"Не было ли у вас нового наводнения?" — писал Пушкин жене, вспоминая бедствие 1824 года. Через 100 лет город пережил почти такой же по мощности удар стихии. Сегодня, еще через век, наводнений в Петербурге наконец можно не опасаться: специально построенные сооружения рассчитаны на подъем уровня воды до 5,45 м — он может случиться один раз в 10 тыс. лет. Рассказываем, как вода в Петербурге поднималась выше человеческого роста, что знал Пушкин о наводнениях и почему теперь город может быть спокоен
Как 1833-й напомнил о 1824-м
Поэма "Медный всадник", написанная Пушкиным в 1833 году, настолько живо описывает злоключения, которые пережили петербуржцы вечером 19 ноября (7 ноября по старому стилю) 1824 года, когда вода поднялась выше 4 м, что не остается сомнений в присутствии ее автора на берегах Невы в это время. Однако поэт провел этот период жизни в Михайловском и смог представить, что происходило в Петербурге, только по рассказам друзей и письменным свидетельствам, которые публиковали современники. Возможно, именно благодаря изучению источников Пушкину удалось так всесторонне показать, как бушевала стихия и как вели себя люди.
"Газеты Пушкин точно читал в Михайловском, плюс переписка с друзьями. Когда вернулся, мог слышать рассказы. И не забывайте, когда в 1833 году поэт отправлялся в поездку по пугачевским местам, он уезжал с дачи, надо было перебраться на другой берег Невы, это было трудно сделать, поскольку начиналось очередное наводнение. Об этом есть в письме к жене. События 1833 года напомнили о наводнении 1824 года. А вот формулировки могли быть навеяны произведениями других литераторов", — пояснила завсектором методической работы Всероссийского музея А.С. Пушкина Наталья Блинова.
Из письма Пушкина жене от 20 августа 1833 года, написанного по пути из Торжка в Петербург: "Милая женка, вот тебе подробная моя Одиссея. Ты помнишь, что от тебя уехал я в самую бурю. Приключения мои начались у Троицкого моста. Нева так была высока, что мост стоял дыбом; веревка была протянута, и полиция не пускала экипажей. Чуть было не воротился я на Черную речку. Однако переправился через Неву выше и выехал из Петербурга. Погода была ужасная. Деревья по Царскосельскому проспекту так и валялись, я насчитал их с пятьдесят. В лужицах была буря. Болота волновались белыми волнами. По счастию, ветер и дождь гнали меня в спину, и я преспокойно высидел все это время. Что-то было с вами, петербургскими жителями? Не было ли у вас нового наводнения? Что, если и это я прогулял? Досадно было бы. На другой день погода прояснилась".
В первые дни описание произошедшего в Петербурге в ноябре 1824 года наводнения было под запретом — настолько велики были потрясение и ущерб. Но уже через несколько дней о масштабах случившегося можно было судить из "Высочайшего рескрипта", в котором объявлялось "о мерах скорой и существенной помощи наиболее разоренным и неимущим". По версии исследователей, Пушкин мог узнать о наводнении именно из этого документа.
"В прошедшую пятницу, 7-го сего месяца, здешняя столица посещена была бедствием, коему уже около 50 лет не было примера. <…> Невозможно описать все опустошения и потери, произведенные сим наводнением. Убыток, понесенный здешним купечеством, весьма велик", — говорилось в рескрипте. Его текст, опубликованный в газетах в ноябре 1824 года, приведен на выставке "Непотопляемый", которую подготовил Государственный музей истории Санкт-Петербурга к годовщине наводнения. Рукопись поэмы "Медный всадник", предоставленная Пушкинским домом (Институт русского языка и литературы РАН), представлена на этой выставке как одна из ярких художественных иллюстраций тех событий.
"И всплыл Петрополь как тритон, по пояс в воду погружен"
Вода в Санкт-Петербурге в этот день поднялась на 4 м 21 см. Стихийное бедствие в считаные часы скрыло под водой две трети города.
