Почему в России есть великие писатели, но нет великих экономистов?

Один из парадоксов русской цивилизации – это наличие великих писателей, признанных во всем мире, и отсутствие столь же признанных великих экономистов. У такого явления есть причина: писатели стремились понять мир таким как он есть, в то время как экономисты пытались представить, каким он должен быть в далеком будущем. Поэтому чтобы в России появились великие экономисты, им надо отказаться от традиций строить модели прекрасного далеко, и последовать некоторым рекомендациям Федора Михайловича Достоевского.

О том, почему в России нет великих экономистов, существует множество мнений. А впервые данная тема была поднята, наверное, еще в царской России публицистом и экономистом Сергеем Шараповым.

В книге «Россия будущего», изданной в 1907 году, он написал, «… что в области экономии наша родина не дала, не могла или не успела дать еще своего великого экономиста. … Но почему же так? Неужели у нас нет экономической жизни? Наоборот, есть, огромная и сложная и вдобавок совершенно оригинальная. Такая жизнь не могла возбуждать аналитической мысли, не могла, казалось бы, не вызвать и своих экономических построений. Но, может быть, таковые и есть, да только мы их не видим и не знаем? Из того, что русская литература, давшая такие огромные и разнообразные вклады в общечеловеческую сокровищницу, упорно не выдвигала до сих пор ни одного мирового экономиста, можно, пожалуй, заключить и нечто иное. Не отвращалась ли русская мысль от западного толкования экономических явлений, не относилась ли она отрицательно к самой возможности признать особый мир экономических явлений со своими особыми законами?»

Чем законы экономики отличаются от законов естественных наук?

Ученые до сих пор спорят о том, что представляют собой особые законы экономики. Доктор экономических наук Валентин Касатонов, председатель Русского экономического общества имени Сергея Шарапова в статье «Экономика – это лженаука» написал о законах экономики типа закона стоимости, закона спроса и предложения, и т. д. следующее: «многие эти законы – откровенно смешны, и они и не законы вовсе, такие «законы» можно в большом количестве открывать самому, исходя обычного здравого смысла. Например, закон, согласно которому солнце утром восходит на востоке, а вечером – восходит на западе … Тот же закон стоимости – это некая устойчивая причинно-следственная связь, которая, кстати, не настолько устойчива, чтобы существовать везде и всегда. Невольно напрашивался вывод, что если никаких законов нет, то что тогда остается от экономической науки? В итоге, еще через пять лет спустя я пришел к окончательному выводу, что никакой экономической науки не существует».

Такой вывод кажется чрезмерно радикальным, и большинством современных ученых не разделяется. Тем не менее, проблема с научностью экономических теорий действительно имеется (см. «Описание проекта научного учебника по современной политической экономии (версия 2025 г.)»). Обычно законы экономики сравнивают с законами естественных наук, в частности, с астрономией и физикой. Но их лучше сравнивать с некоторыми закономерностями, которые наблюдаются в мире сложных физических и биологических систем. То есть, не с фундаментальными науками, а прикладными.

Например, можно рассмотреть принцип, описанный Адамом Смитом в книге «Исследование о природе и причинах богатства народов», в которой он рассуждал о знаменитой невидимой руке: «Каждый отдельный человек постоянно старается найти наиболее выгодное приложение капитала, которым он может распоряжаться. Он имеет в виду свою собственную выгоду, а отнюдь не выгоды общества. Но когда он принимает во внимание свою собственную выгоду, это естественно, или, точнее, неизбежно, приводит его к предпочтению того занятия, которое наиболее выгодно обществу». … Предпочитая оказывать поддержку отечественному производству, а не иностранному, он имеет в виду лишь свой собственный интерес, и осуществляя это производство таким образом, чтобы его продукт обладал максимальной стоимостью, он преследует лишь свою собственную выгоду, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения;».

В транспорте можно обнаружить закономерность, аналогичную описанному принципу: хотя колесо вращается только вокруг собственной оси, это приводит к поступательному движению всего транспортного средства в том направлении, которое вовсе не входило в намерение колеса.

Можно найти и аналоги других привычных нам законов экономики. Например, колеса со временем изнашиваются и их надо менять, а по мере развития технологий появляется возможность перехода к новым видам колес, их крепления и т. д. Даже бесколесный транспорт появился (воздушные шары, самолеты, …).

