Во всех российских школах могут провести уроки о творчестве Евг. Евтушенко

Как верно заметил Александр Роджерс https://cont.ws/@alexandr-rogers/573921 "... толку доказывать что-то людям, которые 26 лет (минимум) не вспоминали о существовании некоего человека, а потом вдруг узнали, что обязательно нужно о нём вскорбнуть? Вот именно "вскорбнуть". Потому что "так положено". Не положено, а покладено, не покладено, а закопано, не закопано, а зарыто. А кто не положен и не зарыт - тот вражина. С шести утра у меня в фейсбуке холивар на тему "Как смеешь ты, тварь дрожащая, не любить наше всьо Евтушенко, о котором мы сами не вспоминали с 1991 года, пока он не помер?! А ну, быстро люби его!". Я вам больше скажу, я и украинское "наше всьо" Шевченко не люблю. Зраднык, одно слово. Ведь Евтушенко был великий человек и гений - в 1952 году писал оды Сталину, в 1962 писал пасквили против Сталина. Это ж надо уметь! До 1991 боролся против СССР "за справедливую Россию", а когда СССР удалось развалить - уипал в США, где и жил с тех пор в нищете и безвестности, преподавая в захолустном коледже. Но ведь надо вскорбнуть! "Зацени масштаб трагедии"(с) Я вот одного не понимаю, почему нельзя оценивать мёртвых? Гитлер - нацистское говно, живой был, и мёртвый остался. Евтушенко - говно. Сдох, и хорошо. Ельцин - аналогично. Я то же самое скажу и про Коротича с Горбачёвым, когда сдохнут. И про Порошенко со всей их шоблой. Более того, готов добровольцем табуретки из под ног уродов выбивать. ..."

Эту политпроститутку...

Эту политпроститутку...

Замечательный поэт умер!.. Ольховая сережка Евгений Евтушенко Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую, начнет ли кукушка сквозь крик поездов куковать, задумаюсь вновь, и, как нанятый, жизнь истолковываю и вновь прихожу к невозможности истолковать. Себя низвести до пылиночки в звездной туманности, конечно, старо, но поддельных величий умней, и нет униженья в осознанной собственной малости - величие жизни печально осознанно в ней. Сережка ольховая, легкая, будто пуховая но сдунешь ее - все окажется в мире не так, а, видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая, когда в ней ничто не похоже на просто пустяк. Сережка ольховая выше любого пророчества. Тот станет другим, кто тихонько ее разломил. Пусть нам не дано изменить все немедля, как хочется,- когда изменяемся мы, изменяется мир. И мы переходим в какое-то новое качество и вдаль отплываем к неведомой новой земле, и не замечаем, что начали странно покачиваться на новой воде и совсем на другом корабле. Когда возникает беззвездное чувство отчаленности от тех берегов, где рассветы с надеждой встречал, мой милый товарищ, ей-богу, не надо отчаиваться - поверь в неизвестный, пугающе черный причал. Не страшно вблизи то, что часто пугает нас издали. Там тоже глаза, голоса, огоньки сигарет. Немножко обвыкнешь, и скрип этой призрачной пристани расскажет тебе, что единственной пристани нет. Яснеет душа, переменами неозлобимая. Друзей, не понявших и даже предавших,- прости. Прости и пойми, если даже разлюбит любимая, сережкой ольховой с ладони ее отпусти. И пристани новой не верь, если станет прилипчивой. Призванье твое - беспричальная дальняя даль. С шурупов сорвись, если станешь привычно привинченный, и снова отчаль и плыви по другую печаль. Пускай говорят: «Ну когда он и впрямь образумится!» А ты не волнуйся - всех сразу нельзя ублажить. Презренный резон: «Все уляжется, все образуется...» Когда образуется все - то и незачем жить. И необъяснимое - это совсем не бессмыслица. Все переоценки нимало смущать не должны,- ведь жизни цена не понизится и не повысится - она неизменна тому, чему нету цены. С чего это я? Да с того, что одна бестолковая кукушка-болтушка мне долгую жизнь ворожит. С чего это я? Да с того, что сережка ольховая лежит на ладони и, словно живая, дрожит...