Битва за Берлин: на что рассчитывал Гитлер в своем последнем сражении

© Халдей Евгений/ТАСС

Здание Рейхстага, разрушенное во время штурма города советскими войсками, 1 мая 1945 года

Большинство немецких военных и жителей Берлина встречали весну 1945 года в мрачном и подавленном состоянии — с первой недели апреля они ожидали крупного советского наступления на свою столицу. При этом в приказах и распоряжениях звучали призывы "проявить стойкость до конца", "обязательно отбить нападение большевиков и добиться перелома", "не потерять мужества перед лицом русской опасности". Пропагандисты Третьего рейха не забывали лишний раз напомнить немцам об ужасах, которые их якобы будут ждать, если "орда с Востока" все же окажется в границах Берлина. Звучал и такой тезис — русские же смогли отбить наступление на Москву, и мы сможем защитить свою столицу.

Однако германские генералы отчетливо понимали: баланс сил теперь складывается не в их пользу. Почти все силы Резервной армии Германии, то есть запасные части видов войск, военные училища и высшие военные учебные заведения, весной 1945 года бросили на пополнение потрепанных или разбитых соединений Восточного фронта, прежде всего на берлинское направление. Хотя много внимания уделялось формированию отрядов фольксштурма, т.е. народного ополчения Третьего рейха, которое велось под руководством рейхсфюрера СС Гиммлера, и считалось, что эти люди покажут пример стойкости в борьбе против большевизма, реальная боевая ценность таких частей, конечно, была под большим вопросом.

Готовясь к уличным боям, гитлеровское командование видело главную надежду в борьбе с советскими танками в "фаустниках", как советские воины прозвали стрелков, вооруженных не только массовыми фаустпатронами, но также специальными противотанковыми гранатометами — "Панцершреками" и "Офенрорами". В Берлине было много старых зданий с толстыми каменными стенами, которые успели превратить в сильные опорные пункты обороны. Иногда в одном капитальном доме находился немецкий гарнизон численностью в одну-две роты, вооруженный фаустпатронами, пулеметами и мелкокалиберными орудиями. Считалось, что такое подразделение долго не позволит советской пехоте продвинуться ни на метр.

Надежды Берлина на чудо

Стратегия гитлеровского руководства состояла в максимальном возбуждении фанатизма в грядущем сражении за Берлин, втягивание в нее возможно большего числа людей, включая стариков и подростков, членов гитлерюгенда, всемерное затягивание борьбы и стремление рассорить союзников по антигитлеровской коалиции.

"Начиная с лета 1944 года Германия вела войну только за выигрыш времени. В войне, в которой с обеих сторон участвовали различные государства, различные полководцы, различные армии и различные флоты, в любое время могли возникнуть совершенно неожиданные изменения обстановки в результате комбинации этих различных сил. Эти неожиданные события нельзя было предсказать, но они могли возникнуть и оказать решающее влияние на всю обстановку. Таким образом, мы вели войну в ожидании тех событий, которые должны были случиться, но которые не случились", — впоследствии показал на допросе бывший начальник штаба Вооруженных сил Германии генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель.

Советские войска на улицах Берлина, 16 апреля, 1945 года © Сергей Лоскутов/ТАСС

Однако 12 апреля в Берлине показалось, что такое событие все же произошло: в ходе подготовки к конференции Объединенных Наций в Сан-Франциско от кровоизлияния в мозг скончался 32-й президент США и один из лидеров стран антигитлеровской коалиции Франклин Рузвельт. Узнав от этом, доктор Геббельс невероятно воодушевился и буквально ворвался к Гитлеру: "Мой фюрер! Я поздравляю вас! Рузвельт умер. Расположение звезд говорит, что вторая половина апреля станет для нас поворотным пунктом. Сегодня пятница 13 апреля, это и есть поворотный пункт". Геббельс ошибался, смерть Рузвельта не повлияла на судьбу рейха.

Сумятица последних дней

Сам Йозеф Геббельс, преданный фюреру гауляйтер Берлина, министр информации и пропаганды, проявлял невероятную активность, но не имел военного образования, поэтому его приказы по строительству узлов обороны оказались неудачными, дилетантскими. Так, укрепления возводились бездарно, они не слишком потом мешали продвижению наших танков, но препятствовали маневрам немецких войск в городе, а мосты не были заблаговременно подготовлены к подрыву…

Бездарным военачальником оказался другой сподвижник Гитлера — рейхсфюрер СС Гиммлер. Еще в марте в роли командующего группой армий "Висла", которая обороняла фронт от Берлина до берегов Балтики, его сменил генерал-полковник Готхард Хейнрици. Кроме того, Гиммлер вел закулисные переговоры с союзниками, что взбесило Гитлера, когда он узнал об этом. Незадолго до своего самоубийства он освободил "отступника" от должности рейхсфюрера, министра внутренних дел и шефа полиции, заменив его на обергруппенфюрера СС Карла Ханке, который "с фанатизмом" оборонял Бреслау.

