Развитию России в настоящее время мешают две беды, но это вовсе не дураки и дороги, а, во-первых, дилетантизм умных и образованных людей, получивших техническое и естественно-научное образование, которые уверены в том, что они разбираются в экономике, социологии и политике лучше специалистов в данных дисциплинах. Во-вторых, это дилетантизм специалистов, большинство из которых не владеет научным подходом, и чьи знания довольно часто далеки от научных.
Проблема, связанная с наличием в обществе огромного количества умных и образованных дилетантов, хорошо известна, в частности, она была описана еще испанским философом Ортегой-И-Гассетом в книге «Восстание масс». В главе XII «Варварство «специализма», он описал тип диковинного «нового человека», которого он назвал «сведущим невеждой». Это узкий специалист, «человек науки», который свою порцию мироздания знает назубок, поэтому к любому делу, в котором не смыслит, подходит не как невежда, а с дерзкой самонадеянностью человека, знающего себе цену. Как отметил Ортега-И-Гассет, «В политике, в искусстве, в общественных и других науках он способен выказать первобытное невежество, но выкажет он его веско, самоуверенно и – самое парадоксальное – ни во что не ставя специалистов». Это же явление описал и русский философ Александр Зиновьев в книге «На пути к сверхобществу».
Профессионалы не лучше дилетантов
Оба писателя и философа не объяснили, почему возникли такие сведущие невежды, дилетанты. Но если разобраться, то окажется, что у этого явления имеется вполне объективная, более того, уважительная причина. Дело в том, что специалисты и профессионалы в сфере экономической теории, политологии и социологии, о которых упомянул Ортега-И-Гассет очень часто, как и дилетанты, не разбираются в этих предметах. Этот факт описал Александр Зиновьев следующим образом: «Лишь для ничтожной части этих профессионалов научное познание есть самоцель. Научный подход к социальным объектам составляет лишь ничтожную долю в колоссальной продукции сферы профессиональных социальных исследований».
А российский экономист, профессор и руководитель Русского экономического общества имени С. Ф. Шарапова Валентин Катасонов написал следующее: «Я уже многие годы говорю и пишу о том, что высшее экономическое образование превратилось в средство «промывки мозгов» и превращения молодых людей из homosapiens в homoeconomicus. В учебных программах и учебниках заложено много откровенной лжи, дезинформации, а порой и тонкого лукавства».
Большинство ученых-гуманитариев с такой оценкой, конечно, не согласится, более того, в философии, экономике и социологии принято считать, что неопределенность терминологии – это нормальное явление. Специалист из сферы естественных наук, в которых используются точные термины, легко это обнаруживает, читая труды гуманитариев, после чего вполне обоснованно приходит к выводу, что те вовсе не ученые, поэтому и начинает сам пытаться решать проблемы. Разумеется, настоящие ученые в гуманитарных науках имеются, но их немного, и их мнения теряются на фоне потока информации, порождаемого людьми, профессионально занятых в сфере гуманитарного знания.
Причины и этого явления тоже известны: в гуманитарной сфере наука давным-давно была во многом заменена пропагандой идей, нужных различным группам населения в борьбе за власть. Наверное, впервые об этом написал русский экономист Сергей Шарапов в книге «Бумажный рубль. Его теория и практика», опубликованной в 1895 году. Там он отметил, что на Западе в основе всего лежит борьба: «В области веры – борьбы авторитета и свободы. В области права – борьба индивидуума и общества. В области государства – борьба власти и автономии. Наконец, даже в области природы – борьба за существование, знаменитая struggle for life, увенчивающая и как бы оправдывающая весь цикл борьбы». Поэтому, по его мнению, «в экономике, основанной на борьбе, часть ее, финансовая наука, явилась совершенно последовательно орудием борьбы».
Он отметил, что «Подобно тому, как военные техники с величайшей быстротой изобретали за последнее время все ужаснейшие орудия разрушения, западная финансовая наука, развиваясь неумолимо последовательно в одну сторону, выковывала наиболее совершенное орудие для экономической борьбы, переводила эту борьбу с маленького единоборства какого-нибудь сапожника с потребителем или ростовщика с должником на борьбу Ротшильда с целым человечеством, на борьбу мира англо-саксонского с германским из-за рынков для мануфактур или на борьбу Америки с Россией из-за золота и пшеницы».
Современник Сергея Шарапова, американский экономист и публицист Торстейн Веблен указал на другую возможную причину отказа от научного метода. В книге «Теория делового предприятия», опубликованной в 1904 году, он написал о различии мышления людей, занятых в машинном производстве, от мышления финансистов. По его мнению, работа требует от первых содействия причинно-следственным законам и заставляет их искать в происходящих событиях причинно-следственные связи, что свойственно современной материалистической науке. В то же время, «Образ мыслей, который присущ финансисту, ведет к интерпретации новых фактов на языке общепризнанных прецедентов, а не к пересмотру знаний, извлеченных из прошлого опыта в свете этих новых фактов. Цель состоит в том, чтобы подогнать факты под закон, а не приспособить закон или общие правила к реальным фактам».
Поэтому человек с естественно-научным образованием или просто обладающий здравым смыслом, который привык мыслить в категориях причинно-следственных связей, послушав аргументы финансистов, легко обнаруживает, что те и не пытаются понять, что происходит в реальности, а стремятся подгонять факты под какие-то свои абстрактные правила, которые фактам часто прямо противоречат.
