Братство по оружию

Дураку известно, что один переезд равен двум пожарам. Это только на первый взгляд, и в первый раз, нам всем кажется, ну, сколько там в этой квартире вещей? Так, тряпки в сумку, и пошел. Дилетантское мнение. А на самом-то деле...

Вернувшись из своего последнего флотского отпуска, я, как и положено воспитанному и дисциплинированному офицеру, сразу же прошелся по друзьями, вечером проставился в связи с окончанием отпуска, узнал в процессе все новости, и на утро выглаженный и выбритый прибыл в экипаж.

«Каменный крейсер» был полупуст. Мой экипаж числился ушедшим в отпуск уже дней десять, но добрая треть экипажа до сих пор ошивалась в базе. Командиру временно доверили рулить штабом дивизии, чему он и предавался с видимым удовольствием. Десятка полтора офицеров и мичманов из-за все увеличивающегося дефицита кадров были раскомандированны по разным кораблям. В казарме слонялись по углам не растасканные по другим экипажам матросы, да угрюмый и обиженный жизнью помощник командира верстал недоделанные документы, из-за которых пока еще и не уехал в отпуск. Доложившись командиру, уютно расположившемуся в кабинете начальника штаба дивизии, я узнал, что из всех увольняемых в запас офицеров экипажа, я прибыл первым и в срок, и что меня по этой причине, лишать в финансовом отношении ничего не будут, а вот остальных засранцев, командир лишит напоследок всех возможных выплат, не поможет с получение денег, задержит документы и так далее. Командира видимо перло, от своих нынешних, пусть временных, но крутых обязанностей. Впоследствии выяснилось, что никого и ничего не лишили, за исключением штурмана Харика, в наглую приехавшего суток на десять позднее всех. Во время беседы, командир периодически забывавший, что я уже гражданский человек, как по существу, так и согласно приказа, порывался припахать меня то в море, то дежурным по части, но под конец все - же свыкся с печальной мыслью, что это невозможно, и, вздохнув, предоставил полную свободу действий, с условием никуда не залететь. Условие это, мы, кстати, выполнили, и как говориться знамя полка напоследок не замарали.

А со следующего дня я начал собрать и готовить вещи к переезду. Кто это пережил, тот подтвердит, что Великое переселение народов и переезд простой семьи в другой город, практически идентичные по масштабам мероприятия. Мы с женой заранее договорились, что из мебели пойдет в продажу, что из вещей она выбросит, что паковать и везти. Но одно обговаривать это где-то за пару тысяч километров, лежа на пляже в Фаросе, и совсем другое оказаться перед реальным решением этой проблемы, причем одному, в переполненной вещами квартире.

Во первых, обнаружилось, что, уезжая с севера позже меня, моя дражайшая половина, совсем забыла об обещании перебрать хотя бы свои и сына вещи, и оставила все так, как будто мы и уезжать-то никуда не собирались. Ею же проявленная инициатива по сбору тары для вещей, тоже осталась нереализованной по природной женской забывчивости. А посему досталась мне по приезду квартира в идеальном состоянии, без малейшего намека на скорый и окончательный отъезд, а еще и с кучей нестираного белья в придачу. Во вторых, обнаружилось, что даже предполагаемый объем шмотья оказался настолько ниже реального, что мне пришлось на несколько первых дней превратиться в попрошайку, слоняясь по гарнизонным магазинам и лавкам в поисках коробок и коробочек для упаковки вещей. И к вечеру каждого дня оказывалось, что этих самых коробочек снова не хватает, и надо опять выдвигаться на их поиски. Затем я перевоплотился в старьевщика, сортируя одежду и тряпье. Эти трусики и маечку в мусор, а эту юбочку и брючки на эвакуацию. А в третьих, в третьих-то такое перемещение собственных материальных ценностей мне было впервой. Хотя все бывает в жизни в первый раз...

