От переводчика.
Даже поляк, выросший в Германии, не может сказать про немецких мужчин всю правду. Тем более ценно, что все-таки допущено на страницы немецкой газеты. Припекает, значит. Тепло, теплее, горячо..
Рисунок: Victor Gadino/die KLEINERT.de
"Я твой защитник!"
http://www.zeit.de/2016/05/mae...
В Германии больше нет мужчин-защитников. Разумеется, нет. Ведь с женской точки зрения защитник смешон.
Адам Собочински, 31.01.2016
Вопросы были заданы мне женщиной из редакционного отдела "Цет". Я не напрашивался на эту статью. Меня мягко заставили написать ее. Да, я тоже не чувствую себя как следует защищенным.
Вопросы касаются событий новогодней ночи в Кельне и несколько щекотливы: а почему, собственно, между мужчин не было потасовок? Почему спутники женщин, подвергшихся нападениям, даже не пытались защитить их изо всех своих сил? В любом случае, о дравшихся немецких мужчинах почти ничего не известно. Коллега сказала, что видела в телевизионном репортаже интервью с другом одной такой атакованной женщины. Он все еще находился в состоянии шока и дрожал. Он сказал: его подругу оскорбляли, хотя он держал ее за руку. "Держал за руку!", - произнесла коллега, своим видом демонстрируя полное недоумение. Хотя должен был обеими руками встать на ее защиту. Нужно написать что-то принципиальное про немецкого мужчину.
Я же не эксперт, хотел я сказать коллеге. Я уехал из Польши в семь лет, плохой миграционный контекст. Он делает меня малоубедительным, как автора. Кроме того, у меня повреждена нога, в потасовке я тоже потерпел бы полное поражение. Но она уже была в дверях.
Я немного поискал, что писали и говорили про немецких мужчин по поводу инцидентов в Кельне. И быстро наткнулся на не радующие источники. На пресловутом католическом интернет-сайте gloria.tv было помещено заявление очень красивой русско-немецкой "Маргарет Зайдлер, героини войны". Якобы она с божьей помощью и автоматом Калашникова воевала в Крыму против украинцев. Фрау Зайдлер носит крестьянский платок и говорит на русском языке с немецким акцентом. На заднем фоне висит икона, с которой сумрачно взирает Иисус. Немецкие мужчины, говорит фрау Зайдлер, по причине изнеженного воспитания безнадежно деградировали до состояния ложной толерантности. Точнее говоря, они вообще уже больше не мужчины. Фрау Зайдлер произнесла это одновременно серьезно и весело, со злорадной иронией.
Затем я прочитал статью во "Франкфуртер альгемайне цайтунг". Автор Керстин Хольм с большой симпатией поведала о двух русских писательницах, что диагностировали кризис европейской мужественности. Одна из русских сказала с удивлением, что в Кельне "не было ни единой разбитой мужской физиономии". Или это свидетельство победы феминизма, когда женщина отвечает за все, в том числе и за защиту себя от изнасилования? В России сценарий, аналогичный кельнскому, просто немыслим. Без жертв со стороны нападавших дело бы не обошлось, добавила она.
После того, как я прочитал статью, перед моим внутренним взором разыгрались кадры фильма ужасов в поджанре сплэттера. Дело было на Курском вокзале в Москве. Нападавшие североафриканского происхождения бились с русскими защитниками. В ход пошли кулаки и всевозможное колюще-режущее оружие. В конце на экране появилась фрау Зайдлер с gloria.tv, рассказывавшая о героизме. Жертвами сексуального домогательства стали только три женщины. Семь нападавших забиты до смерти. Один русский погиб от предательского удара ножом. Она назвала его героем Курского вокзала.
Впрочем, фрау Зайдлер в моем внутреннем фильме была права: вопросы моей коллеги были про героизм. Даже беглый взгляд на историю культуры показывает, что долгое время в книгах читали про мужчин, спасающих женщин. Мужчин, которым это удавалось ("Натан мудрый" Лессинга). Мужчин, умиравших героической смертью при попытке спасения ("Подкидыш" Хайнриха фон Кляйста). Патриархальное общество, все еще здравствующее в других странах мира, никогда не было тем местом, где женщин должны были унижать по собственному желанию или настроению. Сегодня думают, что мужчина патриархального общества есть синоним угнетателя женщины. Но "патриарх" был, по крайней мере, в идеале, не тираном, а защитником своих жены и детей. Он с полной самоочевидностью отправлялся на войну, бил морду похотливому соседу за домогательства к жене (в кругах повыше вызывал на дуэль), и всегда было понятно, что при этом он ставит на кон свою жизнь. Мужчине в патриархальные времена приходилось нелегко. Готовность к смерти была ценой за его привилегированное положение.
Эта давно отслужившая свой срок модель еще раз была проэксплуатирована национал-социализмом, доведена при этом до градуса истерии, до гротескной брутальности. Как известно, молодые немцы должны были быть "быстрыми, как борзая, стойкими, как кожа, и прочными, как крупповская сталь" (Адольф Гитлер), что, правда, в конечном итоге им не помогло против русских. Я не знаю, почему в этой теме все время натыкаешься на русских.
