Изнывая от жары, я включила кондиционер и амебой растеклась по дивану, с закрытыми глазами слушая гундящий о чем-то о своем телевизор.
Мою дремоту прервал телефонный звонок. Это соскучилась по мне подруга далекой юности Наташа.
– Привет! Как ты?.. –голос ее радостно взметнулся.
– Как плавленный сырок. У нас +39, – пожаловалась я.
– У нас тоже пекло, но здесь нас спасают речка, лес. Может, махнешь ко мне, а?!.. Я соскучилась по тебе!
– И я – тоже! Но обещать не могу, может, на той неделе выберусь.
Немного поболтав о том – о сем, в основном, конечно, о внучатах, - разъединились.
А я как представила это путешествие в такое пекло, в автобусах, да еще с пересадкой, поняла, что несколько опрометчиво дала обещание.
А с другой стороны, как отказать дорогому человеку, ведь с девятнадцати лет дружим!
Да и, положа руку на сердце, много ли осталось на свете людей, которые позвонят и скажут: «Я скучаю по тебе. Может, махнешь ко мне, а?!..» Последний раз года два назад у них в гостях была.
Вот такие «аргументы» приводила я своей лени, и они сработали: «Решено!
"В деревню, в глушь, в Саратов!" И ведь действительно, в Саратовскую область.
Приехать решила без звонка: «Сюрприз! А, вот и я!..»
На следующий день я благополучно проехала четыре часа на междугороднем автобусе, прибыла в небольшой областной город и, первым делом, стремглав помчалась к кассе – купить билет с местом уже на другой рейсовый автобус, который и довезет меня до Наташиного села, в обещанную красоту с лесом и речкой.
В глубине души опасалась одного: если не будет свободного сидячего места, то придется трястись больше часа впритирку с другими «стоячими» пассажирами, дурея от зноя, духоты и выхлопных газов.
Слава Богу, на этот раз мне несказанно повезло! И я трепетно держу в руках драгоценный билетик, словно он выигрышный лотерейный! И осталось-то теперь «всего ничего»: провести каким-то образом оставшиеся три часа в ожидании этого единственного рейса...
Ну, наконец-то! Притомившаяся толпа ожидающих зашевелилась по всем углам автовокзала и сгруппировалась на остановке, поглядывая в одну сторону.
Я от нечего делать разглядываю пассажиров, среди которых выделяется стройная женщина неопределенного возраста, в модных очках на пол-лица, красной кофте и белых брючках. Эту праздничную яркость венчает огромная соломенная шляпа. И как дополнение к картинке, рядом примостился элегантный красный чемоданчик на колесиках. Такое ощущение, что эта незнакомка собралась на дорогой заграничный курорт, как говорят местные: «На юга!». Но заблудилась…
И вдруг, откуда ни возьмись, запыхавшаяся полная женщина, лет шестидесяти, в простеньком ситцевом платье и таком же выцветшем платочке, стала прорываться с огромными сумками к тому месту, где должна оказаться передняя дверь.
С полным юношеского задора криком «Побереги-и-и-и-сь!», распихивая в стороны всех бедолаг, которые имели несчастье оказаться у нее на пути, она медленно, но с упорством, достойного уважения, неуклонно приближается к своей цели и в конце концов упирается в «курортницу», одновременно, пытаясь своими сумками отпихнуть ее чемоданчик.
А та – ни с места! «Дежавю!..», - что-то до боли такое памятное мне из такого далекого и дорогого моему сердцу Прошлого кольнуло меня… Та-ак, сейчас будет словесный «батл» на тему «Городская – Дерёвня», и «знойной моднице-южанке» вместе с ее супермодными очечками, соломенной шляпкой и чемоданчиком достанется по «полной»!..
Пиковую ситуацию разрядил (как потом оказалось – временно…) подъехавший, наконец, автобус.
– Едет! Едет! -радостно раздалось со всех сторон.
Из-за поворота переваливающейся походкой медленно выполз такой долгожданный, такой знакомый мне автобус, по-прежнему кашляющий даже в эту жару. Это был тот еще «музейный» экспонат – чудо советского автомпрома.
«Ну вот, а говорят, что нет ничего постоянного», - улыбнулась я. Передние двери открылись и начался самый что ни на есть настоящий штурм!
Я внедрилась в «раздувшийся» автобус одной из последних, крепко зажав вспотевший, полузадушенный билетик. С трудом, но , все-таки, кое- как протиснулась на свое законное место, которое, к моему большому счастью, никто нахально не «оккупировал»!