До 23 апреля главнокомандующим силами люфтваффе являлся рейхсмаршал Геринг, но и его Гитлер отстранил от должности, лишил званий и наград после того, как его многолетний соратник, ссылаясь на "невозможность фюрера исполнять обязанности лидера нации", решил взять инициативу в руководстве погибающей страной на себя. Новым командующим люфтваффе стал генерал-фельдмаршал (последний за время войны!) Роберт фон Грайм — ему предписывалось срочно прибыть в Берлин. Беда германского руководства состояла в том, что приказы Гитлера уже не исполнялись (и в отношении Гиммлера, и Геринга), соответствующие структуры продолжали повиноваться прежним руководителям, что лишь вносило сумятицу и беспорядок.

Кладбище немецкой техники

А теперь мысленно перенесемся на другую сторону фронта. Подготовка к масштабной операции Красной армии велась всесторонняя. Из тыла страны на фронты, прежде всего 1-й Белорусский, возглавляемый маршалом Георгием Жуковым, и 1-й Украинский маршала Ивана Конева, шли резервы, военная техника, боеприпасы, медикаменты. Удалось обеспечить перевес в людях в 2,5 раза, в танках и самолетах примерно в четыре раза, а на направлениях главных ударов Красной армии — еще более значительный.

Наступление началось утром 16 апреля. Если соединения фронта маршала Конева форсировали Нейсе и сразу устремились вперед, то подчиненным маршала Жукова пришлось гораздо труднее: несмотря на мощный артиллерийский обстрел, налет сотен самолетов, включая дальние бомбардировщики 18-й воздушной армии, оборону противника на Зееловских высотах подавить долго не удавалось.

Не слишком удачной оказалась и задумка с 143 прожекторами, которые должны были одновременно ослепить немцев в предрассветном утре и осветить нашим войскам всю линию обороны врага. Но в реальности это не помогло, а лишь осложнило наступление, поскольку яркий свет помешал нашим солдатам, обозначая силуэты бегущих в атаку.

Все же этот и другие рубежи обороны были прорваны. "Правда" так описывала ход боев 22 апреля: "Все эти дни, куда бы вы ни поехали — к каналу Одер — Шпрее, или к Зееловским высотам, или в дачные предместья Берлина, укрывшиеся в стройных сосновых лесах, — всюду услышите беспрерывный гул наших самолетов в воздухе и грохот артиллерии. Огненным щитом прикрывает артиллерия уверенный шаг пехоты и движение танков. Щит этот неумолимо движется вперед, сметая на своем пути все преграды — траншеи, бетонные укрепления, населенные пункты, превращенные немцами в крепости. И когда едешь по дорогам войны — мимо полей, лесов, хуторов, городов, — то воочию убеждаешься в мощи советских пушек. Путь к Берлину — это поистине кладбище немецкой техники, разбросанной на полях, в оврагах, на дорогах, на улицах городов".

"Кувалда Сталина"

Бои на всех этапах отличались упорством и кровопролитием. Советское командование применило в городе тактику небольших штурмовых групп, хорошо зарекомендовавших себя в Севастополе, Будапеште, Кёнигсберге. Одна-две роты, три-четыре танка или САУ, поддержанные 76-мм пушками и саперами, очищали от врага квартал за кварталом. При необходимости наводчики вызывали артиллерию и авиацию для разрушения наиболее прочных оборонительных сооружений — в Берлине активно применялись даже 203-мм гаубицы, которые немцы называли "кувалдой Сталина".

25 апреля 1945 года замкнулось кольцо окружения вокруг Берлина — недалеко от города Торгау на Эльбе советские солдаты встретились с американскими войсками. Остатки Вооруженных сил Германии оказались расколоты на две части. Несмотря на сложности и шероховатости в отношениях между союзниками, этой встрече придавалось огромное политическое значение. Москва по указанию Сталина отметила встречу на Эльбе салютом из 324 орудий вечером 27 апреля.

Противник, в свою очередь, задействовал все, что имелось под рукой. Так, в составе 6-го германского воздушного флота среди самолетов имелись новые "Фокке-Вульфы" FW 190D-9, мессершмиты Bf 109K, а также реактивная модель — Ме-262. Для уничтожения мостов через Одер, прежде всего у Кюстрина, немцы направили несколько "Мистелей" (составные самолеты, в одном из которых находилось управление, а втором, без экипажа, — взрывчатка, которую в режиме пикирования следовало направить на цель), но особых успехов не добились.