В Германии защитников больше не существует. Разумеется, нет. Ведь защитник с женской точки зрения просто смешон (по крайней мере, так говорят женщины). В последние дни я побывал в Гамбурге и Берлине, и наблюдал в местном пассажирском транспорте за входившими и выходившими мужчинами. Хорошо, может быть, это зависит от конкретных районов городов, но мужчины точно соответствовали образу, многие годы распространяемому журналом "Неон". Молодые мужчины были очень слащавые и очень стройные, и, возможно, это была бы очень, очень некорректная игра на угадывание, задаваться вопросом, кто из них натуральный гомик, а кто лишь так выглядит. Многие были с бородами, но они не придавали их облику ничего мужского, наоборот, борода была таким же знаком ранней моды, как джинсы в обтяжку, то есть выражением супериронии (в первую очередь, окладистая борода усиливала облик молокососа у юнцов, потому что просто бросалось в глаза намерение выглядеть более взрослым, чем ты есть). Мужчины, садившиеся в транспорт в берлинском Веддинге, разумеется, выглядели совершенно иначе: русскими, арабами, гордыми и очень не ироничными.
Ах да, эта песня, как можно было пройти мимо. Когда мужчина становится мужчиной? Херберт Грёнемайер пел в 1984 году: "Мужчиной быть тяжело, но он считает это нормальным, внешне жесткий и совершенно мягкий внутренне, еще ребенком заклейменный как мужчина". И смотрите, от этой картины ничего не осталось. Быть немецким мужчиной сегодня тяжело, и он так это и воспринимает. Он мягкий внешне, и совершенно мягкий внутренне, и самое позднее, после отмены общей воинской повинности, я уже не знал никого, кто считал бы своим призванием закалять мужчин. Мальчик, отколотивший на школьном дворе соперника, теперь, скорее, станет объектом внимания женщины-психолога, что пропишет ему хорошую дозу риталина, чем получит от папочки одобрение за самоутверждение. Я должен признаться в том, что в моем поколении 1975 года это было еще абсолютно приветствовавшимся отцовским поведением.
Литературовед Барбара Винкен рассказала мне однажды, что этот новый тип мужчины выводит ее из себя. Сегодняшний мужчина стал самовлюбленным, он слишком занят своим телом. Он спрашивает у женщины, хорошо ли он выглядит и идет ли ему пуловер - чудовищное жеманство. Разумеется, женщины сначала должны почувствовать к себе внимание, чтобы самим быть привлекательными. Но мужчина? Мужчина, усердно делающий себя объектом вожделения, ставит все с ног на голову.
Эту путаницу называют "гендер". Тот, кто говорит про гендер, имеет в виду культурную конструкцию полоролевого воспитания - все лишь вопрос воспитания и культуры. Мужчина может приобрести классическое женское поведение (что он и делает!), женщина - классическое мужское (что она делает реже, дабы все еще больше запутать). И эта неразбериха сегодня очень востребована. Поэтому всегда раздражает, когда диктор новостей сообщает, что жертвами какого-то теракта стали также женщины и дети. Ну, и что? Сегодня, когда женщины и мужчины во всех отношениях уравнены, это совершенно безразлично.
Раньше, во времена патриархата, наоборот, драматизировали биологический пол. Мужчины и женщины считались от природы совершенно различными, и выполняли соответствующие роли: мужчина выступал в общественном пространстве, он был защитник страны и семьи. Женщина была хранительницей их детей и хозяйкой дома. Несколько лет назад я увидел на берлинской улице молодого мужчину, на футболке которого было написано: "Я предпочитаю пол гендеру".
Я полагаю, что общества, находящиеся в состоянии кризиса, которые бедны, в которых под вопросом стоит монополия государства на насилие, слишком драматизируют вопрос биологического пола. А общества, мнящие себя, вроде немецкого, стабильными и благополучными, слишком налегают на гендерный вопрос. Может быть, Германия потому служит показательным примером страны, делающей столь большой упор на женственного мужчину, что в ней за несколько поколений героизм просто затаскали.
Нельзя ожидать от немецкого мужчины, чтобы он защищал свою женщину. Это не соответствует его современной роли, и подобное притязание, в конце концов, есть посягательство на равноправие. Правда, большинство мужчин (но не все!) в силу своего биологического происхождения боеспособнее женщин, но не хотят (а, возможно, уже и неспособны) драться. Женщинам, что охотно получили бы все в одном флаконе - сверхгендерного мужчину и защитника, нужно, к сожалению, сказать: нет, что-то одно!
Можно жаловаться на эту путаницу. Но я не хочу попасть за то, что мужчина, на восток, в сектор обстрела госпожи Зайдлер.
Перевод взят здесь.
Оценили 38 человек
48 кармы