За что?

Двухметровый монумент открыли у дома №23 по улице Рубинштейна. Во дворе здания собралось около двухсот поклонников творчества литератора. Почти все с цветами – гвоздиками и алыми розами. Это на открытие памятника «талантливому русскому писателю» пришли его читатели-почитатели. В пятимиллионном городе не нашлось больше поклонников «таланта».

Рядом с накрытой белой простыней скульптурой стояли самые близкие писателю люди – друзья и родственники. Вдова Елена и дочь Екатерина прилетели в Северную столицу из Нью-Йорка еще 3 сентября. Именно в этот день писатель мог бы отметить свой 75-летний юбилей…

– Нам скульптура понравилась, – сказала за себя и за свою дочь Елена Довлатова. Женщина держалась уверенно, хоть и немного растрогалась. Через мгновение она продолжила: – Насколько мы знаем, в начале августа 2016 года жители Петербурга создали петицию за установку памятника моему мужу. Что же – нам очень приятно, что Сергея помнят и любят в его родном городе.

«Узкий лоб, запущенная борода, наружность матадора, потерявшего квалификацию…», – говорил Сергей Донатович про свою внешность. Таким он и предстал в своем бронзовом обличии в центре Северной столицы. Тем не менее, монумент пока не приобрел окончательный вид. В течение ближайшего месяца рядом с фигурой появятся дверь в квартиру №36, печатная машинка «Ундервуд», а чуть позже – несколько гранитных стульчиков.

– Где будет установлен памятник и будет ли он установлен вообще, оставалось загадкой до самого последнего момента. Поэтому несколько элементов композиции мы банально не успели подготовить, тот же фундамент или постамент будет еще неделю схватываться! – объяснил в интервью «Комсомолке» один из авторов работы Вячеслав Бухаев.

Напомним, добиться установки памятника Сергею Довлатову удалось с большим трудом. Возникли бюрократические проволочки. По одному из городских законов ставить памятники в Петербурге можно только спустя 30 лет после смерти человека, а Сергея Довлатова не стало лишь 26 лет назад. Сделать исключение можно было только в том случае, если бы губернатор города дал специальное на то разрешение. Георгий Полтавченко долго сопротивлялся, но в итоге все-таки подписал все необходимые документы.

Довлатов писал прозу. Журналы отвергали его произведения. Рассказ на производственную тему «Интервью» был опубликован в 1974 году в журнале «Юность».

Публиковался в самиздате, а также в эмигрантских журналах «Континент», «Время и мы». В 1976 году был исключён из Союза журналистов СССР.

В августе 1978 года из-за преследования властей Довлатов эмигрировал из СССР, поселился в районе Форест-Хилс в Нью-Йорке, где стал главным редактором еженедельной газеты «Новый американец». Членами его редколлегии были Борис Меттер, Александр Генис, Пётр Вайль, балетный и театральный фотограф Нина Аловерт, поэт и эссеист Григорий Рыскин и другие. Газета быстро завоевала популярность в эмигрантской среде. Одна за другой выходили книги его прозы. К середине 1980 годов добился большого читательского успеха, печатался в престижных журналах «Partisan Review» и «The New Yorker».

За двенадцать лет эмиграции издал двенадцать книг в США и Европе. В СССР писателя знали по самиздату и авторской передаче на Радио «Свобода».

Сергей Довлатов умер 24 августа 1990 года в Нью-Йорке от сердечной недостаточности. Похоронен на еврейском кладбище «Маунт-Хеброн» в нью-йоркском районе Куинс.

С. Д. Довлатов страдал алкоголизмом. По мнению литературоведа А. Ю. Арьева, хорошо знавшего Довлатова в молодости:

Это было более-менее массовое явление, потому что, в общем-то, пили все мы довольно много, И хотя в богемной и просто литературной среде это было распространенное явление, но то, как пили все эти лауреаты Сталинских премий и мастера социалистического реализма — так это уму непостижимо. Мы им в подметки не годились. Просто они пили где-то за своими голубыми заборами до очумения, а нам приходилось перемещаться из магазина в магазин, доставать где-то деньги и все прочее.

— «Андрей Арьев о Довлатове: «Он просто хотел печататься»»

Хорошо знавший Довлатова Александр Генис писал:

Сергей ненавидел свои запои и бешено боролся с ними. Он не пил годами, но водка, как тень в полдень, терпеливо ждала своего часа. Признавая её власть, Сергей писал незадолго до смерти: «Если годами не пью, то помню о Ней, проклятой, с утра до ночи».

У почитателей настоящей, приличной русской литературы возникает вполне естественный вопрос: за что, за что этому «еврею армянского разлива»(это он про себя так говорил) установлен памятник? Какой след он оставил в русской литературе? Чем заметен?

Непонятно. Таких «писателей» в советское время в «Союзе Советских писателей » было хоть отбавляй. Единственное, чем он от них отличался — убежал на Запад, где, естественно, сразу-же стал «выдающимся» и, даже «гениальным».

«Что такое литература и для кого мы пишем?

Я лично пишу для своих детей, чтобы они после моей смерти все это прочитали и поняли, какой у них был золотой папаша, и вот тогда, наконец, запоздалые слезы раскаяния хлынут из их бесстыжих американских глаз!»

Это сказал Довлатов в одном из интервью. Раз он писал для своих детей, вот пусть они-бы и ставили ему памятники за свой счет.