Второе лето "Русской весны"

Журнал "Балтийский мир", №3-2015г.

Прежде чем наступил тот эйфорический, сногсшибательный март, был февраль.

Февраль был странным и тягостным месяцем. Он был триллером, в котором как раз шла сцена, когда «негодяи» массово бьют «наших». Бьют безнаказанно, картинно, с размахом. Побитый «Беркут» и ВВшники горят. Им выкалывают глаза. Страшно избивают. И всякий раз – безнаказанно. В кадр многочисленных репортёров то и дело назойливо влезали люди с оружием, всячески демонстрируя своё желание стрелять. В кадре назойливо мелькали возбуждённые депутаты и агитаторы, подзуживавшие потерявшие всякие границы толпу нападать. Нападать. Бить. Убивать. Так, постепенно, открывалось очередное украинское «окно Овертона», через которое уже можно было видеть украинских артиллеристов, без всякого смущения обстреливающих кварталы жилой застройки.

А потом они победили. И наступила болезненная, вибрирующая по нервам пауза. Власть захватили невыразительные ничтожества, лихорадочно принявшиеся что-то делить и отменять. А в сером, сыром воздухе февраля вибрировала пауза.

22 февраля, с утра, мне неожиданно позвонила бывшая учительница с материка, давно и прочно оседлавшая идею «слава-украине». По причинам, вполне понятным, мы давно с ней не общались. Очень осторожно поинтересовалась насчёт «как дела» и «что дальше собираешься делать». В голосе её было некоторое даже сочувствие, какое, обычно, надлежит высказывать оппонентам, загнанным в полный и однозначный тупик. Она на самом деле сочувствовала. Она на самом деле считала, что нам всем крышка и проект «Русский мир» на Украине окончательно закрыт. На что мы могли рассчитывать? Россия хранила молчание. Евромайдановцы откровенно ликовали. Ефремов, глава фракции Партии Регионов в Раде, чуть ли не со слезами в голосе публично каялся перед «народом Украины». Городские и республиканские чиновники обрывали киевские телефоны, наперебой предлагая свои услуги победителям.

А потом вдруг встал Севастополь. Встал мощно, подавая пример и надежду всем тем, кого уже записали в разряд побеждённых. По городам стихийно пошли формироваться отряды русской самообороны. Севастополю ответили в Одессе, Харькове, Донецке… Впервые громко было произнесено это слово - «Новороссия», до этих дней известное только узкому кругу посвящённых.

В информационном пространстве царил хаос. Слухи наслаивались друг на друга пластами и лавиной обрушивались на любого, кто смотрел, или слушал новости. Зачастую первая часть новости полностью противоречила второй, но её озвучивали, как ни в чём ни бывало. Понять, что происходит на самом деле, было почти невозможно. Сквозь хаос и скрежет эфирного пространства пробивались новости, которые в тот момент казались фантастическими: на полигоне под Киевом каждый день работает тяжёлая артиллерия и РСЗО. В то, что грядёт гражданская война, верилось сразу. Но представить, как авиация и артиллерия на самом деле ведёт бомбардировку городов - всё ещё было сложно.

Войны боялись все, причём страх этот носил разную природу. Кто-то боялся лишений, смертей, ужасов. Исходя из этого, готовы были признать любую власть, лишь бы она не допустила хаоса. Любую, даже власть «Правого сектора». А кто-то боялся быть плохо подготовленным и не без оснований – уровень самоорганизации был нижайший, впрочем, как и всегда. Отряды русской самообороны представляли собой нестройные толпы, слабо себе представляющие, что делать и куда идти. Не было координаторов, не было никакого финансирования, почти никто никого не знал. Появлялись и исчезали списки, приходили и уходили странные люди. За спиной кто-то постоянно вещал о том, что Россия всех и всегда сдаёт, что Россия не придёт на помощь, что самое главное - это стабильность и порядок, самое главное, чтоб не пролилась кровь. Слегка притихшие «евроинтеграторы» снова воспряли духом и по хозяйски пошли по кабинетам притихших чиновников, раздавая ценные указания и бахвалясь связями с новой властью.

Пауза кончилась 26 февраля. В Крыму. Сначала был митинг, который должен был показать депутатам ВС Крыма массовую поддержку и подтолкнуть к принятию решения. С другой стороны план был диаметрально противоположным – устроить массовое побоище. Не удалось ни то, ни другое. В самый разгар напряжения, когда бойня казалась неизбежной, от строящегося собора св.Александра Невского вдруг загремела песня. Она накрыла всех, как волной. В этот момент, ко мне обернулся незнакомый человек и с некоторым, даже, удивлением, сказал:

- Похоже, мы победили. Примерно через час люди стали расходиться.

