В Одессе сумели возродить пристанище южнорусских художников - Таймер

До конца июня потрясающая экспозиция произведений членов Товарищества южнорусских художников и их последователей, предоставленных коллекционерами, будет представлена в Доме Буковецкого (Княжеская, 27). Когда все эти световоздушные кружева встречаются в одном пространстве, они оттеняют друг друга и усиливают впечатление, их голоса сливаются в симфонию. А помести в разнородную экспозицию — возникает риск недопонимания, неброскую красоту легко затмить кричащими, эпатажными холстами. Здесь картины и графика демонстрируются ещё и в «родном» интерьере, где всё начиналось…

«Имя Евгения Буковецкого, художника, мецената, начало забываться, а вот Дом его вспоминают часто, — говорит известный журналист и коллекционер Евгений Голубовский. — Ещё бы: здесь провел последние два года перед эмиграцией Иван Бунин, здесь написал "Окаянные дни". Но начнём с Буковецкого. Евгений Иосифович родился в семье дворянина, богатого человека, владевшего гостиницей, баней, доходным домом. И сыну, у которого рано обнаружили художественные наклонности, дали приличное образование. Одесская рисовальная школа, где он учился у Костанди, Петербургская академия, где учился у Репина, потом Париж, Мюнхен... И возвращение в Одессу, где вместе со своим другом, художником Нилусом он напишет Устав южнорусских художников, где станет модным портретистом, запечатлев "всю Одессу".

Ему позировали Корней Чуковский и Сергей Уточкин, архитектор Нестурх и филолог Лазурский, Александр Дерибас и Михаил Толстой. Эстет, собиратель живописи, гостеприимнейший человек, в доме которого по четвергам собирались художники, музыканты, писатели.

В одной мастерской в этом доме работал он, в другой — его товарищ Пётр Нилус. Как я уже сказал, здесь же в этом особняке жил с женой Бунин.

Так всё бы и продолжалось, если бы не революция. В самом начале в эмиграцию уехали жена Буковецкого с его дочерью. К двадцатому году уехали Нилус и Бунин, уехали все друзья... Буковецкий остался заложником своей коллекции, своего Дома, а может и своей Одессы. Через пару лет женился второй раз. Детей в этом браке не имел. Преподавал. Писал портреты.

Умер в 1948 году, ему было 82 года. Жена Александра Митрофановна Алексеева прожила ещё 8 лет, охраняя коллекцию, особняк. Умерла в 1956 году. И всё пошло прахом. Приехавший откуда–то племянник распродал коллекцию, дом стал жэковским. Сейчас в этом доме две художественные мастерские — Серафима Чаркина и Сергея Белика. Когда–то в них работали Николай Шелюто, Юрий Егоров. Мастерские сохранились, но Дом превращается в руины.

Несколько лет назад Евгений Деменок предложил Кате Пименовой сделать фильм об этом доме. Я был одним из участников проекта, рассказывал, что впервые побывал здесь в конце пятидесятых годов, когда одесский коллекционер Сергей Сергеевич Срединский взял меня с собой на осмотр того, что продавал Алексеев. На моих глазах Срединский купил здесь работу Кандинского. И в фильме я говорил, что надежда у меня лишь на частный капитал. Выкупил бы этот дом просвещённый, богатый человек, создал бы здесь Музей южнорусской школы...

Бывают неожиданные совпадения. Двое молодых людей, он историк, она профессиональный фотограф, искали помещение под фотостудию. Среди объектов, что Алёне и Владиславу Медведским предлагали, был и этот дом. Историю его они не знали, но вдруг по телевизору увидели фильм, услышали мои слова о музее и, как они рассказывают, загорелись. Выкупили, конечно, часть дома, но главную — парадную лестницу и гостиную. Начали искать старые фотографии, нашли, начали восстанавливать интерьеры. Работу проделали фантастическую. Теперь это модная студия для съёмок, но уже и музей–парадная. И вот в этом пространстве Линда Стоянова, внучка художника Альбина Гавдзинского, дочь художницы Елены Гавдзинской, задумала показать выставку южнорусских художников. Могу сказать, что произошло чудо. Ожил особняк. И картины в нём ощущают связь с пространством.

Как приятно вглядываться в записные книжки Костанди, испещрённые его рисунками. А картина Нилуса, написанная в этом же зале, воссоздающая его обстановку лет этак 100 тому! Запомните адрес: Княжеская, 27.

Посмотрите выставку, и ощутите, что может сделать человек, любящий свой город. Может, у Медведских найдутся последователи? Тем более что и в этом Доме ещё много уничтоженных пространств. Тем более что во дворе этого Дома Иван Бунин закопал свою рукопись. И её до сих пор не нашли…»

Владислав и Алёна на вернисаже с улыбкой вспоминали, как воссоздавали интерьер по крупицам, периодически впадая в панику мистического толка: «Буковецкий недоволен! Нилусу не нравится! А что бы сказал Бунин?».

Не пропал Дом: в Одессе сумели возродить пристанище южнорусских художников

Сейчас вроде бы всё устаканилось. Великолепное старинное зеркало, пусть и потускневшее, красуется над камином, отражая входящих. Ящичек с красками, принадлежавший Нилусу, разместился рядом с пишущей машинкой «Ундервуд».

Трогать руками — Боже упаси, энергетика от этих вещей идёт мощным потоком и на расстоянии. Попадаешь в гости к Буковецкому, и всё какое–то родное, будто другой жизни и не знал, будто если что и было иное, то привиделось в дурном сне.

Линда Стоянова, невероятной красоты и породистости женщина, историк искусств и организатор выставки, показала результаты атрибуции полотна Нилуса, которое предоставлено для экспозиции на время, а вот фотокопия его останется в этом пространстве навсегда.

Буковецкий, сам Пётр Нилус и их общий друг, акварелист, литератор и график Николай Лепетич, почтительно общаются с молодой женщиной в тёмных одеждах. Вопреки легенде, будто сюжетом картины является принесение соболезнований молодой вдове, Линда делает выводы: интерьер повторяет известный облик гостиной дома самого Буковецкого (не приглашают же вдов к себе домой, чтобы выразить соболезнования?). Да и поза художника по отношению к фигуре дамы свидетельствует о крайней заинтересованности — не Вера ли Прокудина изображена, супруга Буковецкого? К тому же Нилус обожал тему свиданий, зарождающихся отношений, так что сюжет вырисовывается лирически–оптимистичный.