Знамя Победы.

Почему возникает чувство гордости при взгляде на символ этого великого события?Это не только героическое военное достижение,не только беспримерный подвиг работников тыла,в первую очередь гордость вызывает единение,когда ощущаешь собственное"я" песчинкой в монолите человечества,нитью в красном знамени,когда чувствуешь поддержку соседей,что не дадут тебе пропасть в бою,на трудной работе или даже из-за твоего ошибочного индивидуализма!

Желание всемирного равенства и братства заставляет отречься от чрезмерного себялюбия,требует жертвенности от личности,наградой чему служит всемерное благо общества в целом.Приведённые ниже примеры поступков показывают,что для советских людей это были не просто пустые слова..

Оборона Брестской крепости

"На пятый день войны пробился к нам, с Западного острова, пограничник. Жутко обгоревший с одного бока, с брезентовым поясом, увешанным флягами с водой! Отказался от перевязки, спросил, не найдётся ли, случаем, парочки противотанковых гранат. А то два самоходных орудия, задрали уже.

Кто-то, теперь уж не вспомнить, спросил его:

- И много вас там осталось, на Западном?

Тот снял фуражку, вытер пот со лба, скупо улыбнулся:

- Есть ещё. Как и на Южном острове. Вот только с боеприпасами - не очень. Точнее с гранатами: свои - кончились на второй день, а немецкие пехотные - не особо, против бронетехники если.

Врач, помявшись, предложил хотя бы обезболивающий укол сделать, а он глянул и сказал:

- Не стоит зря переводить, вы же видите сами... Приберегите для тех, кого ещё можно спа..

- Тебе осталось до темноты жить! Потом падение температуры воздуха и...

- Вот поэтому и не стоит, - мотнул головой пограничник.

Потрясённый военврач прошептал:

- Я же вижу, как у тебя зрачки "скачут", то расширяясь, то чуть суживаясь! Тебя же дикая боль должна му..

- Не будем о грустном, - прервал военного медика погранец.

Окинул взглядом всех на прощанье:

- Ну, бывайте, братцы! Пролетарское вам спасибо за гранаты! Простите, что больше воды не смогу принести.

Когда уже шёл на выход, (присел примериваясь, готовясь к броску через простреливаемое пространство), неожиданно даже для себя военврач окликнул:

- Звать-то тебя как, из каких ты мест? Может весточку родным сможем послать...

Пограничник, пристально осматривая прилегающий, "лунный" ландшафт развалин Центрального острова, покачал головой:

- Там, на Западном и Южном, многие уже ничего и никогда не смогут сказать, никому: кто они, откуда. Потому что прибыли накануне, даже толком познакомиться не успели. Потому что от прямых попаданий мин или снарядов даже клочков личных документов не осталось...

Глянул на врача и видна тому стала жуткая, запредельная боль. Не физическая, ибо у него был какой-то уже потусторонний взгляд, а невыносимая, душевная мука.

(Страдал он, что не может хотя бы пофамильно передать, кто и откуда они были - те, что самыми первыми встретили захватчиков, на Западном и Южном островах Брестской крепости. Ни тот усиленный наряд-"секрет", все пятеро, когда, через 40 минут боя, их окопчик накрыло прямым попаданием мины реактивного миномёта. Ни тот пограничник с ручным пулемётом, несколько суток без передыху, без воды и еды, без сна отстреливавшийся от наседавшей гитлеровской пехоты. Перед его огневой позицией громоздились десятки трупов вражеских солдат, а вокруг и сзади - валялись расстрелянные диски от его "дегтяря"... И который, предельно истощённый физически и психологически, на предложение пробирающейся мимо группы гарнизонных идти на прорыв - ответил, как отрубил:

- Никуда я с вверенного мне рубежа обороны не уйду!

И многое-многое из того, о чём и про кого из них мы никогда не узнаем, ни-че-го.)

- Пусть и я останусь таким же - безымянным, просто пограничник и всё...

Отвернулся. Посмотрел по сторонам и решительным тоном, не терпящим возражений сказал:

- Спасибо, братцы, но прикрывать огнём - не надо! Боеприпасы поберегите, скоро фрицы снова в атаку пойдут да и привлекать к себе внимание их снайперов, без нужды, не стоит!

Дождался-убедился, что, нехотя, но послушались. Напрягся и - рванул наружу! К намеченному заранее холмику из битого кирпича. Огонь по нему гитлеровцы открыли с опозданием, пули зацокали по груде кирпичных обломков и вокруг, когда он уже укрылся за ней.

- Из какого подразделения хоть, скажи!!!? - крикнул военврач так, что у всех зазвенело в ушах, страстно желая хотя бы чем-то, как-то попытаться отблагодарить этого мужественного, умирающего человека: за принесённую воду, за заботу о посторонних ему в общем-то людях.

(Не посторонних, товарищ военврач третьего ранга: все защитники Крепости - не могут быть посторонними друг другу, кем бы ни были, где бы ни удерживали свои рубежи обороны.)

- С окружной автошколы! - обернувшись, крикнул тот и улыбнулся, белозубо, особенно контрастно на фоне закопчённого лица. Помахал рукой... и бросился вперёд! Эдаким то ли зигзагом, то ли маятником что ли. Снова, словно заговорённый, добежал невредимый до следующего укрытия - громадной воронки.

Врач вспомнил, что здание этой автошколы находилось на Западном острове чуть ли не в нескольких десятках метров от линии непосредственного прохождения госграницы. Он ещё задавался вопросом, какой дурак решил так близко к границе расположить окружные автомобильные курсы?!

