И ПРИШЁЛ МНЕ КОТ ЧАСТЬ ВТОРАЯ.Алексей Осипов.

0 327

Не знаю, в какой момент я решил, что я его уже не брошу. Ведь это было немыслимо - оставить его у нас.

Мы зашли в квартиру, жена отпустила его с рук.

Пока мы раздевались, он осторожно прошёл в комнату. Остановился посередине, осмотрелся и поднял голову куда-то наверх.

На нашу старую, ещё советских времён, стенку.

Я уже писал, что как-то всегда знаю – о чём они думают, чего хотят.

И в этот момент я явственно понял, что Селифан-Мурзик, если бы мог говорить человеческим языком, сказал бы – «Это вот так вот вы живёте?!»

С интонацией беспризорника, который в первый раз попал в господский дом.

Полы – полированные. Так много всяких вещей!

Может быть уже тогда я понял, но пока безотчётно, что он останется.

То, что кот окажется таким красивым и полупородистым я тогда даже не думал.

Да и сказать по Мурзику этого было нельзя. Он был слишком несчастным и усталым.

Мы разделись.

Катя позвала его и стала показывать – где он будет кушать, где туалет и прочее.

Я продолжал переодеваться и смотрел на них.

И меня сразу удивило то, что Мурзик очень внимательно её слушал, ходил за ней и смотрел всё, что она ему показывает.

Вообще, ещё в этот вечер меня поразила его тактичность, которая в нём есть и по сей день.

Он прежде чем что-то сделать или куда-то войти, или залезть ко мне на кровать, смотрит на меня, как будто спрашивая – «Можно?»

Это меня покорило совершенно.

Конечно у нас не было ничего. Совсем ничего для котов.

Он поел.

Льдины на шерсти постепенно оттаяли, и мы стали укладываться спать.

Положили ему подушку под стул напротив нашей кровати, чтобы он был на виду.

«Супрастин» у меня был наготове. И я уже решил, что если что, то не буду спать и уйду на балкон на всю ночь.

К нашему удивлению, Мурзик не лёг на подушку.

Он положил на неё голову совершенно по-человечески.

А всей своей основной массой расположился на полу.

Мы смотрели на него, а он смотрел на нас, воспалённым, усталым взглядом после пережитой ночи ледяного шторма, лёжа на боку.

И только тут мы стали понимать, что он какой-то слишком длинный, что совершенно не помещается на эту подушку.

Мы долго обсуждали его, пока Мурзику не надоело, и он мявкнув недовольно – «что, мол, свет не гасите, в глаза светит!», перевернулся на другой бок, показав нам свой затылок, лежащий на подушке, и отвернулся лицом к стенке, как это делает человек.

Мы погасили свет и уснули.

Все трое.

Потом, мы с женой признались друг другу, что у обоих, не сговариваясь, была мысль, что, мол, «это я прикидываюсь, что я такой покладистый и идеальный, сейчас уснёте… и чик, по горлу бритвой!»

Когти у него не то что бы большие, но тоненькие как иголки.

И очень острые.

Понимание, что котик непростой, уже стало приходить к нам. Длинный. Лапы длинные. Хищные ушки с кисточками.

К слову, я забыл написать, что в первый вечер, в ночь нашего с ним знакомства, когда валил снег, но ещё не было ледяного шторма, и мы с ним разговаривали и курили, он в какой-то момент, совершенно непонятным образом, без прыжков и лишних движений, отделился от земли, и с характерным для него тоненьким голоском - «Ааа-ть!», прилепился к дереву, которое стоит у нас во дворе под сильным наклоном к земле.

Как человек-паук.

Посмотрел на меня, зависнув вверх тормашками – «видишь, мол, как я могу!», потом также без лишних движений отделился, и опять оказался на том же месте рядом со мной, сидя столбиком, как будто ничего и не было.

Я только и сказал – «Дааа… брат, ну ты даёшь!»

Первая ночь дома прошла беспокойно.

Плохо было котику.

Он бродил по квартире.

Ходил есть.

Издавал характерные для него звуки на своём инопланетянском языке, о которых я напишу отдельно, и, в результате, написал в свободную, никем не занятую кровать.

Причем так, как они умеют. Внешне она оставалась идеально застеленной, никогда не догадаешься, что на ней кто-то был, а внутри, под одеялом - вся мокрая.

Обнаружилось это не сразу.

К слову это был единственный, первый и последний раз такого мурзикиного конфуза.

Жена очень ругалась, перестилая постель на этой кровати.

У неё, в отличие от меня, в детстве и юности всегда были коты, и её отношение к ним проще, чем моё.

И тут я не выдержал, и очень жёстко сказал –

«Не ори на кота!»

