Череда последних террористических атак на территории Европы изменила представление о самой угрозе исламского террора. По сути, сегодня европейская цивилизация находится в состоянии войны с “Исламским государством” (организация запрещена на территории РФ), которое перешло в наступление против “неверных” не там, на Востоке, а здесь, на Западе, выступая невидимым фронтом из числа “солдат”-единомышленников.
Своим форпостом радикалы выбрали Францию. Именно здесь, в Ницце, 14 июля Мохамед Бухлель хладнокровно убил более 80 человек, сначала давя людей грузовиком, а потом открыв огонь по выжившим. По массовости жертв это нападение уступает только Парижским терактам 13 ноября 2015 года, унесшим жизни 130 человек. 26 июля два террориста захватили заложников в церкви, расположенной в рабочем пригороде Руана — Сент-Этьен-дю-Рувре. Это нападение вызвало широкий резонанс из-за своей дерзости и откровенной идеологической подоплекой — террористы с криками “Аллах Акбар” перерезали горло пожилому священнику.
Известно, что за несколько недель до событий в Ницце, Мохамед Бухлель был завербован неким алжирцем — участником террористической группировки ИГИЛ. Исламисты, захватившие церковь в пригорода в Сент-Этьен-дю-Рувре, 19-летний Адель Кермиш и его ровесник Абдель-Малек Нагиль Петижан были связаны с ИГИЛ и некоторое время назад пытались уехать в Сирию и вступить в ряды боевиков.
После нападений, сторонники “Исламского государства” опубликовали видео, записанное Кермишем и его соучастником Абдель-Малек Нагиль Петижаном накануне теракта, в котором радикалы присягают на верность ИГИЛ. Помимо этого, в распоряжение французских СМИ попало еще одно видео, на котором Петижан призывал своих сторонников совершать новые теракты. Оба алжирцы и оба были известны французской полиции как экстремисты, представляющие террористическую угрозу.
Некоторых вводит в заблуждение то, что эти теракты не были разработаны и реализованы непосредственно боевиками ИГИЛ, а заявления о взятии на себя ответственности появлялись спустя некоторое время и не от лица руководства группировки. На самом деле, такая тактика как раз логически вписывается в общую стратегию войны ИГИЛ на “западном фронте”, которое делает ставку на “идеологическую экспансию”, отказавшись от четкой структуры подчиненности. Таким образом, радикалы дают полный карт-бланш своим сторонникам, проживающим в Европе, благодаря чему те и совершают такие резонансные нападения.
Обратите внимание, что в своих заявлениях об ответственности, транслируемых агентством Amaq, представители “Исламского государства” называют исполнителей терактов в Ницце и Нормандии своими “солдатами” — широкое понятие, в отличие от “члена”, под которое попасть может любой экстремист. Это и есть та новая реальность, которую не сумели вовремя осознать европейские службы безопасности: для того, чтобы обезопасить общество, необходимо жестко действовать не только в отношении действующих членов исламских террористических организаций, но и в отношении ни с кем не связанных сторонников радикального ислама, ведь именно в их среде и формируются потенциальные “солдаты”.
Недаром поднялась волна общественного негодования, когда выяснилось, что власти Франции могли предотвратить захват заложников в Сент-Этьен-дю-Рувре. Мало того, что нападение было совершено в период действия режима чрезвычайного положения, когда, казалось бы, власти Франции должны были максимально мобилизовать силы безопасности, да еще оба нападавших были хорошо известны полиции как потенциальные террористы.
Адель Кермиш, который дважды пытался уехать воевать в Сирию, был условно освобожден и в момент атаки на нем даже был электронный браслет. Буквально несколько месяцев назад судья, поверив словам Кермиша о том, что он больше не немерен вести джихад, отпустила его на свободу, наложив лишь незначительные ограничения. Прокурор протестовал, назвав эти ограничения “абсолютно иллюзорными, учитывая контекст”, но его аргументы не были услышаны в стране победившего либерализма. При этом Кермиша задерживали дважды: когда он первый раз порывался отправиться в Сирию, и тогда будущего террориста отпустили сразу, обязав лишь регулярно отмечаться в полицейском участке. Но Кермиш нарушил это постановление суда и в течение шести месяцев снова попытался попасть в зону боевых действий и даже сумел добраться до Турции, где и был задержан во второй раз.