Ни он сам, ни другие тогда, ни подавляющее число потом и теперь не знали, что эта школа готовила не одних лишь автоводителей... Что были там, по всем косвенным признакам, засекреченные курсы разведчиков-диверсантов пограничных войск Народного Комиссариата Внутренних Дел.

Через некоторое время, когда пограничник скрылся за грудами развалин, с не слишком большим интервалом, раздалось два мощных взрыва. Переглянулись и сняли кто пилотки, кто фуражки, у кого что было. Склонив голову все, уставились в заваленный битым щебнем и кусками кирпича пол полуподвала. Противотанковые гранаты ПРГ-40, брошенные ближе 20 метров от цели, вне какого-либо укрытия, гарантированно убивали и бросившего, вследствие фугасного действия ударной волны. Такой вот был счёт, когда ползком вперёд выдвигались по приказу или без оного к прущим на позиции рубежа обороны танкам с крестами: один танк - один человек.

"Ну вот и отмучился," - подумал военврач с непонятным самому себе облегчением. Затем осознал, что тот - перестал страдать от обширных ожогов.

Военврач третьего ранга ошибался. Обоим самоходкам подорвали по гусенице, обездвижили. Скупым, но изумительно точным огнём из лёгкого стрелкового отсекли мотопехоту, а пытающиеся покинуть подбитую бронетехнику экипажи - уничтожили штыками и трофейными ножами. Развернули самоходки и стреляли, накрыв и разметав миномётную батарею на том берегу Буга. Подавляли выявленные огневые точки до тех пор, пока штурмующие не разобрались и не вызвали огонь тяжёлой и супертяжёлой артиллерии на свои самоходные орудия. Теперь уже безошибочно ясно, что захваченные обороняющимися...

Конечно, можно задаться резонным вопросом: как пограничники-слушатели советских окружных автомобильных курсов сумели управиться и вести огонь из германских "шурм-орудий"?!

Нет ничего проще: солдатам любой армии, в массе своей, дают хотя бы азы знаний и навыков использования лёгкого стрелкового вооружения "вероятного противника". А военнослужащих разведывательно-диверсионных подразделений в данном вопросе подковывают ещё более основательно. Только и всего.

Ведь производить диверсии в тылу врага можно не только подрывая мосты, хлебосольно засевая прифронтовые автотрассы противопехотными и противотанковыми минами; гуманно, соблюдая всевозможные конвенции, предельно кротко и вежливо расспрашивая захваченных в плен штабных... Но и, если понадобится, (израсходовав носимый боекомплект, да и много ли на себе принесёшь), без спроса одолжить во временное пользование оружие противника. Какое только окажется под рукой или до какого только получится дотянуться. И сыграют напоследок такую музыку, такой "Марлезонский балет" устроят, что... на долгую память хватит, точно, даже не сомневайтесь.

Так, информация к размышлению: по свидетельствам обороняющихся, одиночные выстрелы и спорадически вспыхивающие перестрелки на Западном острове были слышны в Цитадели Крепости ещё две недели. А что потом? А потом, гитлеровцам на территории крепостного комплекса отравляли существование небольшие группы пограничников, нашедшие отрывочное упоминание в некоторых германских мемуарах, как, к примеру, "кочующая диверсионная группа", с которой не смогли справиться до середины августа. И то, нет уверенности, что ликвидировали всю: от взятых в плен двоих тяжелораненых "не удалось" добиться ни сколько было в группе, ни кто именно. Поясню тем, кто не понял, почему взято в кавычки: по косвенным данным, (не имеющим документального подтверждения, потому что такое, по понятным причинам, ибо квалифицируется как "военные преступления", ни у кого документально не подтверждают), где-то со второй половины июля всех взятых в плен в Брестской крепости пограничников расстреливали на месте, как и комиссаров. Той лишь разницы, что последних - с самого начала боевых действий.

Или, вот, группа пограничников в начале сентября, средь бела дня (!), сумевших не только незамеченными проникнуть в самое сердце Крепости, полуразрушенный гарнизонный клуб (бывшую церковь) на Центральном острове, со станковым пулемётом "максим", (а он крайне не приспособлен для скрытных передвижений - неповоротлив и тяжёл даже в "разъятом" виде: "тело", станок, щиток и коробки с лентами к нему), но и около трёх часов вести бой. Пленных в данном случае не было: раненые подорвали себя. По словам местных жителей, согнанных в Крепость на расчистку завалов, тела павших пограничников гитлеровцы не разрешали похоронить до середины октября.

А сколько групп осталось неупомянутыми нигде да никак - не сможет сказать никто, и, видимо, уже никогда. Не принято афишировать свою войсковую диверсионную деятельность потому что. Поэтому, видимо, всегда и везде они остаются безымянными. Как сказал один немецкий офицер другому приватным образом: "Странно: тела есть, а документов - никаких, будто и не существовали никогда. Только и известно, что в зелёных фуражках." Остаётся только поблагодарить его, сгинувшего без вести под Сталинградом, что переслал домой, с оказией, то есть пользуясь неофициальными каналами доставки личной корреспонденции, свои "записки". И его правнука, приславшего выдержки из них автору. Потому что многие стали понимать, что на ненависти - ничего хорошего вырастить не получится, но и забывать каждому своё прошлое - тоже нельзя. Дабы эта сохранённая, переданная дальше память не дала разразиться новой войне. Чтобы не захотели ни "переиграть" результаты, задним числом, ни "взять реванш". Потому что остались свидетельства, пусть разрозненные, неполные, как правило не подтверждённые официально или документально, о том как было тогда и как БУДЕТ ВСЕГДА! Всегда у нашей страны будут те, кто будет драться вот так, как эти безымянные герои. А ещё - десятки и сотни примеров беспримерного мужества и стойкости советских военных и гражданских в первые часы и дни Великой Отечественной, оставшиеся неизвестными по объективным или того горше - субъективным причинам."