Этот процесс ничего не напоминает? А ведь это аналог закона развития общества посредством смены общественно-экономических формаций, описанного Карлом Марксом. Можно сформулировать закон эволюции колеса в зависимости от развития технологий (производственных сил) и дорожной инфраструктуры (производственных отношений): вначале колеса намертво крепились к оси в колесницах (рабовладение), затем крепление стало подвижным по отношению к оси (феодализм), потом колеса стали приводить в движение весь транспорт и появились автомобили (капитализм), и, наконец, колеса стали включаться в сложные механизмы, в частности, появился гусеничный транспорт (социальная рыночная экономика).

Аналогия законов экономики с правилами, которые определяют функционирование и использование транспортных средств, позволят понять особенности ее законов. В частности, люди могут соблюдать их, а могут и не соблюдать, исходя их своего субъективного мнения. Точно так же могут существовать транспортные средства с разными колесами, с разным креплением колес и т. д., и люди могут выбирать те машины, которые им нравятся. Но несоблюдение законов природы и на транспорте, и в экономике влечет неизбежные негативные последствия, причем вполне объективные и независящие от желания и воли человека. Если колеса закреплены ненадежно, то транспортное средство попадет в аварию или просто не сможет ехать, так как невидимая рука законов физики приведет к тому, что они либо отвалятся, либо заклинят, либо застрянут в какой-нибудь колдобине. Точно так же и страна, в которой люди действуют, не соблюдая законы экономики, либо терпит крах, либо останавливается в развитии и проигрывает в соревновании с другими странами, так как невидимая рука законов экономики приводит к деградации общества или застою.

Как и транспортные средства, отдельные государства и человеческое общество в процессе развития цивилизации прошли через несколько этапов. Многие транспортные средства основаны на использовании колеса, которое после изобретения стремительно завоевало мир и используется сейчас чрезвычайно широко. Причина – экономическая эффективность. Колесный транспорт позволил перемещать больше грузов на больше расстояния за меньшее время, чем, например, волокуша, хотя для этого требуется строительство дорог.

Точно так же эгоизм делает общество богаче, так как стимулирует людей работать и стремиться чего-то достичь, хотя приходиться принимать меры по ограничению свободы эгоистов. Отдельные страны могут не использовать полезные качества эгоизма вообще, запрещая или каким-то образом ограничивая частную собственность. Но это приводит к более низкой эффективности экономики и проигрышу этими странами экономической конкуренции с другими. Поэтому рабовладельческий строй проиграл феодальному, а тот – капитализму.

Русская экономическая школа – это наука о прекрасном далеко

Такое понимание экономической теории позволяет понять, какое место занимают русские экономисты в мировой экономике. В частности, Сергей Шарапов выступал против западных теорий, основанных на идее о борьбе индивидуальных эгоизмов между собой. В книге «Бумажный рубль. Его теория и практика» он написал следующее: «Эгоизмы эти то топят безжалостно друг друга, то, устав в борьбе и впадая в отчаяние, силятся путем холодной рассудочной спекуляции придумать такие нормы и рамки, при которых было бы возможно кое-как жить».

Ученый фактически описал закон капиталистической экономики, который состоит в том, что человеческое общество развивается таким образом, что в нем происходят кризисы (эгоизмы топят друг друга), в результате которых изобретаются и внедряются некоторые нормы и правила, которые должны соблюдаться бизнесменами, что обеспечивает условия для возможности «кое-как жить». Он не написал, какие правила имел в виду, но они, в принципе, известны. Так, например, протестанты придумали специальную этику поведения бизнесменов. В Англии ввели систему воспитания элиты, людей, которым принадлежала власть в стране, – джентльменов. Эти нормы и рамки (экономические институции) не только придумывались, они еще и сравнительно успешно внедрялись, для чего создавались специальные институты – протестантская община и британская система образования.

Точно так же на колесном транспорте происходят постоянные поломки колес из-за изнашивания и несовершенства материалов, в связи с чем автомобили попадают в аварии, и люди, впадая в отчаяние, постоянно придумывают новые виды колес, на которых кое-как можно ездить. Для устранения данного недостатка были изобретены колеса с камерами, стальные колеса – для железных дорог, и т. д. А на дорогах появилось множество станций технического обслуживания. Полностью проблему поломки колес и аварий все это не решило, но кое-как ездить можно.

Сергей Шарапов значение аналогичных процессов в мировой экономике не оценил, и написал по поводу введения норм и правил в целях исправления эгоизма следующее: «Но не удается это Западу ни в какой области. Куда ни взглянешь, повсюду человеческая мысль упирается в отчаяние и небытие. Религия выродилась в материалистический атеизм, философия – в пессимизм, государственность – в анархизм, этика – в проповедь чистейшего эгоизма, экономика – в формальное торжество хитрости и силы с одной стороны, рабства, нищеты и неугасимой ненависти – с другой. … Бессилие Запада в области мысли до того поразительно за последнее время, что кроме опошленных, износившихся и полных внутренних противоречий нескольких модных мировоззрений не является ничего на смену, не блещет нигде ни луча надежды».