"В бедственном наводнении 7-го ноября более всех других частей С.-Петербурга потерпели: Галерная гавань, Васильевский остров и Петербургская сторона. На Невском проспекте доходила вода до Троицкого переулка. Далее, к Знаменью, на Песках и на Литейной она не выливалась на улицы. Моховая и Троицкий переулок были крайними ее границами. Селения около Екатерингофа и казенный чугунный завод ужасным образом потерпели. Там погибло несколько сот человек и весь домашний скот. Почти все деревянные строения, так же как в Галерной гавани, снесены или разрушены водою", — отмечалось в статье в "Русском инвалиде" 18 ноября 1824 года. Пушкин в переписке ссылается на эту газету, что позволяет сделать вывод, что она также послужила одним из источников для воссоздания картины знаменитого наводнения.
Оценить уровень подъема воды сейчас можно по многочисленным памятным табличкам, сохранившимся на фасадах петербургских домов, — они расположены примерно на уровне глаз, то есть оказавшийся на улице человек был практически полностью погружен в воду. К тому же нужно учитывать, что культурный слой два века назад был еще ниже.
"…злые волны, / Как воры, лезут в окна. Челны / С разбега стекла бьют кормой. / Лотки под мокрой пеленой, / Обломки хижин, бревны, кровли, / Товар запасливой торговли, / Пожитки бледной нищеты, / Грозой снесенные мосты, / Гроба с размытого кладбища / Плывут по улицам!" — писал Пушкин в "Медном всаднике", опираясь на приведенные свидетелями описания.
Воспетый Пушкиным знаменитый памятник Петру I на Сенатской площади также попал в зону подтопления. Ближайшие к нему сохранившиеся до наших дней отметки уровня подъема воды установлены на высоте 1,2−1,3 м. Судя по ним, можно сказать, что постамент Медного всадника — легендарный Гром-камень, высота которого чуть больше 5 м, частично был залит водой, но сведений о повреждениях самой скульптуры в архивных документах музея не зафиксировано. Благодаря особенностям конструкции, предусмотренным скульптором Этьеном Морисом Фальконе, ни конь, ни всадник не пострадали от сильного шквалистого ветра. Зато были повреждены мосты и набережные, многие частные и общественные здания, промышленные предприятия.
По разным данным, в тот вечер погибло от нескольких сотен до нескольких тысяч горожан. Люди тонули целыми семьями, особенно досталось жителям подвальных помещений и деревянных домов в прибрежных районах. Именно эта участь, по описанию Пушкина, постигла несчастную возлюбленную главного героя "Медного всадника" Парашу:
"Там буря выла, там носились / Обломки… Боже, боже! там — / Увы! близехонько к волнам, / Почти у самого залива — / Забор некрашеный, да ива / И ветхий домик: там оне, / Вдова и дочь, его Параша, / Его мечта…"
Зимний дворец превратился в конюшню
Стихия не обошла и монарших особ. Нева залила Дворцовую площадь, превратив ее в огромное озеро, посреди которого "островом печальным" стоял Зимний дворец. По версии Пушкина, император Александр I во время ноябрьского наводнения 1824 года вышел на балкон и молвил: "С божией стихией царям не совладеть", а далее "в думе скорбными очами на злое бедствие глядел".
Семья императора наблюдала за наводнением из окон, тоже боялась и тоже как могла спасала имущество.
"Теперь мы в Зимнем дворце все равно как на корабле. За несколько часов Нева разлилась через все преграды, уже не видно ни набережных, ни парапетов, и огромные волны разбиваются о стены дворца. <…> Лошадей пришлось распрячь и отвести в дворцовые коридоры, иначе все они утопли бы. Как видите, дворец превратился в конюшню, судите сами, как высоко поднялась вода! Это самый высокий со дня основания Петербурга подъем… Какие страдания и ужасы за несколько часов!" — рассказывала императрица Елизавета Алексеевна, супруга Александра І, в письме к матери.
Письмо императрицы, как и высочайший рескрипт, подтверждают, что статистика наводнений в Петербурге уже в то время четко велась. Эту традицию начал еще Петр I, столкнувшийся с первым наводнением в год основания Санкт-Петербурга. В 1715 году Петр решил поставить у Петропавловской крепости первую рейку с отметками уровня воды для ведения наблюдений. Он же придумал подавать пушкой сигнал о надвигающемся на город наводнении. С каждым часом, если вода прибывала, количество выстрелов увеличивалось. После катастрофического наводнения 1777 года Екатерина II ввела предупредительные знаки: на Адмиралтействе вывешивались красные сигнальные огни, которые было видно в темное время суток, рассказала куратор экспозиции "Непотопляемый" Татьяна Тверье.