Сталинградская битва

6−7 километров — что это такое для моторизованной армии? Пустяки, максимум полчаса хода. Но именно на этих километрах забуксовали немецкие танки. Хотя на нескольких участках гитлеровцы смогли выйти к Волге. Непрерывная линия фронта внутри города оказалась разрезанной. Оборонявшая городские кварталы 62-я армия под командованием В. И. Чуйкова оказалась фактически в окружении, прижатая к берегу Волги.

Главный ад был в северной части города, в районе Мамаева кургана и крупных заводов: металлургического «Красный Октябрь», артиллерийского «Баррикады» и Сталинградского тракторного. Заводы были уже в руках немцев. До Волги оставалась узкая полоска земли. 15 октября 1942 года части вермахта прорвались к Волге севернее завода «Баррикады». То, что потом даже на немецких картах называлось «островом Людникова», «Ludnikows Insel», было участком берега размером 700 метров по фронту и 400 метров глубиной. В тылу у «острова Людникова» была Волга, вернее, неширокая речная протока Воложка, отделявшая его от большого Зайцевского острова. Для удержания этого участка фронта сюда в самый разгар немецкого наступления, 16 октября 1942 года, перебросили 138 стрелковую дивизию полковника Ивана Ильича Людникова. Дивизия — это три полка. Каждый полк — около 1000 человек. Таким образом, почти три тысячи бойцов оказались на небольшом, насквозь простреливаемом, пятачке. Воистину, остров. Огненный остров… 

Можно считать, что ни тылов, ни нормального снабжения у дивизии Людникова не было. Боеприпасы и продовольствие перевозили с острова Зайцевский на лодках под обстрелами и бомбежками по замерзающей реке. Продукты и боеприпасы сбрасывали также с самолетов У-2. Суточный рацион был общий и для солдат, и для офицеров, и для самого командира. И был этот рацион скудным: 15 граммов сухарей, 12 граммов крупы, 5 граммов сахара. Как всегда, такие цифры лучше всего примерять на себя. Боюсь, что с таким пайком не всякий из нас выдержит даже день. Правда, был «приварок». На «острове Людникова» находился торговый склад, где обнаружили несколько тонн шоколада. Голод, конечно, не тетка. Но хуже было, что и патронов выдавали в обрез: по 30 штук на одного бойца. Снова «примерьте на себя»: можно ли эффективно обороняться в таких условиях? Оказалось, можно. В ход пошли трофейное оружие и боеприпасы. Гитлер дал приказ любой ценой достигнуть берега Волги. 10 ноября началось наступление фашистских войск на южном краю «острова Людникова», на территориях заводов «Баррикады» и «Красный Октябрь». К вечеру 11 ноября 1942 года «остров Людникова», действительно, стал островом. Немецкие войска обошли его с юга и вышли к Волге на участке шириной в 500 метров. Но бойцы 138-й дивизии продолжали держать оборону и сопротивлялись еще 40 дней, пока не стало возможным перейти в наступление и соединиться с южными соседями. Только 4 декабря 1942 года протока между берегом и островом Зайцевский покрылась крепким льдом. Тут же на остров перебрались советские артиллеристы. Теперь угроза окружения людниковцев со стороны Волги отступила. 

14 декабря началось наступление в юго-западном направлении, а 21 декабря остров Людникова перестал существовать, соединившись с соседней дивизией. Как всегда, все оттенки смысла передает мудрое число. Несколько тысяч людниковцев держали фронт протяженностью всего-навсего 700 метров. Но и с немецкой стороны в штурме этого маленького участка были задействованы три пехотных и две танковых дивизии! Если можно так сказать, концентрация смерти здесь была страшная. И потери страшные. В трех братских могилах, которые находятся сейчас на этой территории, похоронены около 1500 бойцов. Вместе с бойцами 138 дивизии здесь сражались и погибали бойцы народного ополчения, отступившие с территории завода «Баррикады». Мало кому известно, что наибольшие жертвы в годы Великой Отечественной войны были среди связистов. На «острове Людникова» — отдельная братская могила погибших в боях воинов-связистов 138-й дивизии. Здесь же — памятник «Ролик», также увековечивающий память героев-связистов. «Ролик» — это позывной четырех радистов, которые в течение 6 недель поддерживали связь со штабом 62-й армии. Их блиндаж находился на берегу Волги, в устье оврага и хорошо простреливался немцами, находившимися на вершине оврага. Поэтому каждое «путешествие» в штаб дивизии и обратно было смертельно опасным. Остров смерти на острове смерти! Ярость и ожесточенность боев на «острове Людникова» была не меньше, чем на всемирно известном Мамаевом кургане.

 Иногда воспоминания ветеранов бывшего врага, красноречивее многотомных исторических исследований:

"Штурмовая группа 578-го полка 11 ноября смогла взять аптеку и дом 78, однако атака на дом комиссаров успеха не имела. В течение дня обе штурмовые группы достигли берега Волги, непосредственно воды, «песчаной банки». «Однако, хотя вражеский плацдарм и был сужен, дом комиссаров господствовал над местностью. Итог к вечеру был неутешительным. Во время летних маршей мы проходили по сорок с лишним километров, после чего могли сокрушить врага. Однако и тогда потери не были столь высоки как в сегодняшний день. Мы смогли взять один или два дома и преодолеть триста или четыреста метров. Стало понятно – это совершенно другой вид войны, в котором мы участвуем. Котел был образован и почти 2000 русских попали в окружение. Дивизия заплатила за этот успех слишком высокую цену».

