«Не бойся – это Я! Почто ты усомнился?»

«Не бойся – это Я! Почто ты усомнился?» Эти слова будто лично тебе говорятся.

Христос Воскресе!

Сегодня мы с вами вспомним (как обычно) слова Евангельские, которые прозвучали на богослужении. Но лично я сегодня вспомнил перед этим чтением слова из другого места Евангелие. Иисус Христос Господь говорит Своим ученикам: «Блаженны очи ваши в том, что вы видите. Блаженны уши ваши в том, что вы слышите. Потому что многие цари и пророки, великие люди земли, хотели видеть то, что вы видите, и не видели. Хотели слышать то, что вы слышите, и не слышали» (см. Мф.13,16).

Вот это всегда, наверное, касается всех верующих людей, находящихся в храме Божием, когда говорится: «Премудрость, прости! Услышим Святое Евангелие…»

Наши уши – блаженны. Это можно переживать с разной степенью интенсивности. Но надо это когда-то почувствовать. До чего же это удивительно, что я это слышу, что мне это открыто. Христос говорил в своих молитвах. Это тоже зафиксировано в Евангельских текстах. «Слава Тебе, Отче, Бог Неба и земли, что ты утаил это от мудрых и разумных и открыл это младенцам» (см. Мф. 11,25). То есть людям простым. Людям бессильным. Младенец – он прост, безыскусен и бессилен. А сильные и славные пусть остаются при своей силе и славе. Они не слышат этого. Блаженны человеческие уши, слушающие Евангелие. Благословен Господь неба и земли, что утаил это от мудрых и разумных. Гордые ищут знамение, но знамение не дается им (см. Мф.12, 39). Так и Соломон говорил. (…) А незлобивых и простым, ничего не значащим, – дается. Это вообще можно продолжить. (Я не об этом хотел говорить). Павел пишет к Коринфянам: — Ничего не значащих избрал Бог, чтобы посрамить знатных. И безумных избрал, чтобы мудрых посрамить (см. 1 Кор. 1, 27). Бедных мира избрал Бог, чтобы посрамить богатых. Христос обращает человека к этим духовным дарам, чтобы человек потом мог сказать: — Мы ничего не имеем, но всем духовно обогащены. Нас, вроде, и нет. Но нас узнают. Мы, вроде бы, и – умерли. Но вот – мы живы. (см. 2 Кор.6,10). Христос дает это людям, собранию. Церкви. Экклесии. Людям, которые стремятся к богоносничеству, которые хотят иметь Христа в себе.

И вот наши блаженные уши слышали сегодня то, как Христос шел на одно дело благое, но по дороге совершил еще одно. Он шел воскресить дочку Иаира, некого начальника синагоги, у которой только-только попрощалась душа с телом. Она еще и похолодеть, очевидно, не успела. Почему Он сказал, что – она спит. Не очевидно было, что она мертвая.

Это первое Его воскресение. (…). Дальше оно будет по нарастающей идти. (…)

В это не успевшее еще остыть тело, Господь вернул душу словами: Девица, тебе говорю. Встань. (Лк.8: 52-54). У Марка Евангелиста эти слова приведены даже по-арамейски. Так, как они звучали тогда. «Талифа-куми!» (Мк.5,41). Он так сказал.

На этом языке больше никто не разговаривает. Кроме нескольких деревень в Палестине. Исчезает он. Арамейский язык – это повседневный язык речи палестинских евреев. На нем разговаривал Господь. Молился Он на иврите. На священном языке. А разговаривал на бытовом. (…)

Талифа-куми! – говорит Он ей. Это – у Марка. Лука этого не говорит. (…)

Это свежее воскресение. Только умер человек и тут же был возвращен к жизни.