Катя замолчала, посмотрела на меня такими глазами, как будто видит меня в первый раз, и я понял, что открылся ей с новой, неожиданной для неё, стороны.

Но, самое главное – я не задохнулся во сне.

Аллергия совсем никак себя не обнаруживала.

Я даже стал гладить и тискать кота.

У него оказался необыкновенно покладистый и терпеливый характер при всех его бойцовских способностях.

Он позволяет делать с собой буквально всё, даже если ему не всё нравиться.

И ещё я заметил, что он очень боится сам причинить боль другим.

Пусть и по неосторожности.

Мы сели завтракать.

Мурзик тоже поел и пошёл в коридор ко входной двери.

Сел, глядя на неё, и стал издавать истошные, полные безнадёжности звуки – «А-аааа! АааааЙ!».

Мы продолжали есть и решать – что нам дальше делать с ним.

Плач Мурзика нарастал.

Мы делали вид, что ничего не слышим и не видим.

Наконец Мурзик, осмотрев все углы возле двери, на предмет какого-то тайного выхода, совершенно отчаявшись, взлетел, и прилепился на двери своими длинными лапами.

Это было уже невыносимо.

Мы хохотали до слёз.

Вид распластанного на двери кота, вытянувшегося во весь рост, до еще с безжизненно свешанным вниз, лисьим хвостом, это было очень смешно.

Я такое видел только в «Том и Джери».

Было впечатление, что кот летел-летел откуда-то и со всей дури впечатался в дверь.

При этом, Мурзик орал свою душераздирающую песню, похожую на еврейский фольклор – «Ай-я-я-яй! Ай-я-я-яй!»

Так и хотелось прибавить – «Запёрли меня! Запёрли!».

Тут я понял, что Стена Плача - вот она.

И выглядит она на самом деле вот так, а не то, что я видел в Иерусалиме не один раз.

Да простят меня мои читатели, я не выдержал, и громко спросил с характерным акцентом – «Селифан! Ты что? Еврей?!»

На что жена тихо сказала – «Как ты догадался?»

Было понятно, что Мурзика не удержать.

Надо было его отпускать на «историческую родину», то есть на улицу, во двор, в подвал, к друзьям и подругам.

Кстати, в домовом чате, когда все решали – «чей кот сидит обледеневший у лифта?», написали, что он не наш. Пришлый.

Здесь живут у нас коты в подвале.

И много.

Их кормят.

С десяток мисок разного цвета стоят в ряд.

Откуда он взялся?

Откуда пришёл ко мне тогда?

У него оказался на редкость добродушный нрав.

Я это понял уже потом, когда наблюдал за ним на улице.

Он лезет ко всем котам.

И к животным вообще.

Лезет с тем, чтобы поиграть. Познакомиться.

А они разбегаются от него врассыпную, потому что он большой.

И чужой.

Собаки вообще впадают в бешенство. Рвутся с поводка, лают, пытаются кинуться на него.

А он сидит в своей идеальной, египетской позе, и смотрит на них совершенно спокойно и с недоумением.

Никого не боится.

Как он выжил на улице с таким характером?

Не знаю.

Конечно, он был когда-то домашним котиком.

Но если и потерялся или выкинули, то это было давно.

Потому что вся его огромность, это - видимость.

Это шуба.

Когда я стал его гладить, то чуть не заплакал от того, какой он тощий.

Одна длинная кишка.

И косточки.

Я только и сказал – «Бедный мой блокадный ленинградский котик… Откуда же ты взялся здесь?

В Москве?

Как, впрочем, и я…

Наверно ты пришёл ко мне оттуда?»

Но я отвлёкся.

Пришлось встать, подойти и снять Мурзика со двери. Одеться, взять на руки, и пойти с ним на улицу.

Я его посадил посреди двора. Он стал оглядываться по сторонам. Что-то высматривать. Принюхиваться.

А я…

Усилием воли – заставил себя уйти.

Хотя ноги просились вернуться.

Катя, конечно, была поражена тем, что у меня нет аллергии. Если бы не это обстоятельство, она давно бы уже завела кота. Дети наши взрослые, и мы им уже не очень нужны, хотя мы себя продолжаем убеждать, что это не так.

Да и я, как уже писал, не хотел никого заводить.

Боялся привязаться.

Конечно мне не было покоя весь день.

Вечером я зашёл во двор и позвал его.

И он ко мне вышел.

Я взял его на руки и понёс домой.

Так у нас и пошло дальше. Ночевал он дома.

Утром я его выпускал.

Вечером забирал.

Единственное, мне и так есть о чём подумать, побеспокоиться и понервничать.

А эта неопределённость стала меня тяготить ещё больше.

Это мой кот?!

Или не мой?!

Это абсолютно мужская проблема.

У меня все и всё – должны быть под контролем.

