80 лет назад министр вооружений Третьего рейха Альберт Шпеер направил нацистскому лидеру меморандум, начинавшийся со слов "Война проиграна". Что произошло дальше?
Признание, вызвавшее вспышку гнева. "После потери Верхней Силезии германская оборонная промышленность больше не в состоянии даже частично покрывать потребности фронта в снаряжении, вооружении и танках, а также том, что касается оснащения новых частей, — отправил 30 января 1945 года рапорт Гитлеру один из его ближайших соратников, в прошлом рассматривавшийся как преемник, Альберт Шпеер, — в этих условиях превосходство врага в технике уже больше невозможно скомпенсировать ничем, даже мужеством немецких солдат". Шпеер настаивал: война проиграна. Гитлер ответил угрозами: каждого, кто впредь осмелится заговорить о поражении, ждала статья, предусматривавшая высшую меру наказания.
Рейх швах
Тем не менее Шпеер знал, о чем говорил. Родившийся в 1905 году 39-летний рейхсминистр вооружений и боеприпасов держал под личным контролем сотни инфраструктурных объектов и десятки тысяч рабочих, в значительной части устроенных на заводы принудительно. С 1939 года он отвечал за переустройство авиационной промышленности, сконцентрировав в своих руках управление 54 тыс. сотрудников, при том, что зенит карьеры еще ждал его впереди. После смерти в 1942-м министра оборонной промышленности Фрица Тодта Гитлер назначил на освободившееся место Шпеера. Бывший профессиональный архитектор взлетел в иерархии рейха настолько высоко, что по итогам Нюрнбергского процесса 1945–1946 годов оказался самым высокопоставленным нацистом, не отправленным смягчившимися судьями на виселицу.
Спасти свою жизнь Альберту Шпееру помогла выстроенная крайне изобретательно линия защиты. Когда Гитлер 30 января не находил места от гнева, Шпеер делал ставку на то, что избавляться от ближайших соратников фюреру уже поздно. Чем дальше отступал вермахт, тем слабее становилась власть центра. В марте 1945-го подписанный Гитлером приказ предусматривал "уничтожение" всех "коммуникаций и промышленных объектов на территории рейха, которые могут быть использованы врагом". Шпеер как министр распоряжение саботировал. Оказавшись перед трибуналом (уже очень скоро), он смог поставить это себе в заслугу.
Факты биографии, вынесенные Шпеером на суд трибунала, позволяли рассчитывать на снисхождение. Сын архитектора, слывшего либералом, будущий министр присоединился к нацистам только в 1931 году, уже накануне их прихода к власти. В ближний круг Гитлера его привело качество, не заслуживающее осуждения: талант архитектора. Оно же обеспечило карьерный взлет: сам фюрер был несостоявшимся профессионалом в той же области.
Назначенный управлять оборонной промышленностью, Шпеер справился со своими задачами на зависть многим. Взятое само по себе это вызывало, скорее, не осуждение, а интерес. Бывший министр ухватился за него и стал подавать себя в качестве технократа: крупного специалиста на службе рейха, непричастного к принятию важнейших решений. Нюрнбергский трибунал согласился ему в этом поверить.
Свидетель отворачивался
Оказавшись в 1966 году на свободе, Шпеер продолжил шлифовать свою легенду. С промежутком в несколько лет вышли три его книги, посвященные Третьему рейху. Бывший министр, которого называли личным другом Гитлера, в них горько каялся, но при этом тщательно выбирал, в чем именно. Себя он причислял к бесчисленным массам обманутых фюрером немцев. Шпеер утверждал, что лично его не поставили в известность о Холокосте и про то, что в Третьем рейхе истребляли людей за их еврейство, он узнал только летом 1944-го, когда влиять на развитие событий было уже поздно.
Лишь за последние месяцы агонии рейха Шпеер брал на себя ответственность, описывая охватившее его малодушие. "С этого момента я был испачкан с моральной точки зрения, и никакого выхода для меня не находилось. Я испытывал страх, что наткнусь на что-нибудь еще, что помешает мне выполнять мои обязанности, так что я просто начал закрывать глаза", — делился воспоминаниями бывший архитектор. Задолго до возникновения в американском правосудии формулы don’t ask — don’t tell Шпеер уже применял ее с выгодой для себя. "Я не выпытывал ничего у Гиммлера. Я не вызнавал ничего у Гитлера", - повторял он. Это позволяло пользоваться всеми преимуществами неведения.
Произошедший в 1944 году заговор фон Штауффенберга прошел мимо министра вооружений. В бумагах офицера, готовившего покушение на Гитлера, обнаружили список лиц, которых заговорщики рассчитывали переманить на свою сторону. В их числе оказался и "чистый" технократ Шпеер. Тогда, возможно, ему повезло. От репрессий спасла приписка возле его имени, состоявшая всего из двух слов: "если получится" — заговорщики сомневались, на чью сторону встанет Шпеер.