Так дни текли. С утра, с высунутым языком и фуражкой набекрень бегом в финчасть, чтобы выслушать привычное «Денег сегодня не будет», после обеда укладка и перекладка тряпочек, тарелочек, люстр и прочего по коробкам. А в вечернее время, благо за окном стоял солнечный полярный день, наша увольняющаяся в запас вольниц, хаотично перемещалась по поселку из одной квартиры в другую, поглощая в немерянных количествах горячительные напитки и закусывая их, уже не нужными семейными запасами консервов. Правда день ото дня, пирушки становились все скромнее и скромнее, по причине истощения кошельков. А выходное денежное пособие оставалось еще далекой и далекой перспективой.

Контейнеры я предусмотрительно заказал заранее, чуть ли не в первый день по приезду из отпуска, пока деньги были, да и очередь на них немалая выстроилась. Пятитонного контейнера мне не досталось. Пришлось брать два трехтонных. И вот, когда до дня погрузки осталось неделя, я вдруг задумался о том, как собственно я буду их загружать, со своего четвертого этажа. К этому времени я упаковал все ненужные тряпки, оставив только самое необходимое, продал стенку, шкафы, тахту сына, кухонные стулья и прочие неновые ненужности. Свернул и обмотал корабельным пластикатом ковры, разобрал и обшил диван и кресла, ну и попросту говоря, спал на разобранной и подготовленной к перевозке мебели, в квартире с окнами, завешанными разовыми простынями со штампом «ВМФ», и еду готовил на одной сковородке, с которой и ел.

К моему счастью, мой друг, капитан-лейтенант Андрюха Никитос, высоченный мужчина из астраханских греков, оставил мне ключ, от своей квартиры в соседнем доме. После опустошения своей квартиры, я согласно договоренности, должен был до отъезда обитать, а его жилище, а, уезжая оставить ключи соседям.

Дня за два до погрузки, я очень сильно озаботился проблемой погрузки контейнера. Июнь месяц. Экипаж в отпуске. Офицеры и мичмана, оставшиеся в базе прикомандированными на другие корабли, мотались неизвестно где, матросов в казарме экипажа сидело три с половиной человека, да и то калеки. Была надежда на таких-же увольняемых в запас офицеров, но, большая часть из них, видя, что денег в ближайшее время не предвидится, а лето оно идет, умотали на Большую землю, на неделю, другую погреться. Так и вышло, что рассчитывать мне приходилось только на 4-х человек: начхима Пасевича, штурмана Харика, старпома Машкова ждущего документы на классы и своего управленца Бузичкина. За день до знаменательного события, я зашел в казарму, и на всякий случай оставил у дневального объявление, что завтра буду грузить контейнер в 15.00, и если кто, прошу прийти и помочь. Хотя в казарме и не было практически никого, но наши туда периодически забегали, так, что надежда на то, что кто-то прочитает и проникнется моей проблемой была. В тот же день вечером я получил деньги. Практически все, за исключением компенсации за продовольственные. Вечером я немного попраздновал это событие в финчасти, и когда, возвращаясь, домой, подошел к своему дому, меня посетила немного сумасшедшая, а скорее пьяненькая идея. Зайдя, домой, я взял бумагу, и написал пять одинаковых объявлений, по числу подъездов дома, такого содержания: « Народ! Я уволился в запас. Помогите завтра, 19 июня, в 15.00 загрузить контейнеры. Мой экипаж в отпуске. Буду очень благодарен. Я живу в нашем доме, квартира 60. Паша». Потом вышел и развесил эту прокламацию по подъездам. Потом погостил у начхима дома, жена которого самоотверженно прибыла на Север увольняться вместе с мужем, и по причине этого начхим был одним из немногих увольняемых, кому были доступны радости домашней пищи. Домой я вернулся около двух ночи, в состоянии среднего подпития, и без каких-либо отягощающих голову мыслей.

Пробуждение было куда напряженней. Глотая яичницу на кухне, я вдруг вспомнил о написанном вчера объявлении. А вдруг, кто-нибудь придет? Хорошо конечно, но народ угостить надо будет за помощь. Хотя, откровенно говоря, я не надеялся на широкий приток желающих потаскать диван и кресла с четвертого этажа вниз. Но на всякий случай, я сходил в магазин и прикупил килограмма три сосисок, и столько же картошки. Часов в двенадцать я окончательно распрощался с квартирой, отключив и вымыв холодильник. Зашел к соседу Гене, и выпросил у его жены Любы два эмалированных ведра напрокат….