Более того, даже учитывая характер преступления, Кермиш находился под наблюдением не у сотрудников спецслужб, а у обычного инспектора по надзору за условно освобожденными, который не обладал необходимой квалификацией в области борьбы с экстремизмом и терроризмом, и, более того, был перегружен другими делами.
“Наш персонал работает под огромным давлением. Мы не готовы иметь дело с этим”, — пояснила руководитель профсоюза сотрудников служб пробации, Сарра Дескас. По ее словам, инспекторы привыкли заниматься помощью бывшим осужденным в поиске работы, получении медицинского обслуживания или избавлении от наркозависимости. Но в делах, связанных с терроризмом, инспекторам приходится выполнять функции чуть ли не сотрудников разведки, выявлять признаки потенциальной радикализации, к чему они, конечно, абсолютно не готовы.
Сегодняшняя Франция — гетто, безработица и исламская пропаганда
А почва для радикализации во Франции богатая. Около 9% населения Франции — это мусульмане, в большинстве своем иммигранты или потомки иммигрантов из бывших североафриканских колоний страны. Неслучайно я выше указывала, что Адель Кермиш и Абдель-Малек Нагиль Петижан — алжирцы, а Мохамеда Бухлеля вербовал тоже террорист из Алжира. В итоге, пропаганде ИГИЛ способствовали укоренившиеся исторические претензии алжирцев к французам, что, в свою очередь, подпитывается либерализмом французского общества.
Напомню, что в 1830 году Франция захватила Алжир, а после Первой мировой войны установила контроль над территорией современной Сирии и Ливана. После Второй мировой войны многие выходцы из Северной Африки переселились в бедные и индустриальные районы Франции. Позже многие фабрики закрылись, а переселенцы остались. А параллельно с неустроенностью жизни накапливались озлобленность и ожесточенность.
При этом уровень интеграции в общество французских мусульман крайне низок. Ранее СМИ неоднократно писали о закрытой среде парижских пригородов, так называемых банльё, заселенных иммигрантами, куда бояться сунуться даже вооруженные полицейские. В наиболее бедных районах уровень безработицы среди молодых иммигрантов мужского пола доходит почти до 50%. Такие пригороды, в том числе, становятся идеальной вербовочной базой для исламистов. А численность иммигрантской общины только способствует этому процессу — чем больше мишеней, тем больше попаданий, а значит, тем больше очередных террористов-одиночек или боевиков ИГИЛ. Кроме того, многочисленность общины облегчает террористам задачу по обеспечении инфраструктуры — укрытие, транспорт и другая форма поддержки, которую могут оказывать уже радикализованные, но еще не вовлеченные в террористическую деятельность иммигранты-мусульмане.
После теракта, совершенного в редакции Charlie Hebdo в январе 2015 года, премьер-министр Франции Мануэль Вальс говорил о “географическом, социальном и этническом апартеиде, закрепившемся в стране” и признал необходимость решать проблему “пригородов, гетто и бедности”. Прошло время, но никаких позитивных подвижек не наметилось.
Еще один немаловажный фактор: согласно статистике, 900 из пяти тысяч боевиков, приехавших из Европы в Сирию и Ирак воевать под флагами ИГИЛ, прибыли из Франции. Порядка 250 боевиков уже вернулись назад в европейские страны, а скоординированные и хорошо подготовленные парижские теракты наглядно показали опасность, которую представляют вернувшиеся из зоны боевых действий исламисты.