Для захвата дома комиссаров на следующий день ударная группа саперов применила приставные лестницы. В этот раз саперов 50-го батальона ждал успех. «С помощью лестниц удалось проникнуть в оконные проемы дома. Русские сбежали в подвал и закрепились там. Саперы через трещины в полу выкуривали противника дымовыми гранатами, взрывчаткой и бензином. Дом чадил из всех щелей, взрывы звучали весь день напролет. Уже к вечеру русские выбрались из подвала и устремились к обращенному в их сторону выходу. На командном пункте воцарилась радость, когда оттуда вечером прибыл первый посыльный. В течение дня была возможной только радиосвязь.

Атакой у дома 78 руководил лейтенант Кретц (Kretz). По открытой местности повел он своих людей на штурм. Вдруг он остановился перед одной воронкой от бомбы. Затрещал автомат и лейтенант схватился за туловище. Он еще успел крикнуть: «Für die Kameraden, für die Heimat!». Так погиб последний лейтенант 578-го гренадерского полка…

После гибели лейтенанта Кнетца атака остановилась. Это дало русским шанс на контратаку. Вскоре дом 78 был снова потерян. Один пулеметчик на втором этаже здания вовремя обнаружил опасность и прижал своим огнем врага в укрытия. Немедленно организовнным контрударом положение было восстановлено. Участок на стыке в этот день был немного расширен…» (под участком стыка возможно понимается место, где атакующая группа вышла к берегу Волги на песчаную банку).

В ночь с 12 на 13 ноября для дальнейшего усиления на 578-й боевой участок был передан 162-й саперный батальон (из 62-й пехотной дивизии 2-й венгерской армии). Задача осталась прежней – сужение котла. Сопротивление русских оставалось ненормально упорным. С продвижением к берегу Волги котел был разрезан. Конечный успех был уже близок, однако полоска берега продолжала держаться. Здесь русские выложились изо всех сил. Весь день они вели огонь артиллерии, корректируемый видимо из отдельных воронок. Русские стреляли, к сожалению, очень точно. С юга последовала наша атака с танковой поддержкой. Танки вскоре были сожжены. Из группы, прорвавшейся к песчаной банке, вернулся только один человек, раненый, который сообщил о судьбе остальных. Один унтер-офицер, выслушавший это сообщение, вызвался добровольно со своей группой выдвинуться на эти позиции. Однако и его группа тоже в скором времени сократилась до трех человек. Это была бесполезная трата храбрых бойцов. Посты закрепились на выходе из балки, а сама песчаная банка по мере возможности была заминирована.

13 ноября был захвачен находившийся в непосредственной близости от дома комиссаров дом 81. Сначала удалось ворваться в его подвал, а затем комната за комнатой в течение дня с боем зачистить весь дом. С обеих сторон была проявлена едва ли вообразимая ожесточенность и упорство.

Во второй половине 13 ноября мы получили неожиданный подарок. Два русских самолета на малой высоте кружились ад позициями. Вдруг один из них сбросил вниз что-то не похожее на бомбу. Это были мешки, частично попавшие к нам, в них были хлеб и сало. Трудности окруженных русских были очень велики. Мы испытывали радость, поскольку появилась надежда на скорый успех. Голод мог принудить окруженных русских к капитуляции, считали мы.

Следующая ночь принесла двойную сенсацию. Около 11 часов ночи в темноте со стороны острова послышались беспорядочные очереди из восьми или более автоматов. В этом направлении мы направили прожектор и осветили поверхность реки. На ней были две лодки. Они преодолели примерно километр вверх по течению и прибились к западному берегу. Их цель была ясна – доставить помощь. Кроме того, этой же ночью были установлены две 7-см противотанковые пушки прямо на откосе берега. Следующей ночью русские повторили свой огневой фейерверк, однако нашим пушкам удалось поджечь одну лодку.

Теперь настал черед 577-го полка. В ночь с 16 на 17 ноября он захватил два дома из ряда 70-х и 18-го числа принял от 578-го полка дом 83. Бои были уже не столь кровопролитными. Силы противника подходили к концу. На основании полученного опыта на следующий день была запланирована наша атака больших масштабов. Однако вышло по-иному. Русские начали генеральное наступление. Мы получили приказ: «Атаки 305-й пехотной дивизии отложить до дальнейших указаний».

Про Сталинград русские сняли один военный фильм. В плену у меня была возможность посмотреть сценарий этого фильма. В фильме был использован также наш взгляд на события. Что нас заинтересовало, это то, как боевые действия 305-й пехотной дивизии и лишения окруженных русских стали наивысшим пунктом драматизма в этом фильме. Сталин лично давал указания в кратчайшие сроки оказать всю необходимую помощь. Потом он приносил персональную благодарность и поощрение. Командующий в Сталинграде поклялся короткими словами: «У Волги для нас только один берег!».

Первые сообщения о русском наступлении были неясными. Где наступают русские и с какими целями? Это были наши первые вопросы. Час утекал за часом и вскоре мы узнали, что это наступление касается каждого из нас, всей армии...»

Реттенмайер также описывает время непосредственно за этими событиями: «Здесь надо также упомянуть, что русские имели в своем наступлении хороших союзников. Наступила зима и температура снизилась до -25 градусов. На Волге бушевал ледяной шторм. Он бил наступавшим прямо в лицо. Над землей висели облака снежной пыли. С огромной скоростью проносились они над голыми пустошами. Кристаллы льда кололи как иглы лицо и не давали возможности открыть глаза. Очки не могли помочь при такой погоде. Именно при такой погоде русские предпочитали наступать, это знал каждый боец на Восточном фронте.