Однако его пессимизм оказался чрезмерным. В 20 веке некоторые проблемы удалось решить, и человеческая мысль много чего изобрела: возникла институциональная экономическая теория, во многом адекватно описывающая экономические события и отчасти учитывающая психологию человека. А в 60-80 годах прошлого века в западных странах почти удалось построить общество равных возможностей и всеобщего благоденствия. В идеологии возникли течения типа социального либерализма и ордолиберализма, в рамках которых бизнесу пытались привить некоторые нравственные принципы (с переменным успехом). В некоторых странах сформировалась социальная рыночная экономика. Это стало высшим пиком развития западной цивилизации, после которого, правда, началась деградация, продолжающаяся в наши дни.

Во времена Сергея Шарапова всего перечисленного выше не было. Книга о бумажном рубле была написано им в 1893 году, а книга Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма была опубликована только через 9 лет – в 1904 году. Американский экономист Торстейн Веблен, основавший институционализм, написал книгу «Теория праздного класса: экономическое исследование институций», через 6 лет – в 1899 году. В этой книге он назвал экономическими институциями (институтами) то, что Шарапов описал как «нормы и рамки, при которых было бы возможно кое-как жить», а наблюдение Шарапова о постоянном придумывании чего-то, охарактеризовал как развитие общества посредством усовершенствования институций (систем норм и правил, регулирующих поведение человека в экономике). А термин «институциональная экономика» был введен только в 1919 году.

Таким образом, Сергей Шарапов был в шаге от того, чтобы стать основателем целой экономической теории, активно развивающейся и в настоящее время – институциональной экономики. Он мог стать одним из великих экономистов, и его вклад был бы признан мировым сообществом. Ему надо было просто описать, в чем состоит «придумывание норм и правил, в рамках которых можно как-то жить».

Но русский экономист не стал исследовать не очень красивую реальность, в которой властвует эгоизм и пытался описать модель экономики, основанной на высокой нравственности ее участников. Кроме того, в книге «Россия будущего» он описал идеи другого русского экономиста – Никиты Гилярова-Платонова, который пытался выдвинуть на первый план анализ значения психического, морального элемента в человеческой экономике. Но тот тоже предлагал отказаться от эгоизма, поставив в центр экономики взаимную помощь.

Такие идеи эквивалентны отказу от использования на транспорте колеса, которое эгоистически стремиться только вращаться только вокруг собственной оси, создавая множество проблем все окружающим, перейдя к принципу, допустим, ракетного движения. Конечно, ракеты представляют собой весьма продвинутый вид транспорта, и в ряде случаев они позволяют достичь целей, недоступных колесному транспорту, например, слетать на Луну. Но для использования в обыденной жизни, допустим, для поездок в булочную, ракеты мало пригодны. Точно так же и капиталистическая система, ориентированная на предоставление экономической свободы эгоистам, на практике в реальной жизни доступнее и эффективнее систем, ограничивающих эгоизм.

То есть западная экономическая наука, в основу которой положен эгоизм, и русская экономическая мысль, в основу которой предполагается разместить сотрудничество и тому подобные замечательные нравственные качества, вовсе не заменяют, а дополняют друг друга в рамках одной теории транспорта. Нельзя сказать, что одна их них истинная, а другая нет, точно так же как нельзя сказать, что теория автомобиля – это истинная теория, а теория ракеты – ошибочная. Возможно существование разных видов транспорта и разных теорий их конструирования. Может быть разной и экономика.

Но Сергей Шарапов всего этого не заметил. Он думал, что мир должен отказаться от эгоизма в пользу сотрудничества, и такой период наступит: «основной чертой этого нового периода должно явиться преобладание духовного и нравственного начала во всех областях человеческого мышления и делания, ибо только нравственное начало и способно вывести заблудившийся цивилизованный мир из дебрей материализма и бессмысленной животной борьбы». По его мнению, мир «спасет сохранившееся именно в русском племени отвращение к грубой материальной силе в качестве идеала, спасет, наконец, истинная финансовая наука, которая должна же когда-нибудь явиться».

