критических характеристик любой страны, государства, общества. Там, где он достигает недопустимой величины, катастрофа неизбежна.
При этом Мафия стейт, как деградирующая социальная система, неизбежно вызывает к жизни артефакты и архетипы, характерные для более ранних форм развития. Взаимоотношения внутри правящего сословия регулируются чем дальше, тем больше не правом, а обычаями. Так как правящая страта создана уголовным и социально близким к нему элементом, то обычаи воровского мира, называемые у нас «понятиями», становятся основой для регулирования взаимоотношений вначале внутри правящей группировки, а затем распространяются на всю управляемую систему. Формальное право становится обслуживающей воровские понятия системой. Уже поэтому идеи Навального: а давайте создадим правильную и хорошую судебную систему и будем жить в шоколаде, могут вызывать лишь улыбку: не государство больно, потому что суд неправедный и неправильный, а наоборот — судебная система обслуживает уголовное мафиозное государство, обеспечивая функционирование государства в условиях действующих уголовных обычаев. Навальный банально путает следствие с причиной, по какому поводу его идеи абсолютно бессмысленны и бесперспективны.
Теперь, наверное, понятно, почему никакие мудрецы не в состоянии сформулировать для Путина некий образ будущего. Да потому, что ценности воровского мира кардинально отличны от ценностей остальной части общества. А Путин - он руководит не некой сферической Россией, а совершенно конкретным "Мафия Стейт" на территории нашей страны. И, скорее всего, в любом другом государстве немедленно перейдет вместе с правящей сегодня криминальной кастой в разряд социальных аутсайдеров.
Но в том и дело, что эти уголовные ценности являются определяющими для современного российского государства, а потому озвучить их в качестве базовых для настоящего образа будущего, уготованного России и её народу, невозможно в принципе. Солгать, понятно, несложно, но в таком случае возникнут иллюзии и вопросы к государству, которое провозглашает одно, но делает совершенно и кардинально иное. Поэтому и принято вполне рациональное решение обойтись вообще без формулирования этого весьма опасного во всех отношениях ориентира. Как с легендой о разведчике Путине и его тайных «хитрых планах»: ну вы там сами что-нибудь придумайте, чай, не маленькие.
Оценили 5 человек
8 кармы