Русские значительно превосходили нас по своей приспособленности к зиме. У них были легкие валенки, меховые рукавицы, ватные штаны. Ночью они вырывали себе ямы в снегу, где укрывались от ветра. Они спали, закутавшись в плащ-палатку, не получая никакого ущерба. А что насчет питания? Их солдаты получали в день несколько сухарей. Прожаренных на подсолнечном масле и этого им хватало для пропитания. Можно ли было нам требовать от бойцов прежней эффективности, если в такую морозную погоду они не получали горячего питания? У русских такой вопрос не стоял. Такой суровости не могло быть ни в каком другом народе. В этом и есть причина той особенной силы русских сухопутных войск.

  "...После прорыва приграничной обороны 3-й батальон 18-го пехотного полка атакуется советским арьергардом, состоявшим из... политработника и четырех солдат. Командир батальона майор Нойхоф в разговоре с батальонным врачом явно обескуражен: "Я не ожидал ничего подобного. Это же чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов".

......Немецкий военный корреспондент Артур Гримм, в конце июня следовавший вместе с танковым "клином", приводит слова одного из артиллеристов о первых часах войны: "Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!"

.....Ефрейтор санитарного подразделения 17-й танковой дивизии Губерт Корала, попавший в эпицентр Смоленского сражения, оставил такую запись: "Они сражались до последнего, даже раненые и те не подпускали нас к себе. Один русский сержант, безоружный, со страшной раной в плече, бросился на наших с саперной лопаткой, но его тут же пристрелили. Безумие, самое настоящее безумие. Они дрались, как звери, - и погибали десятками".

Они не были зверьми! Они были просто советскими солдатами, самоотверженно, не щадя самих себя защищавшими свою Родину. Для нас - навсегда безымянные. 

Советский человек умеет не только защищаться,но и жёстко отвечать.

Штурм Познани

За время Великой Отечественной советские войска прошли жесточайшую школу. В 1945 году войну заканчивала армия, очень далеко ушедшая от себя самой времён начала противостояния. Особенно ярко эволюция РККА проявилась в том, что касается штурмовых действий. В первую военную зиму, когда советские войска провели крупное наступление под Москвой и целую россыпь операций поменьше, атаки зачастую отбивались немцами, опиравшимися на довольно примитивные опорные пункты. Выучка и тактическая подготовка многих солдат и офицеров находилась на низком уровне, поэтому часто даже не очень крупные и мощные оборонительные районы вермахта выдерживали удары красноармейцев. Однако постепенно ситуация менялась.

В 1945 год армия подошла со стрелковыми дивизиями в 5, а иногда и 4 тысячи солдат и офицеров. Тем не менее, как мы знаем, кампания 1945 года прошла блестяще: оставшиеся силы вермахта были разгромлены в серии жесточайших сражений, Гитлер покончил с собой, обложенный в бункере, а Третий рейх капитулировал. Всё это было бы невозможным без радикально выросшего уровня навыков ведения войны на всех уровнях, от высших штабов до рядовых, сержантов и младших офицеров на поле боя. Типичным приёмом вермахта в последние месяцы стало создание на ключевых направлениях фестунгов — крепостей, рассчитанных на длительную круговую оборону. Широко известны, например, осада Бреслау, штурм Кёнигсберга, но подобные крепости росли по всей Польше и Германии. Глогау, Кюстрин, Шнейдемюль, Арнсвальде, Кольберг… Тактику "угловых столбов", опробованную в зимнем Подмосковье, нацисты довели до логического завершения, теперь сознательно замуровать в окружении могли сразу десятки тысяч людей. На их спасение никто не надеялся, гарнизоны должны были лечь костьми, лишь бы задержать русских на лишний день и оттянуть с фронта лишний корпус РККА. Конец почти всех фестунгов был один: уничтожение в результате решительного штурма.

Настоящий мастер-класс по разгрому таких опорных пунктов РККА продемонстрировала во время штурма одного из крупнейших фестунгов — Познани.

Познань — древний и крупный город с богатой историей, но в 1945 году никого, конечно, не интересовали ренессансные памятники. Для войны значение имел ровно один факт: это перекрёсток крупных железных и шоссейных дорог. Магистрали идут оттуда на Торунь, Штеттин, Бреслау, Варшаву и, наконец, через Франкфурт-на-Одере — прямо на Берлин. Так что уже в 1944 году было очевидно, что за город будут сражаться отчаянно. Немцы принялись с упорством муравьёв возводить укрепления. Вокруг города протянулись два противотанковых рва, повсюду оборудовались огневые точки, в том числе бетонные, артиллерийские позиции, минные поля. Нацисты реанимировали укрепления конца XIX века, дополнив их бронеколпаками. К слову, дата постройки не должна смущать: в 1941 году построенные в XIX веке форты Брестской крепости оказались крепким орешком для артиллерии.

Настоящей проблемой Познани в качестве крепости был только гарнизон. Поначалу внутри располагались только два регулярных батальона, кое-какая артиллерия, а также местный фольксштурм и офицерское училище. Правда, более 1600 офицеров и курсантов училища являлись неприятным противником, но самих по себе их недоставало для удержания крепости. Однако в городе постепенно скапливались отряды, включая латышский батальон, полицию, батальон СС, к тому же, очень удачно для немцев к началу боёв за город по железной дороге проходил эшелон с самоходками. В Познани и вокруг неё располагались зенитные части, наконец, можно было ожидать, что внутрь отступят какие-то подразделения с фронта, — словом, гарнизон оказывался разношёрстным, но довольно многочисленным.