Но все эти меры принимались, уже когда вода прибывала. Проблема была в том, что некому было заранее предсказать наводнение, говорит главный синоптик Санкт-Петербурга Александр Колесов.
"Не было тогда погодной службы в современном понимании. Она образовалась только в 1872 году, а первый прогноз был составлен только через два года, в 1874 году. Это первый прогноз, когда можно было на завтра сказать, что будет усиление ветра. В 1887 году образован пост "Горный институт", который является реперным для всех наводнений Санкт-Петербурга. Первый прогноз невского наводнения составлен в 1897 году. Сколько прошло времени! Оно понадобилось, чтобы осознать, что же происходит в Петербурге на акватории Финского залива", — пояснил Колесов.
Благотворительность "равнялась великости бедствия"
По свидетельствам современников, император все же не просто взирал на наводнение сложа руки, а распорядился оперативно оказать помощь пострадавшим, и Пушкин в "Медном всаднике" это указал:
"Царь молвил — из конца в конец, / По ближним улицам и дальным / В опасный путь средь бурных вод / Его пустились генералы / Спасать и страхом обуялый / И дома тонущий народ".
Газета "Русский инвалид", которую читал Пушкин в ссылке, писала, что "государь император сам изволил осматривать все места наиболее пострадавшие" и назначил временных военных губернаторов в переживших потоп районах города. К тому же он выделил материальную помощь обездоленным жителям города.
"Благотворительность монаршая и общественная равнялась великости бедствия. Государь пожертвовал миллион рублей на пострадавших, и его благому примеру последовали богачи и знатные господа. Всего собрано было 4 066 486 рублей. Эта сумма была выдана в пособие 53 529 человекам", — писал позднее в "Летописи петербургских наводнений" Петр Каратыгин.
Еще одной мерой поддержки пострадавших стала выдача Санкт-Петербургской ссудной казной заложенных горожанами теплых вещей "без взыскания занятого капитала и процентов".
"Закладчики, по совершенной бедности не имеющие никакой возможности вещей сего рода выкупить, испросив письменные о том на имена свои свидетельства, от Санкт-Петербургского военного генерал-губернатора или временных военных губернаторов, каждый по своему жительству, имеют являться по вторникам, четвергам и субботам в ломбард, где по представлении оных свидетельств и подлинных билетов Ссудной казны, получат заклады сего рода, к выдаче определенные, без всякого платежа", — писал "Русский инвалид".
Петербургское купечество устроило в боковых залах Биржи жилища для бедных, лишившихся домов и квартир во время "горестного происшествия". В залах поставили перегородки и ширмы, образуя небольшие комнаты. "Все помещенные в сих комнатках пользуются пищею и прочими необходимыми потребностями жизни. Чистота и порядок господствуют в сем заведении", — отмечалось в газетной статье.
Пушкин, который сначала легкомысленно отнесся к первым известиям о наводнении и иронично спрашивал брата, удалось ли спасти винные погреба, потом изменил свое отношение к событию и даже решил приобщиться к помощи пострадавшим со скромностью настоящего благотворителя.
"Этот потоп с ума мне нейдет, он вовсе не так забавен, как с первого взгляда кажется", — признался он в письме брату Льву, который был его литературным секретарем. Пушкин разрешил брату "помочь какому-нибудь несчастному… из онегинских денег" (полученных за издание первой главы "Евгения Онегина"), но делать это "без всякого шума, ни словесного, ни письменного".
Лирика на основе физики
Несмотря на отсутствие метеорологических данных и научных объяснений причин наводнений в Петербурге, Пушкин довольно точно описал в "Медном всаднике" характер нагонных наводнений:
"Но силой ветров от залива / Перегражденная Нева / Обратно шла, гневна, бурлива, / И затопляла острова, / Погода пуще свирепела, / Нева вздувалась и ревела, / Котлом клокоча и клубясь, / И вдруг, как зверь остервенясь, / На город кинулась".