Дальше по нарастающей, Он будет воскрешать уже людей, которые очевидно мертвые. Следующие наинский юноша (Лк.7: 12-15). Он умер сегодня утром, а к вечеру этого дня его хоронят. Уже всем все понятно. Он уже обмыт, одет, завернут в пелены, и его несут на кладбище. Сомнений нет. Эту процессию Христос остановил и говорит: Юноша, тебе говорю. Встань. Умерший сел. Заговорил. Его вернули матери.

То есть – еще большая страница силы открывается. С девицей, можно было сомневаться. Может быть она и не умирала? Может это была литургическая смерть или глубокий обморок? У юноши все гораздо понятней. Он был действительно мертвый. А совсем уже великое дело (по нарастающей, повторяю) Господь совершает, показывая все большую и большую степень власти, – это воскрешение четверодневного Лазаря. (…) Его тело уже стремится разойтись на первоначальные стихии. Он теряет уже свой облик. (…) И здесь Господь, как бы, уже совершает новое творение. Вызывает его к жизни, хотя он уже был съедаем смертью.

В этих актах Христос идет снизу вверх. От меньшего к большему. Хотя любое воскрешение – это великое чудо. (…) Но Он, как бы, показывает: над только что умершим есть у Него власть; над умершим, который уже похолодел – есть у Него власть; над человеком, которого тление коснулось – есть у Него власть.

И это уже, братья и сестры, не чудо, а – знамение. Иное есть чудо. Чудо – это что-то святое, которое не вмещается в сознание. То, что объяснить нельзя. И чудеса, по крайней мере у Христа, имеют человеколюбивое направление. Он исцеляет, открывает глаза, выпрямляет скрюченные позвоночники. Все Его чудеса «заквашены» состраданием к человеку. Он не пришел всех исцелить. Если бы Он пришел всех исцелить, были бы миллиарды обиженных людей. Если бы Он исцелил трех, …или тридцать трех, …или триста тридцать трех, остались бы еще тысячи неисцеленных. Поэтому, чудо Христово – это еще (есть такое понятие) – знамение. Факт того, что «Это – Я!» Он своими делами превосходит дела обычного человека. А также дела пророков. Дела святых мужей древности и современности. Христос говорит: «Вот во что нужно верить! Дела Мои свидетельствуют обо Мне». Евреи не хотели верить Его словам. Он говорит: «Словам моим можете не верить. Делам Моим верьте!» (см. Ин. 14,11). Дела Его очевидно говорили о Нем, что Он – тот, кого ждали. (…)

Вера – это не труд головы. Если вы вера требовала таких усилий как решение математической задачи, то все умники были бы верующими. Они бы думали, думали, думали, думали и …Шлеп! И – придумали! И пришли бы к вере.

Вера требует совокупного труда головы и сердца, которые разбегаются в разные стороны. Сердце чувствует, что здесь – правда, голова – сомневается. Или наоборот бывает. Есть люди, у которых голова верит, а сердце сомневается. Потому что – сердце грехами напичкано. Вроде, человек образованный, Он понимает, что Христос – Господь. Он все знает. Но у него другая борьба.

Кстати, это даже интересная тема: «А у тебя что больше верит: сердце или голова?»

(…) Известный такой великий, может быть, последний такой классический философ – Алексей Федорович Лосев, тайный монах (…) говорил: «Я никогда не понимал людей, которые говорят, что у меня сердце верует, а голова – не верует». Этих людей мне трудно понять. Потому что – у меня совершенно наоборот. У меня голова верует. Голова верует – не сомневается. (У него было умище, как ядерная электростанция). (…). Но сердце мое: мое заячье сердце, неверное сердце, сердце грешное, сердце то загорающееся, то погасающее, трепыхающееся в груди, влюбляющееся в какие-то сложные идолы, – это сердце мое оно не хотело верить».