Рано утром, над зданием Верховного Совета и Совмином Крыма, все увидели вольно развевающиеся российские флаги. Ещё день ушёл на осмысление происходящего.

Ну, а 1 марта на улицах Симферополя открыто появились наши военные, стоящие бок о бок с бойцами самообороны. Освободители. Весна началась.

Чем была для нас Русская весна ? Первая ассоциация, которая приходит в голову – возвращение. Возвращение в условия привычного для нас, русского мироустройства.

Русский народ в массе своей отличается качествами, которыми одновременно являются и сильными, и слабыми его сторонами. Русские по своей природе, этатисты. Государство и его представители, для русского человека – ценность сакральная. При столкновении с государством русский человек всегда теряется, как известный робот-полицейский, в которого вшит протокол, запрещающий причинять вред высшим офицерам, какой бы сволочью они ни были. Но запрет действует ровно до тех пор, пока диспозиция не изменяется. Как только государственная система по какой-либо причине (отречение царя, например) теряет легитимный характер – запреты исчезают. Становится можно убивать полицейских, потому что они больше не имеют ни защитного ореола, ни делегированных им прав совершать насилие во имя поддержания порядка.

Русские превосходно защищают собственное государство, которое не отделяют от действующей системы власти. Мы защищали и спасали князей, царей, генеральных секретарей, президентов. Мы готовы были, не щадя своих жизней, защищать даже Януковича, если бы он понимал смысл происходящего. Не из-за того, что были фанатично преданы его харизме, а по той простой причине, что он олицетворял для них священную природу власти и государственности, даже если это была украинская государственность. По той же причине весь русский Юго-Восток, всегда и неизменно выступал за те политические силы, которые позиционировали себя, как охранители традиционных, консервативных ценностей.

Украинцы – готовы убивать любого представителя государства, начиная от сержанта милиции и заканчивая президентом . Делают они это не потому, что те утратили легитимность, что дало бы повод отменить «протокол ненападения», как принято у русских, а потому, что для украинцев любой представитель власти автоматически враждебен. Власть и государство для украинцев ценностями не являются, поскольку они сформировалась в условиях, агрессивно отрицающих какую-либо системность и государственность, как изначально чужеродные.

Поэтому изначально, системный кризис, разразившийся на Украине в прошлом году, в первооснове своей имел именно эту природу – абсолютно несовместимые стереотипы поведения, взаимоотрицающие существование друг друга. При этом, следует учитывать, что украинский менталитет не русский в той же мере, в какой он и не европейский. Европейский общество не наделяет государство сакральными качествами, однако, и не отрицает необходимость иметь систему управления и подчинения.

Украинцы, ради «воли» готовы с лёгкостью уничтожить не только собственного президента, но и все прочие государственные институты.

Русские же, ради «порядка» готовы защищать даже чужое для них государство. Отсюда множество странных коллизий, которые мы можем наблюдать в ходе этого противостояния. Этнические русские, в том числе родившиеся и выросшие в Российской федерации, оказавшись по каким-либо причинам на Украине – самоотверженно воюют в ВСУ, защищая абсолютно чужую им систему ценностей, чужое для них государство. Это первый уровень осознанности, когда человек видит только самые общие, внешние атрибуты государственности. Армия, президент, погоны, штаб, прокуратура, суды и т.д. Подобное отношение к первичным социальным признакам государственности приводит, порой, к парадоксальным метаморфозам. На первом этапе формирования Республик Новороссии опытные специалисты явно сторонились «ополченцев». Отставные и действующие офицеры, кадровые сотрудники МВД, прокуратуры, не спешили участвовать в происходящем, а многие сразу сделали выбор и отправились на территории, подконтрольные Киеву. По мере формирования государственности в Донецке и Луганске, наблюдаем картину возвращения ранее уехавших и активного притока тех, кто отсиживался. Все эти люди, обнаружив, что комфортная для них среда восстанавливается – потянулись к ней, как голодные к куску хлеба. При этом, многие смогли наглядно убедиться, что государственные атрибуты украинства являются фальшивыми, не дают ощущения защищённости и сопричастности, представляют собой эрзац государственности, противной природе государственника.

Есть и другой уровень осознанности, при котором русские националисты вступают в украинские карательные батальоны, так как не считают современную российскую власть достаточно легитимной. Поэтому, готовы сражаться против власти, ради того, чтобы её уничтожить , а потом построить на её месте такую, которая им покажется достаточно сакральной для того, чтобы счесть её своей.

Столь же странным, для стороннего наблюдателя, выглядит участие в пророссийских движениях тех, кого мы привыкли считать этническими украинцами. На самом деле национальность, придуманная советской властью, не является тем маркером, по которому проходит раздел между двумя разными частями государства Украины. Ни язык, ни социальная принадлежность, ни этническая прописка не могут быть достаточным основанием для столь явной конфронтации между разными системами мироощущения.

