Не думаю, что в мире найдутся более ярые враги, чем части Красной и Белой армий, бившиеся за власть с 1917 по 1922 год. Сколько раз они сходились на поле боя, сколько бойцов погибло по обе стороны... Все это лишь увеличивало тот накал и ту ненависть, которая копилась в сердцах закадычных врагов.
Именно по этой причине мне было сложно поверить в эту историю, сложно, как тем самым красным, которые, не приди к ним на помощь белые, просто-напросто лишились бы своих жизней.
Что же это за чертовщина такая? Почему враг помогает своему врагу? Что самое интересное – тот отвечает ему тем же. Где и когда это было и самое главное – чем закончилась эта необычная помощь?
Ответами на эти вопросы мы как раз сейчас и займёмся, так что присаживайтесь поудобнее – мы начинаем!
Можете представить картину: на улицах Харбина, русского города в сердце Китая, идут солдаты в советской форме? А рядом с ними маршируют белоэмигранты. Те самые, кто когда-то сражался против красных в Гражданской. Враги? Нет, не в этот момент. История умеет удивлять! Бывают времена, когда идеология отступает. Остаётся только общий язык, культура и даже что-то более важное — необходимость выжить.
Но как же так вышло? Красные и белые, ещё недавно ненавидевшие друг друга, а теперь оказавшиеся по одну сторону баррикад? Здесь точно нужно разбираться.
Тысячи эмигрантов начали покидать страну ещё в начале Гражданской войны. А за весь период миллионы переехали за рубеж. И это были не только крупные промышленники, политические деятели.
Среди них было и много белых офицеров. Кто-то оказался в Париже, а кто-то скрывался в Белграде. Но значительная часть всё же выбрала именно Восток.
Харбин, Шанхай, Тяньцзинь — это города, где русская речь не затихала десятилетиями. Там строили православные храмы и открывали русские школы. Издавали газеты на русском языке. Но, конечно, чувство потерянной Родины не отпускало никогда.
— Как думаешь, мы когда-нибудь вернёмся? — спрашивал офицер в форме старого образца, сидя за столиком в чайном доме Харбина.
— Разве можно вернуться туда, чего больше нет? — грустно усмехался его товарищ.
А между тем, на другом конце света в этот же момент в СССР подрастало поколение людей, для которых «белогвардейцы» — враги народа. Судьба этих двух миров, казалось бы, не могла пересечься вновь.
Но в 1934 году всё изменилось. Китай тогда был крайне нестабильной страной. Тревожные вести приходили из Синьцзяна весной этого года. Сначала это были лишь слухи, разговоры на базарах, шёпот в чайных домиках. Потом начались первые столкновения — уйгуры и дунгане взялись за оружие.
Губернатор провинции Шэн Шицай, которого подчинённые за глаза называли «Железным человеком», ночами не спал, склонившись над картами. Его простое рабочее кресло в кабинете почти не остывало.
Старый служащий канцелярии вспоминал потом, как однажды утром увидел губернатора у окна — тот смотрел на рассвет усталыми глазами и впервые за долгое время произнёс вслух то, о чём думал много дней: «Одними нашими силами здесь не справиться...». Он обратился за помощью к СССР. И тут произошло то, что многим показалось немыслимым. К ним присоединились белоэмигранты!
То, что происходило, многим и сейчас может показаться абсурдным. Офицеры, ставшие уже родными для многих китайцев, были в недоумении:
— Ты понимаешь, кого мы собираемся поддерживать? — говорил один.
— Мы поддерживаем не красных, а самих себя. Здесь наша жизнь. Если мы не поможем, нас просто сметёт новая власть, — ответил другой.
Так вчерашние враги впервые встали плечом к плечу. Красные и белые вместе выступили против мусульманских повстанцев. Это был первый звоночек — ещё не примирение, но уже шаг к нему.
Прошло десять лет. Август 1945-го выдался в Маньчжурии необычайно жарким. А в харбинском воздухе висела тревога. Битва подходила к концу. Но жители не знали, чего ожидать. По вечерам на веранде "Русского клуба" старые харбинцы подолгу вглядывались в закатное небо, прислушиваясь к далёкому гулу — где-то там, за горизонтом, приближалась та самая — Красная Армия.