Поэтому, эта борьба в сердце человека веры и неверия, она связана с такими сложными процессами, которые, в принципе, «неизследимы». Поэтому, учение о спасении души – это наука всех наук. Трудно понять теоретическую физику. Но при желании – можно. А спасти душу – тяжелее. Трудно научиться рисовать так, как рисовал Рембрандт. Но иногда – можно. А спасти душу – тяжелее. Это искусство из всех искусств. И наука из всех наук. Великие святые люди (…) описывали эту внутреннюю борьбу человека, таинственный приход к вере.

Христос понимал эту великую муку еврейского сердца. Все было бы так просто, если бы можно было легко поверить в пришедшего Мессию. И все было бы неинтересно. То, что легко дается, оно теряет всякую цену. Нужно именно через сомнения пройти. И Он творил Свои чудеса и знамения. Воскрешение мертвых – это знамение. Нету большего врага у человека, чем смерть. Апостол Павел говорил: Последний враг упразднится – смерть. (1 Кор.15,26). Павел, как бы – походя, обронил очень важные слова. Во-первых, он назвал смерть «последним врагом», угадывая движение цивилизации. Голод – победим. С болезнями – разберемся. Транспорт – наладим. Коммуникации – установим. Законы придумаем. Оденем человека в красивые одежды. Создадим ему быт, комфорт и уют. Мы все сделаем человеку. (Цивилизация все сделает). Но будет последний враг, который – непобедим. И об этого врага ты – разобьешься. Павел так просто это сказал. Как бы на ходу. «Последний враг испразднится – смерть!» И только Иисус. Только Иисус Христос – против смерти. Все остальные – слабаки. И еще Павел обронил. Жизнь – это Христос. А смерть – приобретение. (Флп.1,21). Тоже сказал, не специально, как кажется. А такое слово обронил: смерть – приобретение. Вообще, смерть – это страшная вещь. Это большая потеря. Трагедия. И некий мистический ужас. А у него это оказывается – приобретение. «Я больше приобрету, чем потеряю, когда умру. Я бы, может, и хотели бы уже. Но жить пока нужно для вас. Вам это полезнее» (Флп.1, 23-24).

Оказывается, такое тоже бывает.

И вот Христос идет воскресить. А по дороге исцеляет кровоточивую. Она прикоснулась к Нему с верою. Об этом есть много слов чудесных святыми сказанных. У Филарета Московского есть такая красивая проповедь о прикосновении ко Христу верой. В ней он говорит, что (как по тексту Евангелие) вокруг Христа можно толкаться всю жизнь. Можно очень близко знать Его даже. Ну, с точки зрения житейского знакомства. Можно держать Его за руки, прикасаться к Нему и обнимать Его. В конце концов есть с Ним хлеб. И при этом не исцеляться, не изменяться. А можно слегка прикоснуться. Слегка!.. Прикоснуться!.. И это может быть чудотворно и спасительно. И есть в истории много примеров.

Вы, наверняка, тоже их знаете.

Вот, скажем. К Антонию Великому приходили люди, набраться от него радости. Кстати, к святым приходят, чтобы набраться радости. От грешника ты только наберешься уныния, сплетен, греха и осуждения. А к святым приходят, чтобы обрадоваться. К Антонию Великому приходили поговорить, посмотреть на него. И какой-то мальчик сидел и смотрел на него. Все спрашивали Антония: «Авва, а мне вот как делать в семье? …Авва, а мне как делать в ремесле?..» Он давал ответы всем. Он знал очень много. А этот юноша смотрел на этого великого старца и молчал. Только улыбался. Антоний: «А ты, чадо, чего не спрашиваешь?» «Мне не надо. Я только пришел посмотреть на тебя!» Представляете? Ему мало надо. Всем нужно много. Дай мне это…Помоги мне здесь… А есть люди, которым очень мало надо. Очевидно, мы чувствуем, что это самые важные люди. Есть такая легенда про Иерусалимского паломника, который шел за Благодатным Огнем. Он шел к Великой Субботе, чтобы попасть в Иерусалим и побыть там на службе. Он пришел к воротам этого святого города и вдруг почувствовал себя совершенно недостойным войти в этот город. Взял три камня из-под стены, развернулся и пошел обратно. Служба собралась, все молятся и ничего не происходит. И потом кому-то открывается от Господа то, что Лучший из вас уходит от нас. Верните его. (Уходит человек по какой-то дороге. Верните его и все будет). За ним погнались, его догнали. Привезли его в храм чуть ли не силком. И все – произошло. Лучший – уходил. Но «лучший» считал себя недостойным.