В конце апреля мне прислали результаты социологического опроса населения Юго-Востока, поведённого киевским институтом социологии. Цифры были более чем любопытными и, на тот момент, вызвали сугубо отрицательную реакцию. Уже прошёл, с оглушительным результатом, крымский референдум. Уже отряды Стрелкова и Безлера захватили контроль над Славянском и Горловкой, выводя борьбу с киевской хунтой на новый уровень противостояния, вооружённый. В Харькове, в Одессе, Николаеве манифестации с российскими флагами собирали невиданные ранее массы народа, а тут цифры, которые в эйфорические настроения того периода просто не вписывались.

В апреле 2014 центральные органы власти в Киеве считали незаконными 50.8% населения Новороссии. При почти 19% отказавшихся отвечать по незнанию и не определившихся с выбором. А 30.3%, треть населения, считала их вполне легитимными. А вот по областям разница была более выразительной: по всем протестным показателям лидировали Луганская и Донецкая области. За ними следовали Одесская и Харьковская область, в которых уже начались тотальные аресты пророссийских активистов. Цифры безжалостно показывали, где Русская весна проявит себя в полном объёме, а где, с высокой долей вероятности, просто захлебнётся в аморфном равнодушии, раздавленная сапогами украинских карателей. Именно так всё и произошло.

2 мая Русская весна закончилась в Одесском Доме профсоюзов. Ни Харьков, ни Одесса так и не решились взять в руки оружие и, что вполне естественно, проиграли. Нет, ни одесситы, ни херсонцы, ни кто-либо другой не приняли украинство, как новую жизненную установку, во всяком случае, в большинстве своём. Периодические факельные шествия, раскрашенные заборы, шароварно-вышиваночное безумие в областях Юго-Востока – это, как раз, показатель не массовой поддержки украинства, а показатель массового конформизма населения, которое вынуждено принимать новые правила игры для элементарного выживания в условиях постоянных репрессий. Без усиленного режима террора против местного населения, марши привозных вышиванок закончатся довольно быстро, так же, как украинский язык, без специальной поддержки.

Население Юго-Востока поставлено в ситуацию без выбора. Суррогат украинской государственности тут принят за неимением иных вариантов, насаждён и усиленно поддерживается Киевом. Киевский же режим, помимо чисто репрессивных функций, вынужден теперь исполнять все обязанности, присущие нормальному государству. Таким образом, логика событий порождает удивительную ситуацию, когда украинцы вынужденно осуществляют действия им, по сути своей, не свойственные. Органы власти оказались противопоставлены собственным, передовым, «патриотическим» отрядам, носителям украинства. Без их участия, продолжать осуществлять массовый террор в отношении местного населения не представляется возможным. А продолжать в том же духе – парализовать работу государственных структур, поскольку, деятельность карателей выведена за рамки существующего правового поля. И всё это в условиях постоянного снижения уровня жизни, развала экономики, постоянно растущей эмиграции.

В дополнение к описанной ситуации, всё более обозначается альтернативный вариант – территории Новороссии, Республики, где в авральном режиме создаётся собственный проект государственности. И, несмотря на многочисленные недостатки, на несовершенство кадров, он ясно демонстрирует прогресс, движение к развитию, а не к регрессу.

Донецкая и Луганская республики – успешно сражаются, достигнув за год, с небольшим, впечатляющих успехов. В мае 2014г. по Донецку ещё свободно ездили спецгруппы СБУ, проводя обыски и аресты активистов, а в мае 2015г. их место заняли сотрудники МГБ ДНР. Ещё в июне 2014г., в обеих Республиках работали отделения украинских банков, продолжали выплачивать зарплаты, завозили товар с Украины, хотя уже шли бои за Саур-могилу, Славянск и Краматорск. В июне 2015г. украинских банков и зарплат больше нет. Есть республиканские банки и собственные бюджеты.

В июне 2014г. разрозненные группы ополчения и добровольцев, зачастую на свой страх и риск, по собственному разумению, организовывали оборону против наступающих ВСУ, а в июне 2015г. создана и занимается боевой учёбой собственная регулярная армия.

И эти события не остаются незамеченными. Становится возможным сравнить и ощутить разницу. Именно по этой причине украинской армии поставлена задача максимально заблокировать сообщение между ЛНР-ДНР и остальной Новороссией, пока ещё оккупированной.

О военном разгроме Республик уже даже не идёт речь – только глухая, эшелонированная оборона и блокада.

Русская весна началась в Крыму. Её первый этап закончился в Одессе, но нашёл своё продолжение в Донецке и Луганске. Сменяются времена года, меняются геополитические позиции. Мы меняемся. Движение вперёд - остаётся.

Говорят, нас слили ?

                  Бессовестно врут.