На корточках

Артюр Рембо

В час поздний, чувствуя, как взбух его живот,

Глядит с тоскою брат Милотус на оконце,

Откуда шлет мигрень, глаза слепит и жжет

И, как начищенный котел, сверкает солнце,

Что пробуждение бедняги стережет.

Он мечется под одеялом серым; тяжко

Вздыхает, ставит ноги на пол, и слегка

Дрожит его живот: нельзя тут дать промашку,

Когда приходится, сжав ручку от горшка,

Свободною рукой еще задрать рубашку.

Вот он на корточках; трясется весь, и хрип

Застрял в его груди, хотя к оконным стеклам

Желтком расплывшимся свет солнечный прилип,

И нос Милотуса сверкает лаком блеклым,

В лучах подрагивая, как живой полип.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

На медленном огне бедняга наш томится,

Губа отвисла, руки скрючены, и в жар

Погружены его бока и поясница,

И трубка не горит, и от штанины пар

Идет, и в животе как будто бьется птица.

А рухлядь грязная и одуревший хлам

Вокруг в засаленных лохмотьях спят на брюхе,

Скамейки-жабы притаились по углам,

Шкафы раскрыли пасть молящейся старухи,

И алчный аппетит прилип к их смутным снам.

Жара и в комнате протухшей и в прихожей;

Набита голова хозяина тряпьем;

Он слышит, как растет шерсть у него на коже,

И, содрогаясь весь, икает он с трудом,

Свою скамейку хромоногую тревожа.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А тихим вечером, когда лучи луны

Слюнявым светом обрамляют контур зада,

Тень фантастическая, приспустив штаны,

На корточках сидит... И, словно из засады,

Нос к звездам тянется, что в небесах видны.