Вот парадокс какой Евангельский. Как-то так всегда и происходит.

Так же было и с Алексеем, Человеком Божиим. Тогда Божия Матерь Сама говорит: «Самый лучший человек Рима сейчас не находится в храме. Службу служить нельзя. Храмовые службы народа Божьего теряют свою силу и свою красоту, потому что – лучшие из вас не с нами. Найдите его (такого-то, такого-то)!» Пошли. Искали. Искали. Нашли. Этот – в «репьехах», струпьях, небритый, немытый (бомж – по-нашему) под забором лежит). И это был лучший человек города. Его и потащили.

Вот как оно бывает. Эта странность как раз и вызывает, с одной стороны, – восторг в Евангелие, а с другой стороны, – тысячу вопросов.

Здесь, повторяю, Христос шел к одному чуду, а совершил по дороге еще второе. Это только то, что описано. На самом деле, Христос совершал их так много, что их невозможно записать. Причем, совершал он их не напоказ. Не для славы.

В конце Он говорит родителям воскресшей девочки, чтобы они никому не говорили об этом. Он потому и повыгонял их всех из комнаты, чтобы они не присутствовали при воскрешении. Пусть они думают, что она заснула и проснулась. Пусть они не думают, что она умерла. Вот вам живая дочка! И все. Он не хотел никакой славы. Это характерная черта Его чудес. Он хочет помочь, хочет сделать то, что нужно. Но его не интересуют эти движения вокруг. Сколько мы такого читали… Он – запрещал. Запрещал говорить о том, что Он делал. И при этом Он делал очень много. Он каждую секунду мог творить чудо. Каждым прикосновением. Каждым взглядом. Каждым словом. Мы, собирая воедино дела Христовы, мы видим, что Он иногда исцелял словом, не заходя в дом. Капернаумский сотник говорит Ему: — У меня любимый слуга болеет страшно. Зайди, положи на него руки. (Древняя традиция, когда праведник кладет руки на больного, Бог дает благодать больному). Положи на него руки. Христос говорит: — Я зайду и исцелю его. Сотник: — Я недостоин (Мф.8: 5-8). Здесь – Он заходит в дом к Иаиру. А к сотнику – не заходит. На расстоянии, говорит слово, и в это время исцеляется слуга сотника. Взглядом, прикосновением. Сколько прокаженных лишились проказы от прикосновения Христа. Юноша Наинский воскрес от прикосновения к гробу: Христос коснулся гроба, и он – воскрес. Женщина исцелилась оттого, что со страхом схватилась за ризы. Со страхом, потому что, знаете, – они мистически очень чувствительны были. И закон так считал. Закон пишет, черным по белому, – всякая женщина, имеющая течение крови из тела своего, – нечиста. И всякий мужчина семеноточивый (тоже была какая-то патология) (…) должен знать о своей болезни и сторониться людей. И потому она в отчаянии пришла уже, со страхом. Потому что она понимает – она не должна быть здесь. И касаться никого не должна. И поэтому, она с жутким трепетом подходит. (…) А Христос говорит ей: — Дочка. Дерзай, дочь. Вера твоя спасла тебя. Хотя она ему не дочка по возрасту. Почему – дочь?

