Есть только два года: зачем Трамп вводит тарифы против союзников и противников

Заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ, член "Валдайского клуба" и РСМД Дмитрий Суслов — о стратегии нового/старого президента США.

Тарифы и угрозы тарифов будут одним из излюбленных инструментов внешней политики США в нынешнее президентство Дональда Трампа. При этом он угрожает тарифами практически всем странам, к которым у него есть претензии, — вне зависимости от того, являются ли они противниками или союзниками Вашингтона.

Уже введены, пока небольшие — 10%, дополнительные тарифы на весь китайский импорт. Подписан указ о 25%-ных тарифах на импорт из Канады и Мексики, хотя их вступление в силу отложено на месяц и, скорее всего, не состоится, так как Оттава и Мехико пошли навстречу Трампу в его требованиях по охране границ и борьбе с наркотрафиком, а также согласились начать новые торговые переговоры, которые, видимо, закончатся новой торговой сделкой. Трамп уже анонсировал введение тарифов в отношении импорта из ЕС и Японии — тоже в явном ожидании начала новых торговых переговоров "с позиции силы". На очереди — Великобритания. И далее, что называется, по списку.

Показательно также, что Трамп угрожает тарифами не только для того, чтобы исправить торговые дисбалансы с соответствующими странами, но вообще для того, чтобы добиться от них любых уступок, в том числе не имеющих к собственно торговле никакого отношения. Пример — те же Канада и Мексика с формальным поводом по недостаточной охране их границ с США и борьбе с наркотрафиком (доставка в США фентанила через их территории). Трамп даже обмолвился, что предпочитает тарифы санкциям как инструмент принуждения России к принятию объективно неприемлемого для Москвы варианта завершения конфликта на Украине, который намерены продвигать США. Это притом что российско-американская торговля сегодня практически равна нулю.

Подобное использование тарифов и, главное, угроз их введения как первоочередного и почти универсального внешнеполитического инструмента связано с несколькими причинами.

Трамп как новый Мак-Кинли

Первая причина. Трамп — убежденный приверженец экономического меркантилизма и он искренне считает, что тарифы и иные протекционистские меры полезны и даже незаменимы для решения тех задач, которые сейчас стоят перед США. Это реиндустриализация и усиление американской конкурентоспособности в борьбе с главным стратегическим противником — Китаем.

Стремление сокращать торговый дефицит и добиваться профицита, уменьшать импорт и наращивать экспорт — все это азбучные положения меркантилизма еще со времен Томаса Мана (1571–1641), и Трамп их всецело разделяет. Нынешний глава Белого дома не скрывает, что своим кумиром (помимо самого себя) считает 25-го президента США Уильяма Мак-Кинли, президентство которого считается апогеем американского империализма (США тогда захватили Кубу и Филиппины по итогам испано-американской войны 1898 года) и "золотым веком" внешнеэкономического протекционизма.

Быстрые победы и сделки, а не длинные войны

Вторая причина заключается в том, что Трампу нужны быстрые, символические и в то же время яркие победы. Они призваны создать видимость того, что он исправляет ошибки и проблемы, накопленные за время президентства Джо Байдена. Показать, что предпринимаемые им усилия — нацеленные на то, чтобы остановить начавшийся при демократе "упадок" США, о котором постоянно говорит сам Трамп, и чтобы "сделать Америку снова великой", — якобы приносят положительный результат, а провозглашаемый им подход "мир через силу" эффективен. При этом сам Трамп тем самым якобы является мастером переговоров и сделок. Иными словами, 47-му президенту нужны наглядные доказательства той риторики, вокруг которой он строил свою предвыборную кампанию и которую продолжает провозглашать по сей день.

Уступки, уже полученные со стороны Канады и Мексики, а также вероятное заключение с ними нового торгового соглашения, которое вновь незначительно изменит режим североамериканской зоны свободной торговли (как и в первый срок Трампа) и даст США некоторые преимущества, призваны стать подобными победами Трампа. Равно как возможные (и весьма вероятные) новые торговые сделки с Евросоюзом, Великобританией, Японией, Южной Кореей и другими союзниками и торговыми партнерами (читай сателлитами) США. Желательна для Трампа и новая торговая сделка с Китаем, однако добиться ее будет куда сложнее.