Экономику заменили на «экономикс»
Отказ финансистов от научного метода мышления привел к отказу от него и людей, работающих в сфере экономической теории, хотя, разумеется, далеко не всех и не сразу.
Экономическая наука сформировалась в 18-19 веках как политэкономия, изучающая отношения между рынком и государством, человеком и обществом, то есть экономические, моральные и социологические явления и законы в комплексе. Ученые того времени (Адам Смит, Джон Стюарт Милль, …) стремились найти законы природы, причинно-следственные связи, управляющие экономикой. То есть они руководствовались научным подходом. Однако во второй половине 19 века, по мере того как власть постепенно концентрировалась в руках бизнесменов и финансистов, многие экономисты от такого подхода отказались. Австралийский экономист Питер Дидерик Гроеневеген указал, что в конце 19 века в рамках неоклассической экономики произошел «отказ от взглядов на предмет самой науки, которых придерживались экономисты-классики» («Political Economy and «Economies»). Неоклассики во многом отказались от поиска причинно-следственных связей и фундаментальных законов, и перешли к выдумыванию различных моделей экономики и законов, подгоняя под них имеющиеся факты.
Тогда был введен новый термин – «экономикс», отличающий новую ограниченную экономическую теорию от классической. Первый учебник с таким ограниченным предметом и методом исследования написал английский экономист Альфред Маршалл. Это Principies of Economics, изданный еще в 1890-м году. Он много лет был основным в Англии.
На русский язык указанный термин часто переводят как «экономика», хотя это не передает его смысл. Иногда в переводе используется и слово «экономикс», в частности, для учебника американских экономистов Кэмпбелла Макконнелла и Стэнли Брю (Economics: Principles, Problems, and Policies), который начал издаваться в США с 1960 года. В этом учебнике его предмет определен следующим образом: «Экономикс исследует проблемы эффективного использования ограниченных производственных ресурсов или управления ими с целью максимального удовлетворения материальных потребностей человека».
Указанные особенности учебников по «экономикс» делает весьма ограниченным возможность применения знаний, изложенных в них, для понимания явлений, которые происходят в экономике, и приводит к тому, что политики, чиновники и ученые часто принимают неправильные решения в своей деятельности.
Традиционные учебники по «экономикс» можно сравнить с описанием легкового автомобиля как конструкции из ограниченного количества доступных материалов, созданной с целью максимального обеспечения наибольшей скорости вращения колес. То есть это что-то вроде учебника по автомоделированию или функционированию автомобиля на испытательных стендах (подробнее о научном и ненаучном подходах в экономической теории см. «Описание проекта научного учебника по современной политической экономии (версия 2025 г.))»
В то же время, авторы учебников по «экономикс» не осознают такой ограниченности. В частности, в учебнике Кэмпбелла Макконнелла и Стэнли Брю написано о необходимости наличия у граждан экономических знаний, которые изложены в их учебнике, для правильной оценки решения политиками экономических проблем, хотя на самом деле этих знаний для такой оценки недостаточно, так как решение экономических проблем часто определяется неэкономическими факторами.
Образовавшуюся пустоту заполняют фантазии
Поэтому в учебниках по «экономикс» невозможно найти знания, необходимые для понимания многих явлений, которые происходят в реальной, а не в какой-то абстрактной теории. Вот дилетанты – не гуманитарии и придумывают свои версии происходящих событий. Они вынуждены это делать, так как профессионалы из сферы гуманитарного знания не могут объяснить многие явления исходя из причинно-следственных связей, и просто подгоняют эти явления под какие-то свои представления, что здравомыслящих людей никак не устраивает. Но так как точных знаний у дилетантов нет, и их версии получаются далекими от реальности.
Это хорошо видно по двум примерам с идеями блогеров, которые были рассмотрены ранее. В одном случае молодые люди решили вновь выдумать патриотический либерализм и написали целый Манифест (см. «Возможен ли русский национальный либерализм?»), не подозревая о том, что русский патриотический либерализм давно существует. У них получилась типичная, к сожалению, для большинства современных российский интеллектуалов смесь заблуждений с вполне здравыми идеями. Одна из здравых – мысль о том, что для функционирования демократии требуется просвещение избирателей, причем оно должно заключаться в том, что идеи либерализма не противоречат патриотизму, более того, предполагает его.
Не менее важное открытие сделал писатель Владимир Саяпин, который написал о неизбежность деградации управления в России после победы в СВО, хотя в качестве обоснования такой идеи привел довольно спорные аргументы (см. «Что будет с Россией после СВО?»). Тем не менее, деградация действительно неизбежна, так как из-за дилетантизма профессионалов в сфере гуманитарного знания очень велика вероятность того, что российская элита выберет неправильный путь развития страны в мирных условиях.
В России существует множество мнений по поводу экономики, которые часто противоречат друг другу. Дилетанты и специалисты уверенно предлагают самые разные рецепты развития и варианты будущего страны, среди которых имеются правильные предложения, но они теряются на фоне фантазий и ошибок. Поэтому главная задача для российских интеллектуалов на текущий момент – научиться использовать научный подход, и для начала – понять, в чем он состоит.
Владимир Тарасов.
Оценили 0 человек
0 кармы