(…) Она, может быть, старше Его. Потому что, Он – Сущий на всех Любовь. Она схватилась за край ризы и получила исцеление. Это для нас говорит о чем? Ну, например, о том, что, если ты объездишь, например, двадцать пять туров паломничества, различного паломничества, то это не будет гарантией твоего благочестия. Иногда, может быть, съездишь в одно место святое, и это будет для тебя лучше и полезней. Потому что – количеством святость не измеряется. У нее другие параметры. Иногда человек делает много, а потом получается, что оно и – не ахти. А другой делает чуть-чуть, и у него получается.

Есть предание современное. Две монашки (ленивая и трудолюбивая) пришли к одному наставнику. Та, что была трудолюбивая, она читала в день очень много молитв. Канонов, акафистов. Клала поклоны. Псалтирь читала. А вторая была ленивая. Говорила: «Господи, прости меня!» И так три раза. Три молитвы «Господи, прости меня!» и три поклона. И все. Больше молиться у нее не получалось. Ну, не получалось. Не может человек. Есть вещи, которые мы не можем. Она – не могла. И, когда они пришли, старец говорит ленивой: «Что ж ты, лентяйка? Ты в день кладешь только три поклона Богу». (Это ему открылось). А второй говорит: «А ты вообще не молишься!» То есть – у первой были только три поклона. Но – они были. А у второй, при всем многословии, при всем речевом рабочем аппарате, который произносит святые слова, не было молитвы. Вообще – не было! Это означает, что можно малое сделать, но оно – будет. И можно попытаться сделать большое, но его – не будет. Это такой жизненный урок, распространяющийся на все сферы духовной жизни.

И вот еще интересно… Если мы сравним. Воскрешения мертвых были и в Старом завете тоже. Воскрешал мертвеца Илия и воскрешал мертвеца Елисей. Ученик Илии. Если сравнить – очень интересно. Илия, например, ложился на умершего мальчика. Руками брал его руки. Ногами – к ногам. Лицом – к лицу. И согревал его вначале своим телом. Он что-то такое – «делал». Потом душа отрока возвратилась к нему, и он согрелся, открыл глаза. И Илия отдал его матери своей. Елисей, чтобы воскресить, вначале клал на него посох свой. Посохом совершал различные знамения. Но посох не действовал. Тогда он по-другому стал делать. Они воскрешали, как воскрешает святой человек. А Христос воскрешал, как воскрешает только Господь. С неимоверной легкостью. Как будто воскрешение мертвых для Него никакой не труд. А оно для Него, кстати, и не труд. Прикоснуться к одру и сказать два слова. Или сказать: Лазарь, приди вон. Это все, что делал Христос. И больше ничего. Эти сравнения нам помогают еще больше смотреть на Господа как на человека Боговоплощенного, который в плоти человеческой носит полноту Божества.

Кроме того – насколько был велик Илия, но, если чудеса его посчитать, внимательно прочитав те Книги Царств, которые про Илию говорят (…); пальцев двух рук хватит. Елисей сделал даже чуть-чуть больше. Елисей чуть-чуть даже превысил эту меру. Ученик Илии. (…) Жесткие, кстати, были у него дела. Он повелел медведице растерзать сорок детей, которые над ним смеялись. (Детские правозащитники, наверное, над этой страницей получили бы истерику). Дети видели этого старого человека и кричали ему: «Эй, плешивый. Эй, плешивый!» В возмездие этого неуважения к старому человеку вышла из лесу медведица и растерзала сорок (или сорок два) ребенка. Такое – знамение. (…) Он много сотворил. Но, опять-таки, хватит двух рук с половиной, чтобы это все перечислить. Что касается Иисуса Христа, то, очевидно, вся его стремительная, такая короткая (такая короткая!) земная жизнь…

(Вдумайтесь в это. Например, я, грешный, уже пятый год живу в России и тружусь в этой гимназии, в этом храме. Они прошли как один день. Что такое пять лет? Это – ничего. А еще пять лет пройдет… оно пролетит как два дня).