И вообще – ненормально, что он шляется неизвестно где по подвалам.

А потом спит с нами в постели!

Я мучился.

Это вообще моя проблема.

Я не умею отпускать.

Я писал, что в моей жизни хватило похорон и всяческих потерь.

И я не умел с ними примириться.

Я стал думать, что этот кот послан мне специально, чтобы я научился отпускать.

Научился доверять.

И коту.

И жизни.

И Богу.

Но в один вечер, уже после нового года, Мурзик не вышел ко мне.

Ночь прошла без него.

А на следующий день я опять пошёл его искать.

И он пришёл.

Только дома я заметил, что у него воспалился один глаз.

Немного.

Я поднял тревогу.

Катя сказала – «Это же коты. Ничего страшного. Бывает».

Я написал, что у неё отношение проще ко всему этому.

Но на следующий день, когда мы его снова отпустили, а сами ушли гулять, то, когда вернулись, Мурзик уже сидел на скамейке у парадной, с полностью заплывшим глазом, и гной стекал по щеке.

Он ждал нас.

Это было впервые.

От такого мы оба чуть не разрыдались.

Катя, конечно выслушала от меня всё, что касается – «ничего», «это же коты» и «пройдёт».

Хорошо, что у неё сестра учиться на ветеринара. Немедленно были куплены капли-антибиотики.

Я видел много раз, как у бездомных кошек, которые не даются в руки воспаляется глаз. А сделать для них ничего невозможно.

И через некоторое время встречал их уже с бельмом вместо глаза.

С этого момента, Мурзик уже не был отпущен на улицу ни разу. Мы его усиленно лечили.

И вылечили.

Благодаря чему Вы видите теперь фотографии не

одноглазого котика.

Он покорно терпел всё.

Он умный.

Я точно знаю., что он понимал, что мы его спасаем.

И несмотря на все его утренние песни «Ай-я-я-яй!» у двери, я его больше не отпустил.

Единственное, я стал одеваться, брать его на руки, и выходить с ним на балкон подышать.

Теперь… два раза в день, я стою на балконе, как дурак, в проёме окна, как мадонна с младенцем на руках.

Кажется, охранники одного из въездов на ВДНХа, прямо над которым мы живём, уже тихо ржут надо мной, сверяя часы.

Хотя, может мне кажется.

Я стал плохо видеть.

А вот Мурзик видит хорошо.

Ему всё интересно.

Машины. Люди. Огоньки.

Он рассматривает всё с таким важным видом, что я его прозвал смотрящим по ВДНХа.

Кивает головой как лошадка в стойле, жадно хватая носом воздух.

И урчит.

Урчит он постоянно.

По поводу и без.

Причём с такой силой, что содрогается всё тело.

Лапы и уши.

На балконе по куртке мне передаётся этот необыкновенной силы резонанс. И проходит в капюшон.

И мне иногда кажется, что я в стереонаушниках слушаю, как работает мотор мотоцикла Харлей Девидсон.

Собственно, поэтому он и стал Мурзиком, а Селифаном только по пачпорту.

Многие, посмотрев фотографии, написали мне, что мы с ним похожи, и почему-то побоялись, что я обижусь.

Мы действительно похожи.

И не только внешне.

Я всю жизнь страдал от того, что меня воспринимают не тем, кто я есть.

Или – нежнейшим и интеллигентнийшим существом.

Или законченным бандитом, особенно если посмотреть мои роли в кино.

Или ещё кем-то.

А не то, и не другое.

И Мурзик.

Совсем не тот, бесстрашный, бойцовский, уличный кот, который шёл ко мне через сугробы напролом в ту самую, первую ночь.

Про то, как Мурзик оттаял, и не только от облепивших его шубу льдин, а оттаял душой и вспомнил, что он совершенно нежный, ранимый, домашний котёнок – в продолжении, которое следует.

А оно – следует.

Потому, что как я уже писал – душа у них есть.

У всех.

И у Мурзика тоже.

ПРОЗА.РУ

© Copyright: Осипов Алексей Альфредович, 2023

Свидетельство о публикации №223021101412

Оценили 1248 человек

Отличие полной победы от неполной

Недавно министр иностранных дел Германии Йохан Вадефуль заявил, что рассчитывает на урегулирование ситуации на Украине путём переговоров, поскольку полного поражения ядерной России ожид...

Особенности украинской катастрофы

У украинской катастрофы много причин. И все они носят внутренний характер, будучи преимущественно связаны с незрелостью общества, стабильно продвигавшего к власти неадекватные элиты и н...

Украина как антисистема

Мы часто говорим, что Украина создана, как антиРоссия. Это правда. Но это не вся правда. Украина – антиРоссия – частный случай. Украина – антисистема в принципе.Отдельные внешние проявл...