Тогда тактику решили изменить — на аэродром к юго-западу от Нойруппина 24 апреля прибыл генерал Мартин Фибиг, возглавлявший авиакомандование "Северо-Восток", и предложил добровольцам вступить в специальную группу "Огненного тарана" для действий по точечным наземным целям по аналогии с японскими камикадзе, однако желающих не нашлось.

Украинские националисты в немецком фольксштурме

Не остались в стороне от завершающих боев нацисты из разных частей Европы. Приняли участие в обороне столицы гитлеровского рейха 27-я гренадерская дивизия СС "Лангемарк", или 1-я фламандская, укомплектованная добровольцами из Нидерландов и Бельгии, вместе с 33-й гренадерской дивизией СС, она же французская дивизия "Шарлемань" ("Карл Великий"), которая вела бои как против советских войск, так и против англо-американских союзников.

Уже поле капитуляции гарнизона бункер Рейхсканцелярии покинули последние 30 бойцов дивизии "Шарлемань" из 320 прибывших сюда, где кроме них уже не оставалось никого живого. Наряду с французами сражались эсэсовцы из Эстонии — они защищали Рейхстаг. Кроме того, Берлин обороняли, по имевшимся сведениям, испанцы, венгры и латыши.

Отдельная история — привлечение к оборонительным боям украинских националистов. Как известно, лидеры движения Степан Бандера, Андрей Мельник и их сподвижники были арестованы немцами за активную агитацию в пользу создания "Незалежной Украиньской державы" после нападения Гитлера на СССР, но в сентябре 1944 года освобождены из концлагеря Заксенхаузен вблизи Берлина. Нацисты решили использовать их во благо рейха и приказали реорганизовать наиболее боеспособные подразделения ОУН для защиты своей столицы.

Степан Бандера действительно укрепил украинскими подразделениями немецкий фольксштурм, пополнив его резервистами разгромленной 14-й гренадерской дивизии СС "Галичина", но сам не принял участия в будущих боях, скрывшись в Веймаре. Кроме того, в районе Берлина действовало несколько групп ПВО, укомплектованных украинскими националистами (примерно 2,5 тыс. человек).

Отчаянные контрудары

Но гитлеровцам ничего уже не могло помочь. Разные контрудары немцев, включая предпринятый силами 12-й армии генерала Вальтера Венка, были отражены. 1 мая, после неудачной попытки договориться с советским командованием о временном перемирии, последний начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ганс Кребс покончил жизнь самоубийством вслед за Гитлером, Геббельсом, некоторыми другими нацистскими вождями и высокопоставленными генералами. Вскоре командующий обороной Берлина генерал Гельмут Вейдлинг сообщил о готовности гарнизона прекратить сопротивление.

Как пелось в песне, "последний бой — он трудный самый". В Берлинской битве примерно 780 тыс. солдат и офицеров противника были убиты, ранены, попали в плен, причем массово сдаваться немцы начали еще до того, как в ночь на 1 мая над Рейхстагом взвился красный флаг. Разбитые или брошенные танки, самолеты, машины усеивали площади и улицы города и пригородов. Войска Красной армии лишились свыше 81 тыс. человек убитыми и 280 тыс. ранеными. Потери в боевой технике составили: 2108 орудий и минометов, 917 самолетов, 1997 танков и САУ.

Советские танкисты у колонны Победы в Берлине, 1 мая, 1945 года © Марк Редькин/ТАСС

"Вот стоит машина с наглухо задраенными люками, — вспоминал командир 11-го гвардейского тяжелого танкового полка подполковник Вениамин Миндин. — Но экипаж молчит. Не отзывается ни на стук, ни по радио. В башне маленькая, диаметром с копейку, оплавленная дырочка — мизинец не пройдет. А это — "фауст", его работа! Экран в этом месте сорван, концентрированный взрыв ударил по броне. Из башни достаем четырех погибших танкистов. Молодые, еще недавно веселые сильные парни. Им бы жить да жить. Кумулятивная граната прожгла сталь брони, огненным вихрем ворвалась в машину. Брызги расплавленной стали поразили всех насмерть. Не затронуты ни боеукладка, ни баки с горючим, ни механизмы. Погибли лишь люди, и вот, как будто в последнем строю, лежат они, танкисты, у гусеницы своей боевой машины. А танк — живой — стоит посреди улицы, низко к мостовой опустив пушку, как бы скорбя по погибшему экипажу. А людей уже нет".

Подробности на ТАСС

Смотрите также:

Битва за Будапешт. Как венгры пытались избежать кровопролития и почему это не удалось

Владимир Мединский: как дерзкая ночная операция помогла Красной армии взять Вену

"Генерал Вперед". Каким вошел в мировую историю маршал Малиновский