…три года только Господь ходил по Палестине. Три года… несчастных три года. Это краткий миг. За три года невозможно человека научить иностранному языку по-настоящему. А чтобы вселенную перевернуть! Чтобы весь мир научить каким-то другим, новым вещам! Чтобы превзойти славу Соломона! Чтобы превзойти славу Моисея! Чтобы превзойти славу Авраама! И быть при этом молодым юношей…всего лишь тридцати с лишним лет. Ну – молодой человек. Из нас здесь многие старше. Он бы для нас был – красивый мальчик. Красивый молодой человек. И этот красивый молодой человек за несчастных три года (в которые он в Рим не ходил, в Антиохию не ходил, Он только по Палестине ходил), Он сумел весь мир перевернуть.

Мне однажды прислали какую-то беседу какого-то раввина. (Я говорил уже), который сказал: — Ну, конечно, Он – Мессия. А кто же Он еще-то? (Я, правда, не знаю, что это за раввин такой. Он говорит: — Ну, кто? У Авраама были стада, войска, народ, дети. И жил он очень долго. У Моисея был целый народ, миллион с лишним людей, денежные ресурсы. И великая мудрость. И – чудеса. И – знамения. А что они успели сделать? Да – ничего. По сравнению с Иисусом. А Иисус молодой юноша без ресурсов материальных…Несчастных двенадцать рыбаков рядом с ним. Три года по Палестине ходил. Ходил, ходил, ходил … и весь мир перевернул. Ну и кто Он такой? Кто еще? Если не Мессия.

И мы сегодня опять видим. А зачем нам это надо? А затем, что нет у нас другой надежды. Ни в большом смысле, ни в маленьком. В большом – Христос – это единственное противоядие против смерти. И против греха, кстати. Грехи мучают человека. Куда человеку бежать? Только к Иисусу Христу. В большой перспективе у нас больше нет надежды. Иисус Христос – это единственная надежда всех людей, живущих в миру. Больше нету. Когда Он спрашивал апостолов: «Может вы хотите уйти?», Петр ответил: «А куда нам идти? У Тебя глаголы вечной жизни» (…). И даже в маленьких вещах, которые касаются семейных неурядиц, бытовых сложностей, защемленного сердца, поссорившихся людей (…) (Можно до ночи перечислять все, потому что – всего этого много. И вы это все знаете), нам тоже нужно к Нему идти. А Он может нам помочь? – Конечно. Он самые большие проблемы решает. Ему ли не разрешить маленькие. Он решает проблему смерти даже. Причем – через Себя. Решается добровольно Сам умереть, чтобы зайти вот туда, в эту смерть, в область ее властвования и взорвать ее изнутри. Он так решил ее уничтожить. Из любви к человеку. (…)

Еще, когда вы слушаете Евангелие, – бывает вот такое (не знаю, может у вас такое есть; может быть, будет; а может – оно у всех есть), когда некоторые слова так пробивают человека, как будто они ему лично сказаны. Сегодня, например…Он же, когда шел и эту, кровоточивую, исцелял; к Нему же прибежали из синагоги, от этого Иаира, и говорят Ему: — Девочка умерла. Не мучьте учителя. Ему уже не нужно заходить в тот дом. Уже все. А Он говорит: — Не бойся. Только веруй.

Эти слова…Над ними можно весь день думать. Я знаю, что есть такие люди, и сию секунду в храме. Где бы я их не прочел найдутся всегда люди, которым эти слова как будто к тебе обращены. Уже говорят: — Все. Умерла. Уже – нечего. Но Господь говорит: — Не бойся. Только веруй. И пошел дальше. Пошел и – сделал. Вот это слово, помните, – Петр по водам ходил и уже тонуть начал. Господь говорит: — Не бойся – это Я. Маловер, почто ты усомнился? Эти слова будто лично тебе говорятся. В нужное время Дух Святой да напомнит нам нужные слов, когда у нас будет малодушие, которое ляжет на нас камнем. Чтобы ты сказал: — Не бойся. Не бойся. У тебя есть Господь. только веруй. Делай дальше. Иди. двигайся. Не бойся. Или, когда ты не понимаешь …куда, что делать, Он говорит: — Не бойся. Я здесь. Это — Я. Буря, вихрь… Ничего не видно. Человек боится, что он утонет. «Это – Я!» Они от страха возопили. «Это – Я!» И вошел в лодку.