Истинная финансовая наука, конечно, должна когда-нибудь появиться, но это явно дело не сегодняшнего дня. Экономика, основанная на нравственном начале, может быть, когда-нибудь, где-нибудь и окажется лучше капитализма, но мир живет в настоящем. Точно так же, какими бы несовершенными не был автомобиль, он существует и используется как транспортное средство, причем намного чаще, чем ракеты.

Писатель Федор Достоевский – пример для экономистов

Суть проблемы можно понять, сравнивая русских экономистов с русскими писателями. Федор Достоевский как будто пытался компенсировать дефицит великих русских экономистов и писал книги, рассматривая не только сотрудничество, но и эгоизм. Его роман «Преступление и наказание», написанный в 1866 году, – это фактически исследование природы человека.

Мысли Достоевского по поводу ученых, не учитывающих природу человека, в этом романе выразил студент Разумихин следующим образом: «… всё у них потому, что «среда заела», – и ничего больше! Любимая фраза! Отсюда прямо, что если общество устроить нормально, то разом и все преступления исчезнут, так как не для чего будет протестовать, и все в один миг станут праведными. Натура не берется в расчет, натура изгоняется, натуры не полагается! У них не человечество, развившись историческим, живым путем до конца, само собою обратится наконец в нормальное общество, а, напротив, социальная система, выйдя из какой-нибудь математической головы, тотчас же и устроит всё человечество и в один миг сделает его праведным и безгрешным, раньше всякого живого процесса, без всякого исторического и живого пути! Оттого-то они так инстинктивно и не любят историю: «безобразия одни в ней да глупости» – и всё одною только глупостью объясняется! Оттого так и не любят живого процесса жизни: не надо живой души! Живая душа жизни потребует, живая душа не послушается механики, живая душа подозрительна, живая душа ретроградна!»

Именно такой подход – учет природы человека – использован в институциональной экономической теории. Федор Достоевский написал, что случаев миллион, и в книге описал несколько типичных социально-психологических типов. Поэтому, по-видимому, в романе в большом количестве появились герои, не имеющие никакого отношения ни к преступлению, ни к наказанию.

Кому из них присуще «отвращение к грубой материальной силе в качестве идеала»? – Да, наверное, только Разумихину и Порфирию Петровичу (из мужских персонажей). Все остальные под вопросом, а Раскольников и Лебезятников, пожалуй, этот идеал даже разделяли. То есть, Федор Достоевский обнаружил то, чего до сих пор не поняли многие русские экономисты: русские люди по своей природе разные, и многим из них вовсе не свойственны высокие нравственные качества.

В то же время, для русской цивилизации в целом действительно характерно неприятие грубой материальной силы в качестве идеала, и стремление к преобладанию духовного и нравственного начала в отношениях между людьми. Но это стремление, а не реальность, основанное на православии, культуре, и, в частности, творчестве Федора Достоевского. Но он не просто призвал к идеалу, он описал реальность, которая этому идеалу не соответствовала. То есть он действовал как Веблен, а не как Шарапов. Поэтому, наверное, и стал великим мировым писателем.

Достоевский не заморачивался вопросами типа того, как следует относится «к самой возможности признать особый мир экономических явлений со своими особыми законами». Он просто исследовал этот самый мир таким как он есть. Ведь он мог и не упоминать в романе «Преступление и наказание» обо всех неприятных типах, встреченных Раскольниковым, а написать книгу о том, как благородный студент пришел к Богу, создал семью, стал хорошим человеком, стремящимся к сотрудничеству с другими людьми, что является проявлением особого характера русского народа, и т. д. и т. п. Но стал бы он в результате великим писателем, хотя бы русским, а не мировым? Это вопрос дискуссионный.

Впрочем, Федор Михайлович все же написал роман о сугубо положительном человеке, признанный во всем мире. Но писатель был реалистом, поэтому получился «Идиот». Так что к замене эгоизма на что-то другое следует относиться осторожно – как бы беды не вышло. Природа или Бог ведь, возможно, не зря сделали человека эгоистом, есть в этом какой-то замысел, который надо понять, перед тем, как попытаться в него вмешиваться.

Урок Федора Достоевского для ученых: нельзя отбрасывать экономические теории капитализма, надо смотреть, как эти теории можно реализовать в России, учитывая национальные особенности страны. Хорошо было бы понять, как проявляются в законах экономики не только эгоизм и сотрудничество, но и качества людей, которые описаны Достоевским. Вот это стало бы национальной русской версией экономической теории, результаты которой можно было бы успешно внедрять на практике здесь и сейчас, а не дожидаясь наступления прекрасного далеко, и ее авторы были бы признаны великими экономистами.

Владимир Тарасов.