205 лет назад стартовала экспедиция Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева, открывшая единственный необитаемый континент на планете.
Четвертая русская кругосветная экспедиция (стартовала 16 июля 1819 года) — событие, следы которого можно наблюдать воочию. Они различимы на мелкомасштабной карте в названиях островов: Лескова, Завадовского, Анненкова, Раевского, Петра I, Александра I. Прокладывая путь среди них (и ледяных глыб), моряки Беллинсгаузена и Лазарева стремились на крайний юг, к неизведанному континенту — Антарктиде. 28 января 1820 года встреча с ней состоялась. По пятам следовали англичане: 30 января они также приблизились к антарктическому берегу. Это так типично для третьего десятилетия XIX века: конкуренция между Великобританией и Россией набирала обороты всюду, в том числе и за полярным кругом. Только в браконьерстве британцы были вне конкуренции: Беллинсгаузен и Лазарев натыкались на их промысловые суда и встречали англичан, прозябавших на полярных островах в ожидании заплутавшего торгового корабля, чтобы сгрузить на него туши без счету убитых животных. В этот момент начиналось самое интересное.
Край бездонный
В запасе у русских мореплавателей имелся универсальный эквивалент обмена — алкоголь. Получив в распоряжение два корабля, которым предстояло отправиться на поиски полярного континента, капитан-лейтенант Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен позаботился о двухлетнем запасе продовольствия для моряков. В него вошел резерв водки — 3 926 л, находившийся, впрочем, под неусыпным контролем командира. На остановке в Портсмуте (29 июля), на острове Тенерифе и в Рио-де-Жанейро запасы пополнили ромом. Случаев пьянства на борту зафиксировано не было. Но командир отдавал себе отчет, что алкоголь может пригодиться при встречах с незнакомцами — в серой зоне антарктических островов и севернее — близ Австралии и Новой Зеландии, где предстояло пережидать полярную зиму.
Уже при приближении к крайним южным широтам такая встреча состоялась. Близ острова Южная Георгия русские обнаружили бот с британским флагом. Вид европейцев был обескураживающий: месяцами они обходились без мыла и гребня. Пригодился ром, который гости согласились заедать сухарями. Оказалось, что они начинающие охотники, разведывавшие пути лова. Это значило, что дороги расходились: британцы следовали за коммерческим интересом к тюленям, а русские — за научным - к Антарктиде.
Наступало полярное лето, соответствовавшее зиме 1819–1820 годов. Теплело, но для моряков температура понижалась по мере движения к полюсу. Вспоминали британцев: на этот раз мореплавателя Джеймса Кука. В 1774 году он предпринял попытку добраться до Антарктиды, но не нашел пути между айсбергами и повернул обратно. На карте Кука имелись "последние" южные острова. Действительно ли удастся проникнуть куда-либо южнее этого предела? И есть ли там что-либо? Беллинсгаузен, поддерживая в команде веру в успех, сам иногда сомневался, так ли это.
Ледяной поход
20 декабря 1819 года русские впервые встретили "грозу Кука" — айсберг. В вахтенных журналах он проходил как "ледяной остров", хотя больше походил на гору: 55 м в высоту и 2,4 км в ширину. Кое-что одушевляло мертвую громаду: всюду виднелись черные точки пингвиньих тел. Это оживило дискуссию на борту, близка ли суша. Страницы дневника Беллинсгаузена пестрят противоречивыми размышлениями на этот счет: в одни дни он допускал, что гигантские птицы не могут обходиться без суши и имеют укрытия поблизости, в другие уже не верил, что их появление сулит ему и его кораблям надежду на причал.
Чем чаще попадались по пути пингвины, тем ближе (и без удовольствия) моряки знакомились с ними. Птицы оставляли после себя гуано, вводившее людей в стресс резким запахом, обычно плотно насыщенным аммиаком. Однажды из-за него моряки поспешили ретироваться с обжитого пернатыми места. Неизвестно, сопровождали ли бегство резкие птичьи крики. Пингвины обычно издавали их без причины, что само по себе пугало: в особенности зловещее впечатление возгласы производили среди штормов, когда два корабля угрожала разметать по морю буря, поскольку казались предвестьем несчастий.
Беллинсгаузен не выдержал и распорядился открыть пингвинью охоту. На борт доставили 30 птиц, из которых, по словам капитана, "несколько раздали в артели для употребления в пищу и несколько обратили в чучела, а остальных оставили в шлюпе живыми и кормили свежей свининой". Это имело непредвиденные последствия: питавшиеся мясом пернатые похудели и умерли через несколько недель. Зато пингвиньи блюда, приготовленные путем замачивания их мяса в уксусе, оказались доброкачественной пищей. Применение нашлось и шкурам, которые пошли на одежду, включая фуражки, и птичьему жиру. Так русские моряки, сами того не желая, разделили браконьерский опыт британцев.