То есть – такие простые слова. Не бойся…. Это – Я!.. Сегодня будешь со Мной в раю… Не бойся!.. Только веруй. Они, как бы… Не знаю… Это тоже какое-то чудо. Это ж, вроде, просто слова. Но ты чувствуешь в них самого Христа. И превращаются уже не в слова, а в какое-то грандиозное откровение. Кто бы тебе их не сказал, они не будут иметь силы. Но, когда ты их привязываешь к Иисусу. «Не бойся – только веруй!» Все. Какое-то мужество вселяется в человека. Ты начинаешь дальше жить.

Мы сегодня прочитали, как одна женщина исцелилась, другая девочка воскресла для того, чтобы мы схватились за этого Господа, который дает Себя схватить. Как та женщина за Его ризу. Потому что у нас с вами ни в большой перспективе, (…) ни в маленькой перспективе (…) нету лучшего помощника, чем Иисус Христос.

Тебе нужна помощь? Я – сильный помощник. Ты заблудился? У Меня есть свет. Я выведу тебя из тьмы на свет. Что тебе нужно? У Меня все есть.

Это такое чудное есть слово Тихона Задонского, которое называется: Христос душу к Себе призывает. (…) Это такая красота.

— Что ты, человече, от меня отвернулся? Почему ты от Меня ушел? Что ты такое в жизни ищешь, чего бы у Меня не было? Ты ищешь красоты? Я красивее всех сынов человеческих. Ты ищешь дружбы? Я умею дружить. (не нарушаю договоров, заветов). Ты ищешь силы? Я самый сильный помощник. Ты ищешь благородства? А кто благороднее, чем Сын Девы Непорочной и Сын Отца Небесного? Ты ищешь богатства? У Меня все есть. Весь мир в Моих руках. (…) Ты любишь мудрость? Я – премудрость Божия.

Там предлинный перечень. Тихон там длинно перечисляет все (…) — Что ты нашел везде, чего у Меня нет? Ясно, что нужно расширить текст, чтобы это понять. Нужно очень много сделать, чтобы вцепиться вот в это и не отпустить его. Там есть малодушие, лицемерие, маловерие, страсти, искушения, болезни… Все, что он хочет.

И вот она, собственно, истина. И вот она сегодня опять для нас сегодня звучит. Чтобы мы не отчаивались. Чтобы мы ободрились. Чтобы мы порадовались. Чтобы мы захотели жить дальше. Чтобы мы смотрели на жизненный путь не как на суету или тягость, а как на путь к Нему. К Иисусу. Он ходит по нашим дорогам. Как тогда. Ходил Он по этой Палестине. И можно было случайно встретить Его на дороге. Ходил Он по дорогам босыми ногами. Ну, и обутыми в сандалии. И на дорогах нашей жизни тоже можно с Ним повстречаться. Очень, конечно, хочется, чтобы у всех людей эта встреча со Христом произошла. Чтобы они за метили Его. Чтобы они пообщались с Ним. Чтобы они узнали Его. «Ты! Это – Ты!» И если эта встреча не совершится, получается, что жизнь прошла стороной. Жил – не жил… Непонятно – был ли мальчик? А эта встреча – она придает ценность всему, что было и всему, что будет.

На этом слове я скажу: «Аминь». (…)

проповедь отца Андрея (Ткачева) 17 ноября 2019 года на Евангелие о воскрешении дочери Иаира.