И тут вдруг обнаруживаю, что по нелепому стечению обстоятельств я оказалась как раз позади тех самых «ярких» женщин из общего числа пассажиров.
Обширная дама так бесцеремонно притиснула изящную мадам к окошку, что та уже и не возражала, понимая, что силы здесь неравны и лишь нервно теребила в руках шляпу. Положила эту красоту на колени, но поля захватывали и могучую стать соседки, и ей ничего не оставалось, как снова надеть ее на голову.
Пассажиры удовлетворенно фыркнули, словно одобрив её действие, и мы, наконец,
со скрежетом тронулись.
Рядом со мной тихонько дремал парень в наушниках. У меня наушников, увы, не было.
А местной женщине спокойно не сиделось. Видимо, до меня произошло что-то такое, после чего ей захотелось взять реванш.
Скорее всего, соседка по месту, просто, вывела ее из себя своим равнодушием, поэтому, дородная начала бурчать по поводу того, что ездят тут всякие, елозила своими сумками и старалась пихнуть ногами красный чемоданчик.
Жара делала свое дело. Пот лил с пышной ручьями. Она сняла с головы платочек, вытерла лицо и стала аккуратно укладывать свои короткие, поседевшие волосы за уши.
Шляпа впереди меня повернулась в ее сторону, показав в профиль аккуратный носик и слегка подкрашенные губки, присмотрелась... и вдруг спокойно так произнесла:
– А ты все такая же бешеная! Жиртрест…
Мхатовской паузы не последовало.
– Что?!! – тут же заколыхалась толстушка, словно давно ждала эту реплику.
Даже автобус неожиданно подпрыгнул и поскакал, как по кочкам.
– Нет, вы слышали, люди, что она себе позволяет?!-с потрясённым лицом оскорбленная протянула свои пухлые руки к пассажирам, призывая их в свидетели, по меньшей мере, на международный суд в Гаагу.
– Это я – Жиртрест?..Я жир..., – она вдруг запнулась на полуслове, словно забыв его продолжение и резко приказала, – сними очки!
«Драться будет», – ужаснулась я и бросилась их примирять.
– Женщины, милые, ну что вы!..
– Я сказала – сними очки!
Все пассажиры с нескрываемым интересом наблюдали: послушается или нет?...
Очки, наконец, были сняты. Местная охнула и ухватила приезжую за шею.
«Задушит сейчас к черту!» – подумала я и кинулась их разнимать. Шляпа упала мне под ноги. Послышался нарастающий гул, который мог означать или поломку автобуса, или недовольный гул толпы. В голову лезли глупые мысли: если сейчас кто-нибудь из местных крикнет: «Наших бьют», начнется народная забава-«махач». А достанется, в первую очередь,« южанке» и мне, как чужакам. Наконец, мне удалось втиснуться между ними... А они… улыбались!
– Люди! – еще громче закричала толстуха. – Это же Спичка моя дорогая! Она – Спичка, а я – Жиртрест! – смеялась она. Мы с ней десять лет вместе отсидели! От первого звонка до последнего! В Сибири!
Все насторожились. Даже автобус, словно подавившись, что-то громко и коротко выхлопнул.
– Да в школе, за одной партой десять лет сидели, в Иркутске тогда жили, – громко смеясь, пояснила пышная. – Она – Валька Спичкина! Боже мой, Валька! Какими судьбами? Сколько лет не виделись с последней встречи одноклассников... Лет тридцать? Как же ты меня признала-то?!
– А по привычке твоей, Зинка Жиркова!-отозвалась изящная,- Ты всегда так волосы за ушами укладывала без остановки, когда волновалась!.. А я в санаторий к вам еду, сердце подлечить.
– В санаторий? Здорово! А я там шеф-поваром работаю, меня тут все знают! – гудела работница общепита. – А ты все так же – два притопа, три прихлопа?
– Ну да, на пенсию вышла, но хореографию преподаю до сих пор. – отвечала изящная, приводя себя в порядок.
Я водрузила шляпку на ее законное место. Постепенно женщины успокоились, стали вспоминать своих знакомых: «А как этот?.. А где та?..»
– Найдем, всех найдем, я с собой ноутбук везу, в сети всех отыщем.-успокоила изящная.
– Ой, не могу! В сети! – колыхаясь всем телом, веселилась повелительница кастрюль, опять обращаясь к окружающим.-У нас сначала надо сеть найти!
Представляешь, невестка моя Ленка, ставит на стол стул, потом взбирается сама с буком вашим и ищет эту сеть! Ладно, разберемся. У нас санаторий не только многопрофильный, но и многоэтажный – целых семь этажей! Там и поймаем кого-нибудь!