В январе 1945 года РККА начала одну из наиболее впечатляющих своих операций — Висло-Одерскую. Фронт немецкой группы армий "А" рухнул, и соединения Красной армии неудержимым потоком хлынули на равнины центральной Польши. Верховное командование вермахта накачивало фронт подкреплениями, но эти усилия напоминали попытку остановить живым мясом разогнавшийся грузовик. В сумерках 22 января на подступы к Познани вышли механизированные колонны — это была 1-я гвардейская танковая армия Михаила Катукова. Дорогой разведке армии достался ценный приз: в плен попал подполковник Флакке, сообщивший много ценного о фортификационных работах вокруг крепости.

Головной мехкорпус попробовал ворваться в город с ходу, но встретил организованное сопротивление и отошёл. Тогда Катуков предпринял обходное движение: стальные змеи вытянулись по дорогам южнее и севернее города. На тот момент Михаил Ефимович ещё считал возможным быстро овладеть Познанью, в конце концов, чем она отличалась от всех тех городов, которые 1-я танковая зачистила до сих пор? 24 января к городу подошла пехота: 8-я гвардейская армия Чуйкова. Это не просто номер: до превращения в гвардейскую армия воевала на улицах Сталинграда. В это время 1-я танковая огнём и мечом прошлась по окрестностям, окружив фестунг. Из-за плохой погоды и недостатка горючего немецкие самолёты не могли взлететь, поэтому на аэродромах наступающие взяли богатейшие трофеи. По словам Катукова, захвачено было сразу 700 самолётов. Даже если эти данные завышены (однозначно подтверждён захват 150 летательных аппаратов), не приходится сомневаться, что танки показали себя превосходным средством ПВО.

После этого возглавлявший фронт Жуков решил, что танкам под Познанью делать больше нечего, и отправил армию Катукова дальше на запад. Чуйков со своей армией остался основной силой вокруг города. Поскольку прочих задач с него никто не снимал, первоначально крепость осаждали мизерные силы — 4 стрелковые дивизии, в общей сложности примерно в 20 тысяч солдат и офицеров. Вскоре присоединились ещё две. Оценка сил осаждённых плавает в диапазоне от 12 (заведомо неполные данные) до более чем 60 тысяч человек при нескольких десятках танков и штурмовых орудий. Классическая советская оценка — около 60 тысяч солдат и офицеров. Точные подсчёты крайне затруднены: в Рейхе царил хаос, в Познань спешно отходили остатки разбитых вокруг частей (внутри обнаружили представителей четырёх ранее разбитых дивизий), а "мобилизацию" в добровольно-принудительном порядке часто вели прямо на улицах, в строй ставили отпускников, курсантов учебного авиаполка, словом, всех, кто мог держать винтовку. В любом случае, в сети попалась крупная рыба. На первом этапе штурма русские имели преимущество только в боевой подготовке (многочисленные зенитчики, полицейские и седеющие фольксштурмисты были неважной пехотой) и в огневой мощи. Боеприпасы РККА могла не экономить, стволов артиллерии хватало. В результате первые же операции оказались очень успешными: штурмовые группы взломали оборону нескольких фортов. Орудия огнём по амбразурам загоняли защитников внутрь укреплений, а подошедшие под прикрытием обстрела сапёры подрывали укрепления. Для этого использовался грубый, но эффективный способ: через вентиляцию внутрь бункеров заливалось горючее, после чего вниз летел "коктейль Молотова". Мощь артиллерийской поддержки была просто невероятной: в создаваемых на лету штурмовых отрядах пушкарей могло быть больше, чем пехотинцев, а обстрел вели всеми калибрами, включая 203-мм осадные гаубицы.

Быстрый прорыв внешнего обвода обороны, казалось, приведёт к мгновенному захвату всего города. Форты атаковались теперь не только с фронта, но и из тыла. Из-за появления советских войск внутри Познани некоторые отряды оказались отсечены у окраин и сдались либо погибли, пытаясь прорваться. Артиллерия, довольно многочисленная поначалу, была почти полностью захвачена. Чуйков отправил ультиматум, требуя сдачи: "Поднимите белые флаги и смело идите в направлении наших войск". Однако 1 февраля в город по воздуху прибыл новый комендант — полковник Гонелл, спешно произведённый в генералы. Аэродром ещё некоторое время функционировал, а погода улучшилась, так что немцы смогли в некотором объёме снабжать осаждённых. Энергичный и квалифицированный, он сумел восстановить боевой дух гарнизона и быстро загнул фланги, создав новый очаг сопротивления в центре города. Даже потеря аэродрома и как результат полная изоляция крепости не смутила нового командующего.

На русской стороне баррикады также произошли изменения. В Познань прибыли дополнительно две бригады тяжёлой артиллерии и дивизион особой мощности — 28-см мортиры. Однако даже при их поддержке наступление продолжалось медленно. Немцы опирались на развитую систему убежищ в старых укреплениях. Чтобы подойти к казематам, атакующим приходилось пробираться через рвы, неприятель неожиданно начинал обстреливать советских солдат из не обнаруженных сразу амбразур. Рвы также простреливались из специальных амбразур. Некоторые форты приходилось брать, подкатывая тяжёлые орудия почти вплотную к окнам под прикрытием дымов и огня пушек меньшего калибра. Другие брались на удивление спокойно и даже буднично. Иногда сапёрам удавалось незаметно проникнуть на крыши казематов, после чего внутрь, как обычно, заливали мазут и поджигали (при возможности использовались также огнемёты), а затем косили выбегающих солдат гарнизона. Здание гестапо взяли, пробравшись на первый этаж и подтащив 175 килограммов взрывчатки.