Они получают навыки ведения боевых действий, им окончательно “промывают мозги” пропагандой радикального ислама и, наконец, они создают террористическую сеть, ячейки которой постепенно и систематично задействуют в очередных терактах. Решить эту проблему одними лишь ограничениями на въезд в Сирию и Ирак не получится. Как мы видим на примере Аделя Кермиша, а его случай во многом типичный, осознав невозможность присоединиться к боевикам ИГИЛ в Сирии или Ираке, радикалы выбирают целью для нападения страну проживания, в данном случае — Францию.
Идея создания единого Национального антитеррористического центра
Все же неспособность французских органов безопасности предотвратить террористические акты связана не с их некомпетентностью. После серии терактов в Париже, совершенных в 1995 году членами Вооруженной исламской группы, выступающей за свержение светского режима в Алжире, французские спецслужбы сумели предотвратить десятки запланированных атак. В результате, страна не видела терактов вплоть до 2012 года, когда сторонник “Аль-Каиды” (запрещена на территории РФ) Мохаммед Мера совершил нападения в Тулузе и Монтобане.
С появлением “Исламского государства” ситуация значительно изменилась. Если “Аль-Каида” — ныне фактически отмирающая организация — была закрытой организацией и далеко не каждый мог пройти обучение в ее лагерях, ИГИЛ делает ставку на массовую вербовку сторонников, что и привело к большому количеству радикалов, отправившихся воевать в рядах этой террористической организации, либо радикализовавшихся на территории Европы. В этой ситуации французские спецслужбы признают, что они просто не в состоянии вести слежку за таким большим количеством подозреваемых. Кроме того, необходимо изменить и законодательную базу, например, позволить сотрудникам органов безопасности арестовывать и обращаться так же, как и с террористами, с пособниками на самых низовых уровнях — теми, кто делал пусть даже небольшие финансовые вложения, кто помогал достать фальшивые документы, кто оказывал помощь с транспортом или укрытием.
Еще одна важная проблема — отсутствие координации. В частности, глава парламентской комиссии по расследованию терактов Жорж Фенеш указал на то, что именно из-за недостаточной коммуникации между различными спецслужбами страны было снято наблюдение с Саида Куаши, впоследствии устроившего нападение на редакцию Charlie Hebdo. Докладчик от Социалистической партии в парламентской комиссии по расследованию парижских терактов 13 ноября, Себастьян Пьетрасанта, говорит о “глобальном провале служб разведки” ссылаясь на двух высокопоставленных представителей служб безопасности страны. Он настаивает на необходимости слияния трех отдельных антитеррористических подразделений — элитного антитеррористического подразделения Французской жандармерии (GIGN), спецподразделения полиции Франции (RAID) и элитного полицейского формирования по освобождению заложников (BRI).
Доклад комиссии по парижским терактам был заслушан 5 июля, целью расследования было выявить, какие ошибки допустили спецслужбы при сборе и анализе информации и почему не смогли предотвратить эти нападения, унесшие жизни полутора сотен людей. Члены комиссии несколько месяцев анализировали ситуацию и в итоге выдвинули 39 рекомендаций, наиболее значимая из которых — создание единого Национального антитеррористического центра. По словам Жоржа Фенеша, новая структура должна подчиняться напрямую главе государства и пользоваться общей базой данных, включающей сведения от всех подразделений, вовлеченных в антитеррористическую деятельность. Еще одна ценная инициатива — усилить контроль за тюрьмами, где радикализация заключенных уже давно стала серьезной проблемой.
Однако стоит отметить, что в ходе расследования члены комиссии не были допущены к засекреченным материалам, а предложенные рекомендации не имеют обязательного характера. А тем временем, положение во Франции можно охарактеризовать как критическое. В июне, выступая перед парламентариями, шеф Главного управления внутренней безопасности Франции (DGSI), Патрик Кальвар, предупредил, что страна находится “на пороге гражданской войны” и Франция может превратиться в “неконтролируемую территорию”. Говоря о ближайшей перспективе, Кальвар сообщил, что, по данным контрразведки, в следующий раз террористы могут использовать заминированные машины и взрывные устройства.
Автор: Канунникова Татьяна
Оценили 0 человек
0 кармы