Важно подчеркнуть, что Трамп стремится именно к сделкам, а не к войнам — будь то торговым или тем более горячим с непосредственным вовлечением США. Их невозможно представить как быструю победу. А втягивать США в длительные конфликты он не хочет, ведь они способны ослабить Штаты относительно их конкурентов, не говоря уже о негативных внутриэкономических и, соответственно, внутриполитических последствиях. Поэтому угрозы ввести 25%-ные тарифы против Канады и Мексики с самого начала были приглашением к диалогу с позиции силы с целью добиться быстрой победы, а не намерением действительно начать серьезную торговую войну. По этой же причине Трамп ввел против Китая осторожный 10%-ный тариф, тоже являющийся приглашением к переговорам, а не началом полномасштабной торговой войны.

Другое дело, что сделки с противниками ни в коем случае не предполагают прекращение борьбы. Они являются формой ее продолжения и призваны предоставить США в ней еще большие преимущества, позволить Штатам более оптимально распределить издержки, а также сосредоточить усилия на других областях и вопросах соперничества. Поэтому торговая сделка с Китаем — если она будет достигнута при Трампе — не станет означать прекращения американо-китайского соперничества.

При этом Трамп торопится. Его стремление к быстрым победам связано не только с желанием продемонстрировать, что с его возвращением в Белый дом эпоха "упадка" США сразу сменяется объявленным Трампом в инаугурационном послании "новым золотым веком", но и с тем, что Трамп понимает: времени на реализацию его задумок — всего два года. По итогам промежуточных выборов 2026 года или одна, или обе палаты Конгресса с большой вероятностью перейдут под контроль демократов, и реализация политического курса Трампа будет фактически заблокированной. Кроме того, наверняка последуют новые расследования и попытки импичмента, основное же внимание будет сосредоточено на президентских выборах 2028 года, участвовать в которых Трамп уже не будет. Отсюда — тот высокий темп, который Трамп взял и во внутренней, и во внешней политике.

Нелиберальная гегемония Трампа

Наконец, третья и главная причина — усилить конкурентные позиции США в глобальном противостоянии соперникам и прежде всего Китаю. Качественное повышение роли и места Западного полушария во внешней политике США при Трампе (стремление присоединить Гренландию, укрепить доминирование в отношении Канады и Мексики, первое зарубежное турне госсекретаря Марко Рубио в Центральную Америку и прочее) никоим образом не являются изоляционизмом и не говорят о готовности Вашингтона вернуться к доктрине Монро. Трамп и назначенные им на ключевые позиции республиканские ястребы (Марко Рубио, Майкл Уолтц) не меньше привержены сохранению американского первенства и гегемонии, чем демократы и традиционный истеблишмент. Другое дело, что он понимает эту гегемонию несколько иначе — не как сохранение америкоцентричного миропорядка, а как продавливание американских интересов, ослабление противников и как способность брать верх во всех ключевых вопросах. При этом он применяет для нее укрепления другие — нелиберальные — методы. Глобальная стратегия Трампа — это стратегия нелиберальной гегемонии.

Наглядная иллюстрация приверженности администрации Трампа американскому первенству и гегемонии — приверженность сохранению доллара США как мировой расчетной и резервной валюты и резко негативное отношение к БРИКС как к наиболее авторитетному антигегемонистическому институту современного мира, выступающему за формирование многополярного и более справедливого экономического миропорядка.

При этом и сам Трамп, и его внешнеполитическое окружение считают (и эта мысль в целом превалирует среди большей части американской элиты и истеблишмента), что пока США в этом противостоянии проигрывают, теряют конкурентоспособность. Вина тому, по их мнению, среди прочего, — в системе торгово-экономических отношений, при которой наибольшие относительные выгоды отходили не США, а их контрагентам, в том числе союзникам. Чтобы обратить вспять процесс относительного ослабления и усилить Вашингтон в борьбе за первенство в глобальном противостоянии Китаю и России, Соединенным Штатам, по мнению не только администрации Трампа, но и истеблишмента в целом, требуются шаги как минимум по следующим направлениям.