Основной тактической единицей были штурмовые группы. Каждая включала стрелковую роту (по 45-му году это обычно всего 40—60 человек), сапёров, огнемётчиков и химиков для постановки дымовых завес. Каждой группе в качестве решающего аргумента придавались огнемётный танк или самоходка и пара пушек. Пехотинцам выдавались сверхштатные гранаты для зачистки казематов, причём неофициально бойцы по опыту боёв часто накапливали дополнительные гранаты на всякий случай, так что солдат штурмовой группы мог иметь их с десяток. В качестве инженерного боеприпаса использовали трофейные фаустпатроны, которых в городе захватили многие тысячи. Сапёров нагружали шанцевым инструментом, фашинами для преодоления крепостных рвов и верёвками. Отдельную гордость сапёров составляли специальные заряды для ослепления огневых точек, кустарные светошумовые бомбы по 250 кг массой.

Штурмовые группы последовательно зачищали дома, самоходки пробивали бреши в стенах, туда входили группы захвата, а танки и орудия работали по чердакам и выявленным огневым точкам. Иногда для вящего эффекта по фасадам запускали отдельные реактивные снаряды. Направляющие закрепляли с помощью немецких трофейных треног от пулемётов. РСы проламывали до 80 см кирпича, а возможность таскать их на руках позволяла стрелять прямо из окон. Часто советские солдаты сознательно старались обрушить стены, чтобы завалить амбразуры в подвалах и на первых этажах. Там, где самоходки не могли пройти или не могли обеспечить внезапность, дыры в стенах пробивали сапёры. В здании штурмовые группы старались сразу захватить верхние этажи, чтобы перекрыть возможность сбежать из дома или, наоборот, прийти ему на помощь снаружи. Двери выбивали подготовленными зарядами взрывчатки, после чего гранатами и огнём в упор уничтожали всё, что пыталось сопротивляться.

Улицы очищались при помощи танков, прикрывавших друг друга и пехоту, и пехоты, прикрывавшей танки. Вопреки популярному стереотипу, танки на улицах при должной поддержке пехоты — грозная сила. Рассказы о школьниках, уничтожавших танки фаустпатронами, не должны смущать: на каждого, кому удавался такой подвиг, приходились десятки менее везучих, подстреленных пехотой сопровождения, а то и из самих бронированных машин. При необходимости танки шли по краям улицы, создавая своего рода бронированный коридор для стрелков, малоуязвимый для огня.

В качестве поддержки русские активно пользовались услугами польских волонтёров. Поляки оказали неоценимую помощь в качестве проводников, местные медики работали по специальности, а гражданских добровольцев вовсю использовали для помощи сапёрам при наведении мостов, расчистке дорог и завалов. Словом, нельзя сказать, что жители Познани просто присутствовали при освобождении родного города.

К 17 февраля во всём городе сопротивление оказывала только Цитадель — старое укрепление в центре. Там засело 6 тысяч солдат, причём мимо Цитадели шла железная дорога, необходимая для снабжения наступающих войск к западу от Познани. Последний рывок должны были сделать две стрелковых дивизии, усиленные штурмовой бригадой и громадным количеством артиллерии. На участке прорыва шириной в километр собрали около 300 орудий и миномётов, включая 47 203- и 280-мм чудищ, не считая неизменных "Катюш" и самоходок, — грандиозная группировка для такого небольшого участка. Чуйков со штабом расположился вплотную к полю боя в здании театра.

18 февраля этот молот обрушили на Цитадель. Мощь укреплений оказалась такова, что даже после трёхчасового непрерывного обстрела внутри уцелело достаточно много людей и огневых средств. Пехота залегла, отошла… а на крепость обрушили новый вал огня, не жалея снарядов. Затем начался второй приступ.

Сапёры обезвредили огневые точки во рву своими самодельными и дымами. Пока внутри не пришли в себя, к бункерам подтащили взрывчатку, а ров уже был преодолён пехотой. Танки и самоходки поддерживали стрелков, сапёров и огнемётчиков огнём с крепостного вала, потому что мост через ров ещё строился. В ночь на 23 февраля через ров наконец перекинули аппарели, сам ров частично завалили, обрушив в него стены форта, и в крепость начали врываться тяжёлые танки, стрелявшие из крупнокалиберных пулемётов и 122-мм орудий по амбразурам в упор. Примерно тогда же огнемётчик из штурмовой бригады, ежесекундно рискуя превратиться в высокотемпературный факел, подобрался к стене очередного укрепления и с дистанции 10 метров выпустил струю пламени в амбразуру одного из редутов. Из укрепления никто не успел выскочить, потому что внутри начал взрываться склад с фаустпатронами. Здание горело ещё более суток. В это время в Цитадель втянули гаубицы Б-4, которые, прикрывшись дымами, били с прямой наводки снарядами весом по центнеру.

К 4 часам утра немцы перестали думать о чём-то, кроме спасения жизней, и начали толпами сдаваться. Командир одной из штурмовых групп майор Литвинов взял в плен начальника этого сектора обороны генерала Маттерна со штабом. Комендант Познани, фанатичный генерал Гонелл, покончил с собой.

За взятие крепости заплатили жизнью 4887 солдат и офицеров РККА. Этой ценой был полностью уничтожен гарнизон, 17 тысяч (по другим данным даже 23 тысячи) человек из его состава попали в плен, от 15 до 40 тысяч были убиты.