"Пушкин был и экономист, и историк. Историю Пугачева тоже нужно было изучать по архивам, нужно было ездить и по местам событий — и с наводнениями то же самое. Единственное, хочу подчеркнуть, что Пушкин не был очевидцем, его не было в это время в Петербурге. Но поскольку он все-таки историк, историограф, были очевидцы, которые ему потом об этом рассказывали, были документы. Конечно, он со знанием дела все описывал", — сказал ученый секретарь Государственного музея истории Санкт-Петербурга Родион Зеленков.
Характер нагонных наводнений одним из первых определил инженер Пьер Доминик Базен — автор проекта защитной дамбы, который через много лет был усовершенствован и реализован лишь в XXI веке.
После крупнейшего в истории города подъема воды император Александр I объявил конкурс на проект защиты Петербурга от наводнений, и инженер французского происхождения Петр Петрович (Пьер Доминик) Базен предложил схему постройки заградительной дамбы через Финский залив.
"Проектов защиты Санкт-Петербурга от наводнений действительно было много, и во все века появлялись различные теории, как защищать Петербург, какими методами прорывать каналы, укреплять набережные, поднимать территории. И все эти мероприятия, конечно, помогали и защищали в какой-то части от нагонной волны, но, наверное, самым верным и правильным решением было создание защитной дамбы в акватории Балтийского моря, в Невской губе. Пьер Доминик Базен еще в XIX веке предложил такой метод защиты Санкт-Петербурга. Он первый определил, что тот объем воды, который несет Нева, не может нанести такой колоссальный ущерб, и вода приходит извне за счет атмосферного давления и совокупности многих факторов, которые влияют на наводнения в Санкт-Петербурге. Он выдвинул свой проект, но, к сожалению, в те времена невозможно было создать такое сооружение. А может быть, и к счастью, потому что в дальнейшем, когда уже проектировщики советских времен делали проектные решения, они создали физическую модель Невской губы и определили точные места, где должны проходить разрывы в дамбах, чтобы обеспечить естественный водообмен между Балтийским морем и Невой", — поясняет заместитель генерального директора по эксплуатации КЗС Игорь Полищук.
К слову, Базен, лично среди прочих инженеров порекомендованный Александру I Наполеоном I задолго до войны России с Францией, сумел воплотить в жизнь множество других проектов для Санкт-Петербурга. Среди них Обводный канал и мосты через него, гидротехнические сооружения Охтинского порохового завода, шлиссельбургские гранитные шлюзы, купола Троицкого собора и многие другие.
Комплекс защитных сооружений Санкт-Петербурга от наводнений (КЗС) был введен в эксплуатацию 12 августа 2011 года. Как рассказал Игорь Полищук, за время работы КЗС предотвратил 35 морских "нагонов", которые могли бы нанести существенный ущерб Петербургу. "Порядка 130 млрд рублей мог составить ущерб от этих наводнений, поскольку 15 из них были особо опасные с подъемом воды выше 2 м 10 см", — отметил он.
Благодаря запасу прочности, заложенному проектировщиками и строителями в эти защитные сооружения, петербургская дамба способна предотвратить наводнение, которое может случиться один раз в 10 тыс. лет — с подъемом уровня воды 5,45 м, заверил представитель дирекции КЗС.
Несмотря на пугающую столетнюю цикличность петербургских наводнений, теперь подъем воды воспринимается просто как погодное явление. "Наводнения были катастрофами для города, но сейчас есть уверенность, что такое не повторится", — констатировал Полищук.
Нева и 16 ноября 2024 года напомнила об истории городских наводнений. Но подняться "выше ординара" (наводнением в Петербурге считается подъем воды выше 160 см) ей не удалось, поскольку в действие включился комплекс защитных сооружений.
"При закрытых затворах КЗС максимальный уровень воды в Финском заливе составил +200 см, были зафиксированы порывы ветра 32 м/с. Уровень воды в устье реки Невы оставался ниже критических значений. Комплексом защитных сооружений предотвращено 36-е морское нагонное наводнение", — сообщил официальный Telegram-канал дирекции КЗС утром 17 ноября.
Оценил 1 человек
1 кармы