Резкая реиндустриализация, развитие промышленного производства непосредственно в Америке. Превращение Китая в мировую фабрику — главная слабость США, в том числе в военной сфере. И без протекционистской политики, стимулирования переноса в США производства из стран-союзников этой задачи не решить. И именно на это будут нацелены те торговые сделки, которые Трамп заключает с Канадой, Мексикой, Евросоюзом, Великобританией и Японией. И поскольку задача реиндустриализации в США — долгосрочная, разделяемая всеми представителями элиты и истеблишмента от обеих партий, то и тарифы и внешнеэкономический протекционизм останутся важным инструментом политики США надолго.

Мощный технологический рывок и укрепление американского лидерства в наиболее передовых технологиях, включая искусственный интеллект. Отсюда начатая при Байдене политика по отсечению Китая от американских технологий (которая, безусловно, будет продолжена и усилена при Трампе) и масштабные инвестиции Трампа в развитие ИИ (проект "Звездные врата"). Также не стоит забывать про кажущийся пока фантастическим, но на деле тоже призванный обеспечить технологические прорывы проект создания системы ПРО "Железный купол", включая его космическую компоненту.

Читайте также

Звездные войны 2.0: "железный купол" Трампа или медный таз для мировой безопасности

Третье направление является синтезом первых двух — приоритетное развитие американского ВПК и наращивание производства передовых вооружений и военной техники. В том числе с использованием опыта на Украине.

Наконец, четвертое — обеспечение абсолютного доминирования США в Западном полушарии и укрепление их позиций в Арктике. Все это рассматривается новой администрацией США как своего рода плацдарм для глобального противостояния с Китаем и Россией, как точка опоры (в том числе в части природных ресурсов), а вовсе не как тот регион, которым США были бы готовы ограничиться в глобальном масштабе.

Краткосрочные победы, долгосрочное поражение

Угрозы торговых войн, действительно, способны принести США — и уже приносят — краткосрочные успехи. Особенно в отношениях с союзниками, которые готовы идти на уступки ради сохранения общей связки с Вашингтоном, которую их нынешние элиты считают экзистенциально важной. И даже КНР, традиционно и особенно в условиях собственных экономических трудностей не заинтересованная в эскалации противоборства с США, возможно, пойдет на заключение с Вашингтоном некой торговой сделки. Которая, повторюсь, не будет означать прекращения соперничества ни для одной из сторон.

Однако в долгосрочной перспективе стремление Трампа обеспечить рывок Америки вперед и укрепить тем самым глобальное первенство и гегемонию, скорее всего, обречено на провал. Формирование многополярного мира, усиление незападных центров силы и стремление все большего числа незападных стран к укреплению суверенитета и самостоятельной внешней политике, их нежелание быть сателлитами США и обслуживать их интересы за счет собственных, а также примыкать к одним мировым центрам против других — магистральные и при этом необратимые процессы. Поэтому чем больше США будут прибегать к шантажу и угрозам, в том числе через тарифы, тем в большей степени страны Мирового большинства будут стремиться снизить свою зависимость от Вашингтона и выстраивать свои отношения не против США, а без них. В первую очередь в рамках БРИКС и вокруг него. Перспектива этого объединения в период Трампа будет в этом плане весьма иллюстративна.

Наконец, даже традиционные американские союзники могут со временем начать думать о самостоятельности. В конце концов, их подчинение США с окончания Второй мировой войны объяснялось тем, что в обмен они получают блага в виде безопасности, технологий, доступа к американскому рынку, экономической помощи и т.д. Теперь же Америка отказывает им в экономических благах (скорее, высасывает последние соки) и даже ставит под сомнение гарантии безопасности. Конечно, большинство нынешних элит в Европе и в Японии — американская клиентела, продукт их социальной инженерии. Но в условиях кризиса и окончания благожелательности американской гегемонии бесконечно долго они сохраняться у власти не могут, и нынешний рост правых и левых "популистов" в Европе — тому наглядная иллюстрация.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора. Использование материала допускается при условии соблюдения правил цитирования сайта tass.ru

Подробности на ТАСС