Перевод, оригинал публикации: http://thetruthspeaker.co/2015...
Текст и фото Грэма Филлипса. Фотоматериалы были отправлены приложением к переписке с голландской комиссией по расследованию крушения, в том числе фото деталей, о которых идет речь в статье, и фото, снятые на месте крушения в июле 2015 года.
Даже если ваш интерес к расследованиям авиакатастроф исчерпывается передачей Aircrash Investigation, одно вы знаете точно: следователи всегда заинтересованы собрать все детали самолета до единой – это единственный способ прийти к верному выводу об аварии. Так думал и я, когда начинал работать на месте крушения МН17 более девяти месяцев назад. За это время я обнаружил бесчисленное множество частей самолета и каждую сфотографировал.
С февраля этого года я сотрудничал с официальной комиссией по расследованию и отправлял им все мои репортажи и фото- видеоматериалы с места крушения. В течение июля было сделано много находок – от человеческих костей до крупных деталей МН17, и голландская сторона следствия, находящаяся в Амстердаме, получала отчеты о каждой находке в ходе моей совместной работы с журналистом Патриком Ланкастером, которая началась вскоре после трагедии 17 июля 2014 года.
Я всегда соблюдал правило: никогда не уноси улики с места происшествия – в отличие от голландского журналиста Джероена Аккерманса, который самовольно унес детали самолета с места крушения, вместо того, чтобы сообщать следователям информацию в виде фото- и видеоматериалов. Однако так случилось, что когда 22 июля я брал интервью у жителей окрестных деревень, двое из них рассказали, что некие части самолета (на фото) упали на их дома, и эти люди, не зная, как правильно поступить с этими деталями, с тех пор держали их у себя дома. Оба местных жителя охотно отдали эти вещи мне. Одна из деталей – Air Flow, регулятор расхода воздуха (справа) показалась мне особенно интересной, так как вся искорежена взрывом.
Я немедленно связался с комиссией, приложив фото, и вот о чем меня попросили следователи.
Привожу эту переписку в исходном виде, удалены только личные имена.
Здравствуйте ….,
Патрик и я сегодня были в деревнях возле места крушения. Двое местных жителей, с которыми мы говорили, передали нам детали самолета, которые упали на их дома, и которые они хранили у себя, потому что не знали, что с ними делать. Фото деталей прилагается. Думаю, деталь Air Flow имеет ценность для следствия, так как на ней видны следы повреждений. Сейчас эти детали у меня, и я готов их вам передать при первой возможности.
Всего доброго,
Грэм
На следующий день я получил ответ:
Здравствуйте Грэм,
Спасибо за информацию, я передам ее ….@mindef.nl. Вы с ним уже знакомы.
На это я ответил:
Спасибо, …
Вообще-то я хочу их вам передать как можно скорее. Я буду в России на следующей неделе, напишите мне, что вы решили.
И позже дописал еще:
Детали с места крушения у меня с собой. Скоро буду в России, хотел бы привезти их вам в Амстердам лично. Дайте знать.
На следующий день пришел такой ответ:
Здравствуйте Грэм,
Спасибо за ваше письмо. Мы ценим вашу помощь нашей комиссии по сбору обломков. У нас с администрацией в Грабово, Рассыпном, Петропавловке и Торезе есть договоренность по сбору находок: человеческих останков, личных вещей и частей самолета – до нашего приезда. Так что вы окажете нам помощь, если передадите ваши находки кому-то из них.
К этому моменту я уже был с пути с Донбасса в Россию и подъезжал к границе, так что мне нужно было решить, что делать дальше. Обе детали были со мной, и Патрик мог бы отвезти их обратно. Однако я очень не хотел отдавать деталь, которая очевидно имела важное значение для расследования, в какие-то незнакомые руки – голландцы мне не назвали даже имен контактных лиц.
И я ответил им:
Здравствуйте ….
Меня сильно удивил ваш ответ. Из этих двух деталей Air Flow, возможно, ключевая. Я вам написал несколько дней назад, но ответ получил только сегодня. И ваше предложение передать находки какому-то случайному лицу в какое-то неизвестное место выглядит сомнительно. Поскольку вы скоро должны представить результаты расследования, а данные ваших предварительных заключений уже попали в сеть, вы должны были быть заинтересованы собрать все обломки. Я даже предложил доставить их вам лично. Мне неизвестно о каких-либо договоренностях о сборе обломков упомянутыми вами лицами. Очевидно, это было неизвестно и тем людям, которые в декабре работали на месте крушения и считали, что все обломки заберет ОБСЕ. Очевидно, что местные жители также ничего не знают об этой договоренности – если она вообще существует. В любом случае, ваше равнодушное указание отдать такой важный фрагмент в случайные руки свидетельствует о вашей незаинтересованности. Это последнее, чего можно ожидать от грамотного и тщательного расследования гибели 298 жертв катастрофы.