Штурм Познани остался относительно малоизвестной операцией. А между тем это крупное сражение и отличная демонстрация стиля РККА конца войны. Для многих других армий задача штурма такого оборонительного района могла бы стать просто нерешаемой, да и сама РККА начала войны едва ли справилась бы с подобной задачей. Однако уровень технического оснащения и навыки современной войны советских солдат последней кампании Великой Отечественной находились на высочайшем уровне. Операция проводилась мастерски, с максимальным использованием своих сильных сторон. При всей малочисленности штурмующей город пехоты сопротивление гарнизона сломили совершенной тактикой и настоящим морем сыплющегося на противника железа: по крепости выпустили 5 тысяч тонн артиллерийских снарядов. Познань продержалась в окружении месяц, но по достигнутым результатам и соотношению потерь её штурм можно смело назвать блестящей операцией. 8-я гвардейская армия уходила на запад. Впереди её ждал прорыв немецких позиций на Зееловских высотах и штурм Берлина.

Сущность советского человека.

8 мая 1950 года в берлинском Трептов-парке открылся один из самых величественных символов Великой Победы. На многометровую высоту забрался воин-освободитель с немецкой девочкой в руках. Этот 13-метровый монумент стал по-своему эпохальным.

Он за несколько минут до начала яростной атаки на немецкие позиции вдруг услышал, словно из-под земли, детский плач. Николай бросился к командиру: «Я знаю, как найти ребенка! Разрешите!». И спустя секунду рванул на поиски. Плач раздавался из-под моста. Впрочем, лучше представить слово самому Масалову. Николай Иванович вспоминал так: «Под мостом я увидел трехлетнюю девочку, сидевшую возле убитой матери. У малышки были светлые, чуть курчавившиеся у лба волосы. Она все теребила мать за поясок и звала: «Муттер, муттер!» Раздумывать тут некогда. Я девочку в охапку – и обратно. А она как заголосит! Я ее на ходу и так, и эдак уговариваю: помолчи, мол, а то откроешь меня. Тут и впрямь фашисты начали палить. Спасибо нашим – выручили, открыли огонь со всех стволов».

В этот момент Николай был ранен в ногу. Но не бросил девочку, донес до своих…

История основана в первую очередь на воспоминаниях маршала Василия Чуйкова. Сам факт подвига Масалова подтвержден, но во времена ГДР были собраны свидетельства очевидцев и о других похожих случаях по всему Берлину. Их набралось несколько десятков. Перед штурмом в городе оставалось множество жителей. Национал-социалисты не давали гражданскому населению его покидать, намереваясь защищать столицу «третьего рейха» до последнего.

Берлин в мае 1945-го

Точно известны имена солдат, после войны позировавших Вучетичу: Иван Одарченко и Виктор Гуназ. Одарченко проходил службу в берлинской комендатуре. Скульптор заметил его во время спортивных соревнований. После открытия мемориала Одарченко случалось нести дежурство около памятника, и многие посетители, ни о чем не подозревавшие, удивлялись очевидному портретному сходству. Кстати, в начале работы над скульптурой он держал на руках немецкую девочку, но затем ее сменила маленькая дочка коменданта Берлина.

Интересно, что после открытия монумента в Трептов-парке – Иван Одарченко, служивший в Берлинской комендатуре, несколько раз охранял «бронзового солдата». К нему подходили люди, удивляясь его сходству с воином-освободителем. Но скромный Иван никогда не рассказывал, что именно он позировал скульптору. И то, что от первоначальной задумки держать на руках именно немецкую девочку, в конце концов, пришлось отказаться.

Прототипом ребенка стала 3-летняя Светочка, дочь коменданта Берлина генерала Котикова. Кстати, и меч был вовсе не надуманный, а точная копия меча псковского князя Гавриила, который вместе с Александром Невским сражался против «псов-рыцарей».

Интересно, что меч в руках «Воина-освободителя» имеет связь с другими известными памятниками: подразумевается, что меч в руках у солдата является тем же мечом, который рабочий передаёт воину, изображённому на монументе «Тыл — фронту» (Магнитогорск), и который затем поднимает Родина-мать на Мамаевом кургане в Волгограде.

Советская армия кормит немецкое население.

Работы начались, когда берлинцы, еще не разделенные стеной, по кирпичику восстанавливали свой город из руин. Вучетичу помогали немецкие инженеры. Вдова одного из них, Хелга Кёпфштайн, вспоминает: многое в этом проекте им казалось необычным.

Хелга Кёпфштайн, экскурсовод: «Мы спросили, почему у солдата в руках не автомат, а меч? Нам объяснили, меч — это символ. Русский солдат разбил тевтонских рыцарей на Чудском озере, а через несколько столетий дошел до Берлина и победил Гитлера»

Вместо послесловия 

Девочка 6 лет смотрит с папой парад 9 мая на Красной площади.

- Папа, а почему впереди несут два знамени?

- Ну, детка, первое - это государственный флаг нашей страны, России.

- А второе?

- Это Знамя Победы. Его водрузили в 1945 году на крышу рейхстага в Берлине.

- А зачем сняли? Пусть себе и висело бы.

(c) Люся, 6 лет

В соответствии с договором с союзниками, район Берлина, в котором находился рейхстаг, становился оккупационной зоной Великобритании. Поэтому вскоре, в связи с передислокацией соединений 3-й ударной армии, Знамя Победы было снято с купола рейхстага. Вместо него было поставлено другое красное знамя большего размера.

Есть слух о том, что по договору Красное знамя должно развиваться над куполом Рейхстага вечно. Поэтому вскоре был начат "ремонт купола Рейхстага", который полностью разобрали и только теперь собрали, но уже без знамени...

Источники:

http://fortification.ru/forum/...

https://shkolazhizni.ru/cultur...

https://nordrigel.livejournal....

https://life.ru/t/%D0%B0%D1%80...

https://el-tolstyh.livejournal...

https://komi-permyak.livejourn...

Фотографии и рисунки взяты из открытых источников.