К 15.00. диспозиция в моей квартире была такова. Все готово к выносу. В ванне, залитой холодной водой плещутся две двухлитровые банки со спиртом настоянном на морошке и золотом корне, а для эстетов еще три литровых бутылки водки «Асланов». В кухне, на плите побулькивают два ведра, одно с сосисками, другое с картошкой в мундире. На подоконнике лежат нарезанные три буханки хлеба, и штук десять разнокалиберных стаканов и кружек, из числа оставляемых мной. Картину дополняет раскрытая пачка соли и одна сиротливая вилка… Все. Ну и я, нервно курящий одну сигарету за другой.

Периодически поглядывая в окно комнаты, откуда было видно подъезд, я все-таки прозевал, когда подъехала машина. К моему ужасу, никто из планируемых мной «грузчиков» не пришел… И когда зазвонил звонок, к двери я двинулся как-то обреченно.

- Здравствуйте. Дом 72, квартира 60? Белов Павел Борисович?- Мужичонка- водитель сверился с бумагой.

- Да…

- Ну, что, контейнеры внизу, давай взглянем хоть, что за вещи…

Мы зашли в комнату. Водитель окинул взглядом нагромождение коробок.

- Должно влезть. Слушай, а кто грузить-то будет?

Вопрос завис в воздухе. Я не знал, что ответить. Мне просто не было что говорить. Я один и два трехтонных железных ящика внизу. Вот и весь ответ.

- Борисыч!!! Что там грузить-то надо?- из прихожей раздалась нм, с чем не сравнимая скороговорка старпома Машкова.

- Что молчишь, грузить-то будем или нет?

Я выглянул в коридор. Подпирая косяк входной двери, стоял Машков. За ним виднелся кто-то еще, но я обрадовано, даже не обратил внимание, кто. Хоть не одному корячиться…

- Ты, что Борисыч, онемел? Что грузить-то?- Старпом явно начинал нервничать.

- Да все!- очень непродуманно заявил я.

- Военные!!! Слушай команду! Грузим все!- и старпом протараторил команду на лестничную площадку и почти строевым шагом двинулся в квартиру, а затем на кухню. Я не совсем соображая, что происходит следом.

- Что это?- командным голосом спросил Машков, указывая на стоящие, на плите ведра. Он был в ударе, и настоящий военный пёр из него, даже круче, чем на корабле.

- Сосиски и картошка в мундире…- растерянно ответил я.

- Вот ими и занимайся!!!- старпом вошел в начальственный раж.

А за его спиной в коридоре, творилось что-то невообразимое. Там было море народа. И это море уносило мои вещи вниз с неукротимостью Ниагары. Там мелькали практически все наши, кто оставался в базе. Начхим с хохотом тащил большое зеркало, Харик с двумя коробками под мышкой перепрыгивал через спеленатые ковры, которые тоже кто-то пытался вытащить на лестничную площадку. И самое главное! Среди людей снующих по моей квартире, я увидел соседей не только по подъезду, я увидел соседей по дому, тех, кого я и знал то только в лицо. Они отозвались на мое, написанное по пьяной лавочке объявление. Они пришли помочь! Сосед по площадке Гена, с каким-то незнакомым мужиком в момент вынесли их кухни холодильник, а на его место откуда-то материализовалась его жена Люба.

- Давай я картошечку почищу!!!- с энтузиазмом предложила она, и, не дожидаясь ответа, извлекла из кучи не унесенного добра, наш старый и заслуженный тазик, водрузила его на плиту и начала вылавливать из ведра картошку.

Все происходило так быстро, что я оказался на этом контейнерном празднике, просто гостем. Все уносилось и укладывалось как бы само, и только изредка раздавался командный рык старпома, указывающий не недостатки в процессе.