Объятия необъятного
Едва ли какое-либо из великих географических открытий состоялось при столь же будничных обстоятельствах, как Антарктиды. 28 января в своем журнале Беллинсгаузен упомянул "сплошные льды", которые "простираются от востока через юг на запад". Лазарев в тот же день писал о льде "чрезвычайной высоты", который "простирался так далеко, как могло только достигать зрение".
Потомкам понятно, что обойти подобную преграду непосильно. Но некоторое время моряки упрямо продолжили двигаться вдоль континента, не зная, что он из себя представляет. 5 февраля перед ними выросла обрывистая стена блестевшего льда: следствие повторного сближения с Антарктидой. Беллинсгаузен распорядился искать в толще льда проходы, чтобы продвинуться еще дальше, но обнаружить ничего не смог. Вынужденно корабли развернулись: рисковать их благополучием и экипажа Беллинсгаузен не считал себя вправе.
На своих совещаниях командир экспедиции и Лазарев рассматривали отступление как тактическую передышку, вызванную приближением антарктической осени, соответствовавшей обычной весне. Действительно похолодало: до минус пяти, но впереди ожидались и настоящие холода. Одновременно усилились штормы, один из которых в конце февраля разметал корабли. Хорошо, что имелись инструкции на этот счет. Найдя друг друга (в том числе и благодаря оружейной пальбе), мореходы отчалили от Антарктиды, чтобы возвратиться с наступлением относительного тепла. Курс они держали в сторону Океании, а это означало новые встречи с британцами.
Фокусы дядюшки Полюса
Путешествие Четвертой русской кругосветной экспедиции по Тихому океану вылилось в косвенное соперничество с англичанами (а также французами) за право остаться в истории. Верные своей миссии — давать найденным землям названия, — Беллинсгаузен и Лазарев открыли целую вереницу островов в тропических широтах, которым присвоили русские имена: острова Барклая де Толли, Милорадовича, Волконского, Раевского, Чичагова, Кутузова. Из этого перечня сохранился на карте только архипелаг Раевского: все остальные были открыты европейцами заново и переименованы на свой манер.
Отчасти вина за это ложится на неловкость властей в Санкт-Петербурге, не озаботившихся изданием мемуаров Беллинсгаузена. Первоначально на эти цели отказывались выделять деньги, и хоть со временем их перечислил сам Николай I, хватило только на крошечный тираж. Неудивительно, что он остался незамеченным в Европе. На английский язык журнал Беллинсгаузена перевели только в 1945 году. Британцам неоткуда было узнать, например, о встрече русских с туземцами на одном из затерянных атоллов, где агрессивных аборигенов пришлось отгонять от кораблей предупредительными выстрелами в воздух. Открытые русскими острова англичане продолжили считать неизвестными, а открывшую их экспедицию как если бы несуществовавшей.
Не отступавший от своих планов Беллинсгаузен зимой вновь повел корабли в Антарктику, где на одном из островов… вновь повстречал англичан. На этот раз они оказались матерыми браконьерами, ожидавшими на берегу корабль, который должен был забрать их с товаром. Так они провели уже семь месяцев, так что быт их упростился. Встрече с русскими британцы обрадовались. Русских офицеров, напротив, покоробила их манера резать горло морским котикам и, еще не убив животное, сдирать с него кожу на глазах у покупателей.
Распрощавшись с европейцами, русские последний раз приблизились к Антарктиде. На этот раз Беллинсгаузен не сомневался, что открыл ее: гигантская покрытая льдом суша простиралась всюду, куда достигал взгляд. В честь императора место получило название Берег Александра I. Величие развернувшейся картины способно было вызвать трепет: во все стороны раскинулся протяженный, самый обширный во всей Антарктике, необъятный, достойный оказаться континентом, но, к сожалению мореплавателей, всего лишь остров. Беллинсгаузен и Лазарев так и не узнали об этом. Существование пролива между новонайденной землей и Антарктидой будет обнаружено только в 1940 году.
Беллинсгаузен и Лазарев повернули назад и, спасая корабли (срубленные из дерева, они начинали давать течь), пристали в Бразилии, откуда, побывав в Португалии, отправились в Кронштадт. Великое путешествие для обоих подойдет к концу. Зато жизнь продолжится. Впереди у Фаддея Беллинсгаузена губернаторство в Кронштадте, а у Лазарева — новая захватывающая история: высадка в Константинополе в 1833 году и помощь в спасении великой державы — Османской империи от бунтовщиков из Египта.
Оценили 12 человек
13 кармы