Я пытался поверить в ваше расследование, несмотря на многочисленные свидетельства того, что оно ведется некомпететно или предвзято. Однако ваше равнодушие к возможной ключевой улике не лезет ни в какие ворота вообще. В настоящее время я уехал с Донбасса. Одна из деталей осталась у моего коллеги Патрика, а Air Flow со мной в Москве и остается со мной с того дня, как я ее нашел. Сообщите мне, как вы собираетесь поступить дальше.
Ответ пришел в тот же день:
Здравствуйте Грэм,
Я тоже в отъезде, поэтому не могу сейчас обсудить ваше письмо с руководством. Я вам напишу не позже четверга. Пока позвольте уверить вас, что мы ценим вашу помощь.
И вот, вчера, 5 августа, я получил новое письмо:
Здравствуйте Грэм,
Как мы договорились, пишу вам ответ по поводу обломков, которые вы нашли. У нас действительно есть договоренность с местными администрациями по сбору и хранению обломков. Их работа прекрасно налажена, ваши опасения беспочвенны. Наши сотрудники сейчас составляют план, по которому в ближайшие недели мы заберем обломки, собранные местными жителями. Это относится и к тем деталям, которые вы и Патрик сейчас держите у себя.Я сообщу вам, когда наша команда будет на месте, чтобы вы смогли передать ваши находки нашим следователям.
Я тут же ответил:
Давайте расставим точки над «и». По некомпетентности или из желания что-то скрыть, но ваше расследование определенно станет худшим расследованием авиакатастрофы за всю историю авиации. Если вам вдруг удастся обнаружить правду, то только чудом, а не благодаря вашим усилиям.
Хочу сделать акцент на ваших словах о том, что ваши «договоренности» обеспечивают «прекрасно налаженную работу». Вот ваша «прекрасно налаженная работа»:
- никто из сотен местных жителей, с которыми я общался, ни разу не упомянул о том, что знают о ваших договоренностях,
- вы не дали мне адресов тех организаций, в которые я мог бы передать находки,
- вы не сообщили мне имен контактных лиц в этих организациях, кто бы мне подтвердил, что принял у меня найденные детали и документально зафиксировал факт передачи,
- вы не поинтересовались, где были найдены детали,- когда я получил ваш запоздалый ответ и узнал о ваших планах, я уже въезжал в Россию. Я забрал с собой самую важную часть – при мне она будет в сохранности. Оставшиеся части находятся на Донбассе у Патрика.
Я настаиваю, что в ситуации такой важности все должно быть сделано по правилам. Если в моем распоряжении оказалась важная часть самолета, вы должны мне указать:
- точные данные, куда я должен ее отвезти и кому передать,
- на месте передачи должно быть задокументировано, что все формальности соблюдены.
И само собой разумеется, вопрос должен решаться быстро – а прошло уже две недели с моего первого письма вам. Я абсолютно не понимаю, почему вы отвергли мое предложение привезти вам детали лично, как делается в экстренной ситуации. Я бы взял билет на следующий же самолет – к тому же, за свой счет – только чтобы у следствия были все возможности докопаться до истины. А для этого, конечно, нужно собрать все детали.
В последние недели появились разнообразные утечки информации и слухи, что ваша комиссия «опережает график» расследования. Вы с момента первых находок в октябре говорите нечто подобное. Любые утверждения, что вы «опережаете» или хотя бы «укладываетесь» в график я считаю вводящими в заблуждение. Чтобы получить достоверный результат исследования, необходим анализ всех значимых улик. На месте крушения по-прежнему остаются как детали самолета, так и человеческие останки, о чем мы с Патриком на протяжении многих месяцев вам сообщали. Множество разнообразных находок остаются в окрестностях места падения МН17 – как на фотографиях 18 и 22 июля. Я выкладывал их в соцсетях на своих страницах, которые вы якобы просматриваете, и сообщал вам непосредственно сам и вместе с Патриком.
Ни одна сторона этого расследования не демонстрирует «прекрасно налаженной работы» - во всем сплошной хаос. Мы получили эти детали от людей, к которым случайно зашли – сколько еще таких деталей остаются на руках у местных жителей, которые не знают, куда их отдать? Людям просто не сказали, как нужно поступать.
Меня не будет на Донбассе до сентября. Пожалуйста, сообщите мне, как вам передать мою находку. Патрик так же поступит со своей. Но мы настаиваем, чтобы все было сделано подобающим образом – 298 жертв крушения заслуживают этого, и намного больше.
Я оставляю за собой право опубликовать эту переписку в моем блоге The Truth Speaker. Жду от вас инструкций, что делать с Air Flow.
Весь этот эпизод оставил у меня тягостное впечатление. Крушение МН17 было трагедией – бездарное расследование, в результате которого вина будет возложена на невинных людей, станет еще одной трагедией.
Ну что еще можно сказать о расследовании, которому не нужны улики по делу?
Грэм Филлипс
Перевод: Диана Колычева
Оценили 22 человека
37 кармы