Спустя годы эта неясная ремарка колеблет карточный домик аргументации нациста. Сообщником храброго Штауффенберга он не был. А был ли единомышленником? В своих мемуарах Шпеер утверждал, что раздумывал пустить газ в подземные коммуникации гитлеровского бункера, совершив свое собственное покушение. Следов подобной попытки не сохранилось. Зато известно достоверно: до самого конца Шпеер вел двойную игру. В апреле 1945-го он посетил Гитлера в его укрытии как гость на ставшем для того последним в жизни дне рождения. Их дороги расходились. Фюрер думал о яде, а Шпеер подчинил все свои усилия тому, чтобы выжить, и смог добиться этой цели: смертный час для министра вооружений настанет только в 1981-м.
Война и мир Альберта Шпеера
Оказавшись на свободе в 1966 году, бывший сподвижник фюрера на удивление безболезненно вписался в мирную жизнь ФРГ.
Вновь обретеннное финансовое благополучие Шпеера подпитывали сохраненные им активы. Западногерманское правительство сочло право собственности бывшего нацибонзы на недвижимость нерушимым. Ничего не случилось с его коллекцией картин. Продавая без огласки полотна, имевшие сомнительное происхождение, Шпеер выручил вплоть до миллиона дойчемарок. Одно это позволяло ему вести жизнь на широкую ногу. Даже кончину один из вождей Третьего рейха встретил в 76 лет в обществе любовницы в романтическом путешествии: ему пришло в голову посетить Лондон.
При всем этом Шпеер с успехом выстраивал не только личные связи. Бывшего национал-социалиста согласились признать своим социал-демократы, так что он получил членский билет партии СДПГ. Пусть и чиновник тоталитарного режима в прошлом, Шпеер оказался обходителен с прессой. Он никогда не уставал давать интервью. Неудивительно, что, когда в 1981-м его не стало, некоторые издания опубликовали сочувственные некрологи. Дальше других пошли, пожалуй, в The New York Times: старый нацист предстал на ее страницах в образе падшего, но внушающего сочувствие Фауста, завороженного своим Мефистофелем — Гитлером.
Важный, если не основной аргумент, позволявший трактовать факты в пользу Шпеера, может показаться анекдотичным. До конца своих дней он утверждал, что на печально известной конференции в Познани, где Гиммлер в узком кругу партийной элиты в деталях изложил планы Холокоста, сам Шпеер хоть и присутствовал, но… вовремя вышел, отправившись на важный разговор с Гитлером. Временной зазор (отъезд Шпеера вроде бы подтверждают факты) составил всего несколько часов, но принес огромную пользу: им обеспечивалось алиби. Если поверить Шпееру, то хоть он и мог узнать о массовых убийствах, но не поинтересовался, и до него все дошло последним. На деле же факты, вскрывшиеся уже после смерти нацистского бонзы, указывают скорее в иную сторону.
Алиби рассеивается на закате
Как это ни поразительно, но даже умереть Альберту Шпееру удалось вовремя. Уже на следующий год после его кончины, в 1982-м, результаты своего расследования опубликовал известный историк Маттиас Шмидт. Шпеера и ранее считали причастным к насильственному выселению евреев из Берлина в 1940 году. Но вскрылись и новые обстоятельства: помощник Гитлера, освобождавший (в буквальном смысле) жизненное пространство для нацистов в столице, Шпеер, оказалось, азартно инспектировал вверенную ему работу. "Как там идут дела с выселением из этой тысячи еврейских квартир", — выяснял он, поторапливая подчиненных. На деле те выселили не одну, а больше 20 тыс. евреев. Эпизод выразительный, при этом прошедший мимо прокуроров Нюрнбергского трибунала. Тогда о нем просто позабыли.
Уже в XXI веке свет увидели документы, позволившие разоблачить главную ложь Шпеера. Как убийца, возвращающийся на место преступления, бывший рейхсминистр раскрыл свою тайну сам. В 1971 году в переписке со вдовой одного из лидеров бельгийского Сопротивления Шпеер счел нужным возвратиться к событиям 1943 года и во всем сознаться, рассчитывая, очевидно, на тайну корреспонденции: "...нет никаких сомнений: я присутствовал в тот момент, когда Гиммлер 6 октября 1943 года объявил, что всех евреев ждет смерть". На основании этих слов Шпееру мог грозить процесс о лжесвидетельстве, совершенном не где-либо, а на Нюрнбергском процессе. Но старый нацист положился на добрую волю той, с чьими собратьями сражался, — и его карта снова не была бита.
Сохранна память о Шпеере и в наши дни. В поиске респектабельной стороны у нацизма вновь и вновь вспоминают его имя.
Оценили 16 человек
23 кармы