Слушай, Валька, а я скучала по тебе, вспоминала часто. Вот так растерялись на долгие на годы. А давай сегодня ко мне с ночевкой? Посидим, поговорим, вспомним… Я вкусняшек много накупила, а в санаторий завтра тебя доставлю.
За мутным окном мелькало зелеными оттенками знойное сельское лето. Природа необыкновенной красоты: вдруг проявится коричневым пятном на зеленом лужке стадо коров или сверкнет солнечными лучиками гладь пруда с важными утками. Автобус иногда останавливался у деревенек, выпуская на волю взмокших от жары пассажиров.
Я навалилась на окошко, закрыла глаза, сочувствуя кашляющему автобусу, а до меня доносилось...
– Да, Зинка, постарели мы с тобой. Как годы летят! Еле узнали друг друга.
– Постарели. Ну, ты еще ничего, вон как выглядишь модно, а я, одним словом – деревня!
– Да и я тоже сдала, а насчет модно – так это невестка меня нарядила. Размер один, вот все за ней и донашиваю. Мне уже мало надо, пенсию им отдаю, они вечно в кредитах.
– А мы с дочкой размерчиками не совпадаем, не повезло мне! – веселилась Зинаида.
Затем, немного успокоившись, сказала: «Да вот только, Валя, я думаю, что старость начинается не тогда, когда годы и болячки наваливаются, а когда тебя незаметно свои же в сторону отодвигают, ну, как бы – А чего ей теперь надо-то? Вот твои на одежде для тебя экономят, ты уж прости, а мои дети весь хлам ко мне перетаскали. Себе новое приобретают, старое выбросить жалко, вот вроде мне и «дарят». Внимание оказывают! А то накупит дочка флакончиков разных: не понравится ей, мне тащит, а там на иностранном все, не разберу: то ли тело мыть, то ли голову. Один раз чуть не облысела вся! Ой, да что это я? Грех жаловаться. У меня трое внуков замечательных!»
– И у меня двое! Доживем ли, Зинка, до правнуков?
– Доживем, Валька, куда денемся?!..Ой, смотри, а вот и дом мой, видишь, окошки синенькие? – увлеклась Зинаида, не заметив, что автобус остановился.
– Теть Зина! – высунувшись в полупустой салон, крикнул молодой водитель. – Выходи! Чего тебе от остановки возвращаться? Я вам заднюю открыл!
– Ой, спасибо тебе, Колька! Уважил! – засуетилась Зинаида, собирая пожитки. – Спичка, за мной! – зычно скомандовала она.
В открытую дверь было видно, как спустившись со ступенек, женщины вдруг бросили на землю вещи и кинулись друг к другу! Я так и запомнила их: в крепком объятии, с вздрагивающими плечами. «Плачут» – догадалась я и почему-то сердце защемило.
А уже минут через пятнадцать, помахав на прощание автобусу, я подходила к знакомому штакетнику. Спрятавшись за большим кустом отцветшей давно сирени, заглянула во двор, где моя Наташка, в вечном своем сельском дрескоде-трениках, закатаных до колен, возилась недалеко в шикарном цветнике. Предвкушая дальнейшее, я набрала ее номер, наблюдая как она полезла в карман кофточки и пытаясь на экране разобрать звонившего, нажала кнопку:
– Аллёё, – послышался знакомый певучий голос. – Это кто?
– Натаха, привет, это я... Ты извини, не получается приехать, дела!
– Ой, как жаль! Я так соскучилась!
И такое огорчение было на ее лице, что я не стала тянуть.
– Ну раз соскучилась, то чего стоишь? Калитку открывай!
Наташкино огорчение сменилось недоумением: за калиткой было пусто.
– Опять разыгрываешь, как всегда?!
– Опять! – рассмеялась я, выходя из-за куста.
– Ой! Приехала!!! – закричала Наташа, от растерянности продолжая говорить в телефон, и поспешила ко мне.
Я посмотрела в повлажневшие, такие родные, чуть выцветшие от времени зеленые глаза и, сбросив сумки, крепко прижалась к ней своим расстревоженным сердцем. Наши плечи вздрагивали...
© Copyright: ЛюбовьВитт
взято вконтакте
Счастье — это очень просто. Я утром встаю. Мы с женой пьём кофе. Завтракаем. И я иду на работу в цирк. Потом я работаю в цирке. Вечером возвращаюсь домой. Мы с женой ужинаем. Пьём чай. И я иду спать.
© Юрий Никулин
Оценили 83 человека
143 кармы