Повесть «Тонька» ,о том, как началась третья мировая ...

Почти семь лет назад я написал и опубликовал повесть «Тонька» о том, как началась третья мировая, как Россия воевала и как ее спасли обычные парни и девушки. Тогда все это казалось фантасмагорией, но сегодня оказывается, что …

Хотел бы вновь обратиться к некоторым фрагментам. Наиболее выразительным. А дальше судите сами.

«Он дождался, пока неподалеку затихли крики, и осторожно выглянул из-за развалин. Тверская, ранее оживленная, кипящая машинами и людьми, сейчас была пустынной и тихой. Напротив, посреди улицы стоял брошенный БТР с открытыми люками. Лежали кучи хлама, ветер трепал обрывки листовок, свисающие со столбов. Фонари не горели, только луна покрывала серебристой патиной стены домов, и улица выглядела огромным тихим горным ущельем, уходившим в темноту. Вдалеке были слышны крики, лай собак и редкие выстрелы.

- Ну что же, так лучше, - пробормотал он и огляделся. Сквер через дорогу был почти вырублен, осталось лишь несколько деревьев. Между ними он увидел пустой постамент, оставшийся от памятника Пушкину. Сам монумент лежал неподалеку, на бронзовой шее поэта топорщился, как шарф, обрывок толстого каната, а на месте классика теперь трепетал флаг - рваная тряпка, привязанная к палке. В самом центре площади, где когда то был фонтан, стоял обгоревший танк с натовской маркировкой. От взрыва башню своротило набок и ствол косо врезался в землю. Из черного устья подземного перехода тянуло тошнотворным трупным запахом.

Он еще раз огляделся, стремительно, рывком, бросился к БТРу и присел. Справившись с дыханием, короткими перебежками, от кучи досок к перевернутому газетному ларьку, пересек улицу и исчез в черной арке сталинского дома на другой стороне. Теперь можно было пробираться дворами, тем более, что уже было недалеко.

Раненая нога, которая мучила его последние несколько дней и вроде бы начала проходить, вдруг рванула, резанула словно раскаленным лезвием. Он вздрогнул, зажмурил глаза и, нащупав стену, остановился. Боль пульсировала, сердце толчками отзывалось в колене и низу живота, и он с неприятным чувством подумал, что дело, кажется, серьезнее, чем он полагал. Надо бы полечиться, но негде, не у кого, да и похоже, уже незачем. Но отдохнуть и успокоить ногу требовалось и он, прислонившись спиной к стене, стал выжидать.

И, как обычно, сразу же начало вспоминаться все, что произошло за последние месяцы, вновь и вновь прокручивались в голове начало и ход катастрофы, в эпицентре которой он сейчас находился. И по-прежнему никак не удавалось примирить все то, что громоздилось в его голове, оно не хотело вставать по местам, которых, возможно, и вовсе не было. Но, начав думать о том, что было сейчас, он неизбежно возвращался к далеким восьмидесятым.

И понимал, что горящие танки и БТРы на Новом Арбате, грязь, пороховой смрад, партизанщина, кровь и все страдания сегодняшней его страны - все это не неожиданность, а закономернейшая закономерность, заслуженный итог, который был с каждым годом виден все отчетливее. И по другому быть не могло никак, но все, завороженные, расслабленные ленью, деньгами, ложно понимаемой свободой, почему-то надеялись, вопреки всему, всем законам, всем правилам надеялись, что повезет. Кроме тех, кто сознательно приближал катастрофу». 


https://t.me/yakemenko/9128