После стольких лет японской оккупации город замер в предчувствии перемен.
Красная Армия пришедшая на помощь к своим азиатским союзникам
«Помню, как в то утро я проснулся от непривычной тишины, — рассказывал старый харбинский извозчик Пётр Семёнович. — Выглянул в окно, а на улицах ни одного японского патруля.
Только русская речь отовсюду, и какая-то она... другая стала. Наша, советская. Так и поняли — пришли».
— Нас могут расстрелять, — говорили в эмигрантских кругах.
— Или заберут с собой, на Родину, — осторожно предполагали другие.
Но так или иначе, Харбин, который долгие годы находился под японским контролем, ждали грандиозные перемены.
«Японцы готовились к обороне Маньчжурии годами, — рассказывал позже ветеран Василий Петрович, разворачивая пожелтевшую карту. — Семнадцать укрепрайонов — это вам не шутки. Некоторые тянулись на сотню километров, уходя в глубину на сорок. Каждый дот, каждый метр земли был пристрелян».
Старый солдат помнил эти цифры наизусть: пять тысяч орудий, две тысячи самолётов, тысячи танков. За этими сухими числами стояла грозная сила, которая многим казалась непобедимой.
Четырнадцатого августа наши части уже прорвались в самое сердце Маньчжурии. А через три дня произошло то, во что трудно было поверить: японцы, считавшие себя непобедимыми, запросили пощады...
Но самая удивительная история произошла в Харбине. Восемнадцатого августа над городом появились советские парашюты. Всего сто двадцать десантников — против сорокатысячного японского гарнизона. Казалось, это безумие.
Десантирование советских бойцов
«Я тогда работал телеграфистом на КВЖД, — рассказывал харбинец Михаил Петрович Ковалёв. — Вдруг прибегает мой старый приятель, бывший поручик Белой армии Сергей Николаевич: «Миша, там наши! Надо помогать!»».
И началось невероятное. Русские харбинцы — железнодорожники, гимназисты, бывшие белые офицеры — поднялись как один.
Они знали город как свои пять пальцев. Пока японцы искали советский десант, русские добровольцы уже захватывали телеграф, телефонную станцию, административные здания.
Не удивительно, что, глядя на отзывы тех самых красных десантников, мы увидим, что каждый как один говорил о своём удивлении, говорил о огромных толпах русскоговорящих людей, всеми силами пытающихся им помочь.
Многие из них знали, что это беглые белые, что лишь дополнительно удивляло десантуру.
16 сентября 1945 года состоялся парад. Шли плечом к плечу те, кто когда-то стрелял друг в друга.
Это стало знаком, что в критический момент единство духа и нации перевешивает идеологические различия.
Выживание в эмиграции научило их: нет ничего важнее человеческих связей. Когда ты каждый день слышишь чужую речь, когда твои дети растут вдали от Родины, начинаешь ценить каждое русское слово, каждую встречу с соотечественником.
Да что уж там, даже для всего Советского Союза это тоже стало важным уроком.
Вместо того чтобы делать из эмигрантов вечных врагов, оказалось полезнее протянуть им руку.
Многие из них станут своеобразным «мостом» между странами. Будут помогать налаживать отношения, передавать свой бесценный опыт и знания.
История знает немало примеров вражды. Но моменты примирения по-настоящему редки и ценны. Харбин 1945 года был одним из таких моментов.
1945 год. Харбино-Гиринская наступательная операция
Белые эмигранты, которые когда-то дали клятву бороться с красными, в итоге нашли в них не только союзников, но и, возможно, последний шанс вернуться к своим корням.
Ведь, как ни крути, они все были русскими. И это оказалось важнее политики.
Глядя на историю гражданского противостояния 1917-1922 годов, очень сложно делать хоть какие-то выводы, уж больно много противоречий вспоминается в те годы, про трагедии я вообще молчу...
Но, на мой субъективный взгляд, здесь напрашивается один простой вывод — русский человек непременно поможет своему собрату, несмотря на самые тяжелые и глубокие противоречия.
https://dzen.ru/a/Z62mo_RDfU9dUnIi
Оценили 12 человек
12 кармы