Вообще, не успел я выкурить вторую сигарету с начала этой феерии, как оказалось, что я стою посреди абсолютно пустой квартиры, и только в маленькой комнате, начхим зачем-то аккуратно отдирал утепленный линолеум с пола. На мой вопрос, а зачем собственно он это делает, Пасевич с детской непосредственностью ответил, что, мол, старпом приказал выносить все. Пока я соображал, что ему сказать, начхим завершил процесс обдирания и унесся вниз. А за ним и я. Внизу, офигевший от этой скоростной погрузки водитель уже пломбировал контейнеры.

- Никогда такого не видел. За 15 минут две трехтонки с четвертого этажа. Ну, вы ребята и даете. Нам бы таких грузчиков…

«Грузчики» стояли рядом. Количество их явно поубавилось, но все равно оставалось гораздо большим, чем я предполагал заранее. Люди пришли, помогли и ушли, не дожидаясь благодарности. Незнакомые мне люди. Такое много стоит. Наконец водитель закончил пломбировать, показал мне, и я подписал его накладные.

Машина тихонько начала выползать из двора, увозя куда-то далеко, вместе с моим небогатым скарбом, и мою прошлую жизнь. Кстати, немногим позднее, уже на Большой земле, я понял, что и этого не надо было везти с собой. Надо было все продавать и уезжать налегке…

- Ребята, спасибо большое за то, что вы все пришли! Пошли наверх, отметим, а то куда мне ведро сосисок-то деть?

Народ начал смеяться и повалил в подъезд. А в квартире, Люба, за неимением какой-либо мебели оформила импровизированный стол. Она просто застелила всю большую комнату газетами, поставила посередине ведро с сосисками, тазик с картошечкой, навалила на крышку от ведра кучу хлеба, рядом мою пачку соли, груду разнокалиберных кружек и стаканов, банки со спиртом и бутылки с водкой, и от себя добавила порезанного лука и шмат сала. Мужики просто взорвались хохотом от такой картины, а потом расселись на газеты, и понеслось…

Дальнейшее я помню плохо. Наливали, пили и говорили тосты и пожелания. Потом снова наливали и говорили, потом просто пили, а потом я уже ничего и не слышал. Придя в себя, я обнаружил, что прошло уже часа четыре, у меня болит голова, а рядом со мной сидит штурман Харик и чистит картофелину. Больше никого не было.

- Привет, Борисыч! Оклемался? Ну, давай дерябнем за то, что ты пришел в сознание, и я пойду домой. Меня старпом попросил с тобой подежурить, пока ты в себя не пришел. Я вот картошечки почистил, и пару сосисочек зашхерил.

Мы чокнулись. Закусили. Покурили. Штурман попрощался и ушел. Я тоже недолго оставался в своем разоренном гнезде. Было как-то очень тяжело находится в пустой квартире, в которой прожил не один год, в которую возвращался после морей, которую считал свои домом. Я ушел к Никитосу, предварительно зайдя к соседям, и пообещав завтра прийти, навести порядок в квартире перед сдачей ее ЖЭКу, и тогда отдать ведра. На следующий день квартиру я не сдал, но умудрился отобрать продовольственные деньги у тыла. Я навсегда распрощался со своим жилищем через день. И в тот же день после обеда я навсегда покинул северный город Скалистый, он же поселок Ягельный, он же Мурманск-130, он же Гаджиево.

Приказ старпома «Грузить все!», я припомнил через полтора месяца, когда с родственниками разгружал свои контейнеры. Мне и правда погрузили все. Не считая линолеума содранного с пола начхимом, я еще получил на память о службе, кучу старой обуви, приготовленной к выбросу, дверцы от антресолей, коврик лежавший перед дверью на лестничной площадке, свой почтовый ящик, точнее секцию почтовых ящиков, и самое главное тридцати килограммовый кусок гранита, который ребята положили просто «на память». Он до сих пор лежит у нас дома на балконе, и я сейчас даже рад этому неожиданному подарку. Это мой личный кусочек Кольского полуострова.

Сейчас меня иногда посещает одна мысль. Что если я соберусь снова, куда то переезжать? И снова повешу такое объявление, хотя бы в своем подъезде, моего нынешнего шестнадцатиэтажного дома. Интересно, хоть кто-нибудь придет? 

Павел Ефремов